Кодекс Агента. Том 3

Глава 20 Секс по расчету

Роскошные лимузины успели мне надоесть, но к Трубецкому я еду на Руссо-Балте. Точнее, за Трубецким. Машина заезжает в тенистый двор высотки Синих, делает почетный круг вокруг статуи основателя Великого Рода и останавливается перед главным входом. Андрей выскакивает из здания под проливной дождь, бросается к машине и запрыгивает в салон.

— Привет, бастард! — говорит он, радостно улыбаясь.

— Привет, аристо! — отвечаю я, и лимузин трогается.

— Учти: я согласился на поездку к Воронцовым только ради дружбы с тобой!

— А вовсе не ради исполнения нашего плана?! — подтруниваю я.

— Ты же помнишь о моем условии? — напоминает Андрей, игнорируя мою реплику.

— Не оставлять тебя с Воронцовой наедине? — уточняю я с усмешкой.

— Да!

— Тьма меня забери, ты когда в последний раз трахался?

Андрей с мученическим видом закатывает глаза и тяжело вздыхает.

— Просто получи удовольствие! — добиваю я. — Вдруг тебе понравится, еще благодарить будешь!

— Я уже спал с ней! — раздраженно отвечает Андрей. — И Наталья…

— Что — Наталья?

— Это будет нечестно по отношению к ней!

— У вас что, роман?! — удивленно спрашиваю я, скрывая радость оттого, что наш план работает.

— Ну, вроде того…

— Не ссы, обещаю, что одного тебя не оставлю, даже в сортир будем вместе ходить, даже подержу тебе, если…

— Не уподобляйся бездарям с их вечными шутками ниже пояса! — перебивает меня Андрей, морщась от моих слов, будто от оскомины.

— Ладно, обещаю, что возьму ее на себя, причем в прямом смысле!

— Ты — единственный из наследников, кто с ней не переспал, — с иронией замечает Трубецкой, — нужно исправлять ситуацию, пока нас всех не переженили!

— Весьма признателен за деятельное участие в организации моей сексуальной жизни, но лучше займись своей, и желательно — не используя руки…

— Ответь честно, ты спал с Натальей? — снова перебивает меня Андрей, и я вижу по напряженному лицу, что ответ для него очень важен.

— Ты же знаешь, что не спал, — отвечаю я. — Если не считать танцев и нашей голой вечеринки в Царском Селе, я вообще ее не касался. Уверен, что она все еще девочка, но даже не знаю: хорошо это для тебя или плохо!

Андрей вздыхает с облегчением, а затем неожиданно хмурится.

— Я должен сказать тебе кое-что… Ольга встречается с Апраксиным, и, по-моему, им хорошо… Олег даже пить бросил, и свой красноглазый гарем распустил…

Я держу лицо. На нем застыла привычная всем маска балагура, но сердце ноет. Немного. И это не любовь, по крайней мере, так мне хочется думать. Больно оттого, что меня снова отставили. Впору начинать вести счет поражениям на личном фронте. А если учесть мою неординарную внешность — катастрофам.

— Не расстраивайся! — утешает Андрей, наклоняется ко мне и кладет руку на плечо.

— Рад, что у Ольги все хорошо! — искренне заявляю я. — Я плохая пара, проблемная, а союз со мной опасен и чреват смертельным риском!

— Спасибо, что предупредил! — Трубецкой лыбится во все тридцать два зуба и отдергивает ладонь от моего плеча, словно я чумной.

— Сценарий помнишь?

— Да! — кивает Андрей. — Сначала музей Рода и гребаная маска, затем салонный треп, после я иду на аудиенцию к Великому Князю, а ты уединяешься с нашей Еленой Прекрасной!

— Ревновать не будешь? — я желчно улыбаюсь, отправляя мысли об Ольге на задворки сознания.

— Буду твоим вечным должником, если все получится! — Андрей картинно прижимает ладони к груди и кланяется настолько низко, насколько позволяет автомобильное сидение.

— Ловлю на слове! — я в шутку грожу пальцем и отворачиваюсь к окну.

Мы подъезжаем к высотке Воронцовых, и я чувствую облегчение: хохмить и вести пустые разговоры нет настроения. Даже с Трубецким. С большим удовольствием я бы устроил с ним спарринг и махал бы кулаками до изнеможения.

Когда Руссо-Балт тормозит у парадного крыльца, возникает стойкое ощущение, что я попал в прошлое. Встречающие нас слуги разодеты в голубые ливреи с белыми манишками и жабо, на ногах у них белые чулки и остроносые туфли с белыми же бантами, а на головах — седые парики. Делегация стоит под проливным дождем, даже не раскрыв зонты.

— Воронцовы над нами не издеваются, у них так принято! — сообщает мне Трубецкой с усмешкой.

Двое просеменивших к машине слуг в высоких париках синхронно открывают дверцы и застывают, раскрыв зонты и потупив очи долу. Переглянувшись, мы с Андреем выходим из лимузина и следуем к входу, защищенные от потоков воду, падающих с неба.

Елена Воронцова встречает нас в холле. Лично. Без служанок, дабы чужие лики не затмевали ее красоты. На ней узкий голубой кринолин, подчеркивающий соблазнительные изгибы фигуры и идеально гармонирующий с цветом глаз. Я не могу не признать, что девчонка чертовски сексуальна. Эх, если бы она не была такой непроходимой дурой!

— Привет, мальчики! — произносит Елена грудным голосом и дарит нам по поцелую в щеку.

Трубецкой при этом недовольно хмурится и воротит нос, а я довольно улыбаюсь. Приятно же, Тьма меня забери!

— Сейчас мы уединимся в нашем музее, и открою вам все тайны Великого Рода Синих, — заговорщицки произносит Елена и проводит кончиком язычка по верхней губе, отчего ее предложение приобретает не пафосное, а весьма двусмысленное звучание.

— Мы ждем с нетерпением, — отвечаю я за нас обоих и медленно облизываю губы, за что получаю возмущенный взгляд Андрея.

Мы идем следом за Еленой через весь холл высотки, и я поражаюсь окружающей меня безвкусице и аляповатости. Огромное помещение заполонено старинной мебелью и дешевыми картинами, видимо, свезенными сюда из дальних имений Воронцовых. Под потолком прячутся слишком маленькие для этого огромного зала люстры, а под ногами разложены османские ковры, совершенно неподходящие друг другу. Возникает стойкое ощущение, что я попал в огромную лавку старьевщика, который любит пафос и деньги, но не обладает даже зачатками элементарного вкуса.

— Добро пожаловать! — произносит Елена перед входом в музей, и двое пышно одетых слуг распахивают резные двери из красного дерева.

Музей представляет из себя еще более печальное зрелище. Мы как будто попали в лавку дедушки того самого старьевщика, что выложил свои сокровища в холле высотки. Видимо, в представлении Воронцовых величие Рода можно подчеркнуть грязью на полу и килограммами пыли, покрывающей все вокруг.

— Прошу прощения за беспорядок, сюда все равно никто не заходит, — извиняется Елена, уверенно пробираясь вперед между косо стоящих стеклянных витрин.