Код Вавилона

— Гоняетесь за бедуинами? — спросил Абдуллу Штайнер, нарушая тем самым обычную церемонию приветствия, по которой вначале полагалось осведомиться о самочувствии Абдуллы.

— Мало ли что может случиться.

— Или ты меня боишься?

— Абдулла никого не боится, ты же знаешь.

— А что с остальными?

— Они либо в деревне, либо продолжают работу южнее тех храмовых сооружений, которые вы называете Вавилонской башней. Но грунтовые воды то и дело им мешают.

Штайнер кивнул. Колдевей частенько ругался, что может раскопать только нововавилонские руины времен Навуходоносора II, но никак не в силах добраться до городских слоев времен Хаммурапи, поскольку грунтовые воды в этом районе стоят слишком высоко.

— А как насчет молитвы? — спросил Штайнер.

— Аллах милостив. Это еще успеется.

— Ты говорил о некоем сокровище.

— А ты — об английских фунтах золотом.

Штайнер знал Абдуллу уже несколько лет. Араб был десятником бригады раскопщиков, разрыхлял землю и зорким взглядом выискивал и находил, тогда как трое рабочих из его бригады наполняли землей корзины, а остальные шестнадцать оттаскивали их, ссыпая в кучи.

Пяти пиастров поденного заработка десятника Абдулле не хватало. За деньги он поставлял наряду с информацией о раскопках все, что ему удавалось разнюхать у своей родни, в деревне и в окрестностях об активности англичан.

Штайнер зависел от таких людей, как Абдулла. Сам он слишком бросался в глаза как чужеземец — со своим ростом и чересчур светлыми волосами. И арабский язык давался ему с трудом. Он бы никогда не смог смешаться с местными, как Крюгер.

— Покажи их мне, — глаза Абдуллы горели от возбуждения.

Штайнер достал белый платок из черного кожаного подсумка на поясе и высыпал золотые монеты в раскрытые ладони Абдуллы:

— Все лучше, чем османские деньги.

— И сколько ты мне дашь? — спросил Абдулла, зажав монеты в горсти.

— Ну, это зависит…

Абдулла заговорщицки склонил голову:

— У меня есть кое-что особенное!

Они зажгли факелы.

Абдулла и молчаливый Камаль повели их мимо возвышающихся кирпичных стен. Они прошли вдоль остатков могучей внутренней стены и спустились в хаос перекопанной главной крепости.

Пламя факелов отбрасывало на кирпичные стены причудливые отблески и привлекало рои насекомых. Штайнер чертыхался и подавлял постоянное желание отбиваться от кровососов руками.

— Куда ты нас ведешь? — недоверчиво спросил он, потеряв ориентацию в лабиринте из стен и узких проходов.

— Навуходоносор свою добычу прятал, но иногда и выставлял, — смеясь сказал Абдулла. — За тысячи лет в этом ничего не изменилось. Великие мира сего всегда одинаковы. Какими были тогда, такими остались и теперь. Вавилоняне любовались только тем награбленным в военных походах добром, которое было предназначено для их глаз. Но того, что я покажу тебе, не видел никто. Мы уже почти пришли.

Абдулла гортанно рассмеялся, а Камаль довольно закивал.

Штайнер вдруг понял, куда вел его Абдулла. Они направлялись к склепам — тем единственным, которые обнаружил при раскопках Колдевей.

— Но ведь склепы были пусты, — сказал он и схватил Абдуллу за руку. — Что нам здесь делать?

Абдулла оттолкнул его руку, неожиданно повернул за угол и остановился перед высокой кирпичной стеной. Он направил факел вниз и осветил землю под ногами. Затем поковырял носком в песке и несколько раз топнул.

Звук был глухой.

«Дерево», — подумал Штайнер.

— Мы зарыли это здесь, — заговорщицки прошептал Абдулла и подал знак Камалю. Тот протянул Абдулле свой факел и стал разгребать руками песок, пока не показались горбыли. Камаль сдвинул их в сторонку и проделал лаз размером с квадратный метр.

— Мы нашли могилу, которая оказалась совсем не пустой, — Абдулла широко ухмыльнулся.

— Я не верю, — проворчал Штайнер. — Где? Здесь?

— Нет. У храма, который на планах у раскопщиков обозначен буквами «ЕР». Но находки мы спрятали здесь.

Штайнер всем телом ощутил всплеск адреналина. Неужто и в самом деле удастся под конец прихватить отсюда нечто такое, что по праву могло бы увенчать его собственную карьеру расхитителя гробниц?

Вавилон разграблялся веками. Все знали, где находятся руины. Но Колдевей за долгие годы смог раскопать лишь половину площади. И еще оставались тысячи мест, где можно было что-нибудь найти, особенно там, где высокие грунтовые воды до сих пор препятствовали раскопкам. Так думал Штайнер.

Камаль исчез в дыре. Абдулла подал ему вниз факелы и оружие, и потом они полезли вслед за Камалем.

Они очутились под низкими, сложенными из обожженных кирпичей сводами. Воздух был сухой и чистый. «Никакой затхлости», — довольно отметил Штайнер. Лучшие условия для хранения.

Абдулла повел их в дальний правый угол и остановился. По его знаку Камаль нагнулся и взялся за кусок ткани.

Заструился песок пустыни, и Камаль стянул ткань в сторону.

— Боже мой! — вырвалось у Штайнера. Он упал на колени и протянул руки к предметам.

То были фигурки животных из золота, мелкие и филигранно обработанные, некоторые размером всего лишь в несколько сантиметров. И украшения со вставками из лазурита, мужские и женские фигурки, цилиндрические печати с тонкой гравировкой, жертвенные чаши из прессованного золота. Штайнер разглядывал украшения из кораллов, сапфиров и слоновой кости, ожерелья из жемчуга, статуэтки богов разных размеров, предметы для освящения и бронзовый штырь в форме фигуры, подносящей первые материалы для закладки храма.

— Невероятно, уму непостижимо.

Его руки зачарованно перебегали с одного предмета на другой, пальцы ощупывали золотую проволоку и заклепки, поглаживали паяные соединения. Рядом с украшениями лежали тринадцать глиняных табличек с клинописью и три серо-коричневые кости, которые Штайнер отодвинул в сторонку.

Вся его нервная система, казалось, сосредоточилась на кончиках пальцев. Прессованное золото возбуждало нервные окончания и посылало ощущение счастья в каждую клетку его тела. Он гладил украшения и блаженно стонал.

Прошла целая вечность, и его правая рука отделилась от предметов и принялась рыться в песке рядом с сокровищами: нет ли тут еще чего-нибудь?

— Это все, — сказал Абдулла хладнокровно, но с некоторым высокомерием в голосе.

Штайнер вскинул голову, словно заслышав шипение гадюки. Взгляд его нащупал глаза Крюгера, который выронил факел.

Камаль держал факелы в обеих руках. Эта ошибка стоила проводнику жизни. Узкий темный предмет, не толще трубки тростника, метнулся ему в грудь. Черненый кинжал в руке Крюгера, оказавшийся не чем иным, как стамеской, вонзился в тело Камаля у самой груди и пропорол его сердце насквозь.