Кодекс Агента. Том 1

Мы ведем пустопорожнюю великосветскую беседу, и я не верю своим ушам. Наталью Романову не узнать, как и Цесаревича. Такое ощущение, что я общался не с ними, а с двойниками. Видимо, в кругу равных венценосные особы ведут себя более подобающим образом. Такими они мне нравятся гораздо больше, но мне скучно.

Мне скучно без Трубецкой, и я определенно зажрался. В моих объятиях одна из самых красивых девушек Российской Империи, да еще и наследница Престола, а я ворочу нос. Думаю о другой, которая, в свою очередь, является неравноценной заменой третьей.

Танец заканчивается, я благодарю Наталью, провожаю ее к фуршетному столу и ищу Цесаревича, чтобы спрятаться от всех под его невидимой броней.

Алексей занят. Он окружен толпой подобострастных поклонниц, и девушки явно не собираются отпускать его из цепких цветных коготков.

— Приветствую новоиспеченного фиолетовоглазого! — раздается мягкий, приятный голос из-за спины, и я оборачиваюсь.

Андрея Трубецкого я узнаю сразу: синева его радужек еще более глубока, чем у сестры. Яркий свет выгодно подчеркивает его черты лица, которые я не разглядел в полутемной чайной комнате Воронцовых. И по этому кукольному личику я бил кулаками!

С трудом удерживаюсь от неуместного смешка и спешу поддержать беседу.

— Мое почтение наследнику самого близкого Великого Рода, — вежливо отвечаю я и жму протянутую руку.

Несколько секунд он внимательно меня разглядывает, видимо, стараясь понять, где мы могли встретиться раньше, а затем приветливо улыбается. Я с облегчением перевожу дух: не узнал.

— Хотел было предложить вам пообщаться за рюмкой коньяка, но сегодня ни карточных столов, ни ужина не предусмотрено! — Андрей сокрушенно вскидывает густые черные брови, и сходство с мультяшным принцем усиливается.

— А вы — игрок? — деланно удивляюсь я.

— Вист — моя страсть, — с гордостью признается князь Трубецкой. — Приглашаю вас при случае составить компанию! С близнецами Юсуповыми вы уже знакомы?

— Еще не довелось…

— Значит, будет повод! — Андрей протягивает мне визитку и делает шаг назад. — Оставлю вас, чтобы дать возможность пообщаться с остальными.

Объявляют белый танец, и я чувствую себя редким зверем, на которого объявлена охота. Ко мне направляется сразу несколько девушек, во главе которых — голубоглазая княгиня Воронцова собственной персоной, но на мое счастье, всех опережает красавица Нарышкина. Цесаревич поднимает бокал с шампанским и благосклонно подмигивает — дает монаршее разрешение на танец с фавориткой.

Оркестр играет «Оборванные струны», и я обнимаю тонкую талию Юлии. Желтоглазая красавица похожа на совершенную во всех отношениях куклу, но ее взгляд холоден, как у снежной королевы. И это не демонстрация превосходства, а проявление характера. Признаю правоту Трубецкой: девушку просто так в постель не затащишь, не говоря уже о том, чтобы увести у венценосного жениха.

— Всегда был наслышан о вашей красоте, а теперь очень рад лицезреть вас воочию! — говорю я, едва уклонившись от столкновения с другой парой.

— Ах, Александр Игоревич, помилуйте, я уже устала от напыщенных и велеречивых комплиментов! — отвечает девушка, но я отмечаю румянец, вспыхнувший на ее щеках.

— Извольте! — соглашаюсь я. — Но о чем еще говорить с девушками на балу, как не об их красоте и потрясающих нарядах?

— О вас, например! — Юлия обворожительно улыбается, и в моей душе вспыхивает зависть к Цесаревичу.

— Бал в мою честь, но его инициатор не я!

— Мне это известно, но я так и не смогла понять заинтересованности в нем со стороны Алексея!

Ревнует она, что ли? На кончике языка вертится множество скабрезных шуток, но я даже не улыбаюсь и отвечаю с донельзя серьезны лицом: ведь речь идет о монаршей семье.

— Об этом лучше узнать у Алексея Николаевича!

— Не премину этого сделать! — обещает Юлия с холодной улыбкой на устах.

Беседа не клеится с самого начала, но ситуацию спасает Цесаревич. Он подает знак оркестру, и вальс переходит в котильон. Шампанское играет в крови, и всех захватывает безудержное веселье.

Пьяный Цесаревич выхватывает из моих рук златоглазую Нарышкину и танцует с ней перед оркестром, выкрикивая смены фигур. Я включаюсь в игру, поддаюсь незримому ритму и меняю партнерш каждые несколько па. Наверное, сверху слаженные движения танцующих подобны смене картинок в калейдоскопе, игрушке, которую я очень любил в детстве.

Очередная девушка обжигает меня касаниями разгоряченных рук, пронзает взглядом красных глаз и уносится прочь в руках Андрея Трубецкого. В моих объятиях оказывается Наталья Романова, а я смотрю вслед красноглазой, рискуя свернуть шею, потому что запоздало ее узнаю.

Я узнаю ее фигуру, черты лица и главное — взгляд, который не могут замаскировать никакие контактные линзы, накладные ресницы и великолепный грим. Танцуя с гигантом Апраксиным в шаге от нас, она отклоняется назад в одном неуловимом взглядом движении, и я не вижу даже, а чувствую, что в тонкой, изящной руке — оружие.

Мысль пронзает понимание, что цель атаки — Романова, потому что мы находимся в слепой зоне камер наблюдения, и подозрение в убийстве Наследницы Престола в первую очередь падет на меня.

Мир замедляется, цвета меркнут и становятся черно-белыми, а музыка превращается в ржавый скрежет. Я резко ускоряю вращение, разворачиваюсь спиной к Мине, закрывая Цесаревну собой, и чувствую удар в броневую пластину.

Опускаю глаза и вижу, как на наборный паркет медленно падает тонкая стальная игла. Ловлю ее в воздухе и прячу в карман. Магия отступает, черно-белый мир наполняется цветами, безумное вращение танцующих пар ускоряется, и музыка начинает звучать с привычной скоростью.

Замечаю враждебный взгляд Мины, передаю Наследницу какому-то красноглазому и выхватываю свою бывшую у обалдевшего Апраксина. Фиксирую ее правую руку в своей, а левую прижимаю к ее же талии.

— Будь добра — исправь мою неловкость: медленно подними руку и положи ее мне на плечо, — говорю я, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Иначе сломаю обе твои!

Улыбаясь также открыто, Мина бьет мне в пах, мастерски маскируя движение в танцевальном пируэте. Отрицательно качаю головой и мысленно благодарю Якова Самуиловича за броню в трусах второй раз за вечер.

— Без глупостей! — сладко шепчу я, сжимая ее запястья. — Перемещаемся к выходу!

Мина повинуется и, кружась в танце, мы молча движемся в окружении других пар. Глаза в глаза, и пусть весь мир подождет. Красные контактные линзы и накладной нос с горбинкой придают лицу Мины хищное выражение, но ей идет — так лучше проявляется ее агрессивная сущность.