Код возвращения

Осматривая неприступный забор, высокие стальные ворота и находящиеся в постоянном движении глазки видеокамер, он мрачнел все больше. Их сегодняшнее задание уже не казалось ему столь простым, как прежде. Как напасть на противника незамеченным? Что делать? Связаться со Стаховским? Малоприятная перспектива. Хозяин грубо отошьет его, сказав, что это не его проблемы, не его головная боль. И будет совершенно прав. У Цербера есть задача, и он обязан ее выполнить.

Рука Жоры легла на плечо напарника. Цербер раздраженно обернулся.

— Что надо?

— Не грузись, брат. — Фикса былого уголовника поблескивала при каждом произносимом слове. — Давай из «мухи» по воротам пальнем, а я гранаты через забор запулю. Ты рыбу глушил когда-нибудь? Они там как сонные мухи будут! Потом ворвемся внутрь и всех перекоцаем!

— Надо ж видеть, куда кидать! А вдруг «муха» ворота не возьмет? И потом, ты знаешь, какие там внутри расклады?

— Чего там не возьмет, — неуверенно возразил Жора. — А внутри — зайдем, посмотрим.

— Давайте лучше в засаду заляжем, — сказал Папуас. — Любая тачка выедет, мы ее расшмаляем!

Эта мысль Церберу понравилась. Возможно, потому, что не требовала немедленных действий и давала им отсрочку. Да и лезть вовнутрь ему не хотелось — оттуда ног не унесешь!

— Надо подкрепление запросить, — сказал Витек. Это предложение всем понравилось, однако Цербер с сомнением покачал головой:

— Сейчас каждый человек на счету. Нас сюда послали, других туда. Надо на свои силы рассчитывать.

Бригада совещалась, не подозревая, что их внимательно рассматривают в комнате наружной охраны. На заборе тоже имелись видеокамеры, только они были замаскированы. И сейчас четверка вооруженных людей крупным планом проецировалась на экран шестого монитора.

— Серьезно вооружились, суки, — сказал Лютов, внимательно вглядываясь в лица непрошеных гостей. Когда Витя Шляхтин не вернулся, он сразу понял, в чем дело, и объявил на базе повышенную готовность. Криво улыбнувшись, Лютов повернул голову. — Давай, Сашок, насадите их на шампуры!

Плотный, с широкими плечами мужчина, которому уменьшительное имя никак не подходило, кивнул и выскочил во двор. Он был в дорогом камуфляжном костюме «тень». Во дворе его ждали четыре человека в таких же комбинезонах. Когда-то все они служили в десантно-штурмо-вом батальоне 4-го полка ВДВ и в первую чеченскую кампанию наводили ужас на хозяйничавших в горах боевиков.

— Короче, — уверенным тоном сказал Цербер. — Внутрь не пойдем. Давайте засаду ставить! Машину рас-шмаляем, гранат внутрь накидаем и уйдем. Так оно лучше будет!

Они залегли в трех метрах от дороги и, приготовив оружие, стали ждать. В это время с другой стороны базы в заборе открылась маленькая железная калитка и пять теней бесшумно выскользнули за охраняемый периметр. У них имелись одинаковые пистолеты «ПБ» — бесшумная модификация «Макарова» и боевые ножи. Ножи были у всех разные — каждый подбирал под себя: рукоятку, форму и размер клинка, вес. Общим было только то, что каждый нож испил уже крови врагов.

Тени скользили друг за другом, как единый организм, ни одна ветка не хрустнула под десантными ботинками, ни один раздавленный гриб не скрипнул. Как будто неукротимо скользила к цели опасная змея.

За три минуты они обогнули высокий серый забор и вывернули на фронтальную сторону. В тот же миг зеленые ворота базы начали медленно открываться, привлекая внимание лежащих в засаде братков. Четыре пары глаз впились в медленно раздвигаемые створки, четыре пары рук вспотели, напряженно впившись в оружие. Цербер сглотнул. Сейчас его плану предстояло осуществиться.

Он испытывал непривычное чувство гордости за блестяще решенную интеллектуальную задачу. Нанести урон противнику, не слишком рискуя и получив возможность отчитаться перед хозяином! Значит, и у него голова хорошо варит. И ничего особо сложного в этом деле нет. В следующий раз он придумает что-нибудь получше!

Жора разогнул усики гранатной чеки и весь сосредоточился на том, чтобы правильно бросить. Навыка в этом деле у него практически не было, и он боялся, что «эргэ-дэшка» отскочит назад или отлетит в сторону, не причинив противнику существенного вреда.

Витек потел обильней, чем его товарищи. Он в первый раз попал на столь серьезное дело и вовсе не был уверен, что все обойдется успешно. На премию за эту операцию он хотел купить цельные хромированные диски, которые должны были улучшить внешний вид его далеко не нового личного «БМВ». Но если сейчас ему всадят пулю в голову, то зачем ему диски?

А Папуас с обидой думал, что эта сволочь Цербер присвоил замечательный план, который придумал он, и доказать свое авторство теперь вряд ли удастся.

Но план Папуаса — Цербера никуда не годился, и если бы они знали, что за допущенную ошибку расплатятся собственной жизнью, то не стали бы присваивать его каждый себе и оспаривать авторство. Наоборот, каждый бы от него отказался и как можно скорее покинул бы место засады. Но было поздно. Потому что четыре тени подобрались почти вплотную, каждая выбрала себе жертву, и матовые клинки боевых ножей уже предвкушали редкое, но сладостное пиршерство. Створки ворот наконец раскрылись, и это была кульминация отвлекающего момента.

Тени бросились вперед. Клинок в форме пальмового листа воткнулся в шею Цербера, разъединив шейные позвонки и разорвав спинной мозг. Узкий обоюдоострый стилет британских командос пробил Жоре левую лопатку и воткнулся в сердце, разорвав главную мышцу его организма. Вороненый кинжальный клинок пробил почку Витька, и тот мгновенно погиб, поскольку артериальное давление сразу же упало до нуля. И только Папуас успел обернуться и с диким криком откатиться в сторону. Еще один нож с недовольным урчанием воткнулся в волглую землю.

«Все, конец!» — пронеслась страшная мысль в голове Папуаса, коротко стриженные волосы на голове встали дыбом, он звериным прыжком вскочил на ноги и опрометью бросился бежать, да так, как не бегал никогда в жизни.

Не имеющий конкретной жертвы и контролирующий ситуацию в целом Сашок встал на колено и поднял свой «ПБ». Он прицелился бегущему между лопаток и плавно спустил курок. Раздавшийся звук был тише, чем хлопок открываемого шампанского, и создавал обманчивое впечатление слабости, не способной причинить вред.