Кодекс Агента

Мне хочется сказать, что вся теплота и чувственность, культивируемая в Приюте – такая же имитация, потому что здесь растят профессиональных убийц, но я не могу. Мой цинизм расплавлен искусственно вызванным чувством благодарности, и в горле стоит ком.

– Если откажешься, просто уходи на все четыре стороны! – боль в голосе Шефа призвана рвать сердце на части, и я оборачиваюсь.

Играет он безупречно – бессильно осел в кресле, плечи опущены, пальцы дрожат, а в глазах слезы. Не отрываясь, смотрю на его жалкую позу не меньше минуты, и ощущаю себя попавшим в смертельный капкан зверьком.

– Не откажусь! – твердо заверяю я и наношу заготовленный удар. – А душещипательный спектакль необязателен!

Шеф не меняет позы и выражения лица, моя провокация не вызывает эмоций, которые должны были проявиться, будь в его великолепной игре хотя бы толика правды. Взгляд старика все так же печален. Печален и пытлив. Невозможное для искреннего человека сочетание.

Иван Сергеевич снова лезет рукой в ящик и бросает на стол фотографию. Даже с расстояния в пару метров я узнаю жертву и холодею от страха.

Убийство абстрактного аристо давно меня не пугает. И курок я смогу нажать без колебаний. Наверное, смогу. Что будет твориться в моей душе после, я не знаю, и блокбастер «Преступление и наказание» по роману Достоевского не особо помогает в прогнозах.

Проблема в том, что на фото изображен не абстрактный аристо, а самый что ни на есть конкретный. Сама мысль об убийстве этого человека ввергнет в ужас любого матерого киллера, не говоря уже о таком неопытном щенке, как я.

– Ты его узнал? – спрашивает Иван Сергеевич и расправляет плечи.

Голос Шефа снова приобрел повелительные интонации, тон стал деловым, а слезы в глазах высохли. Такая быстрая метаморфоза поражает, если не знать, на что способны профессиональные актеры и манипуляторы в одном лице.

– Почему выбор пал на меня? – спрашиваю я подчеркнуто сухо, чтобы Шеф не воспринял мои слова как попытку увильнуть от Испытания.

– Потому что ты лучший! – отвечает Иван Сергеевич устало. – Лишь у тебя одного может получиться!

– Убить? – уточняю я.

– Ты же не зря столько лет учился в Приюте?! – в голосе Шефа звучит укор.

– Самое важное – скрыться с места преступления, я помню! – снова отворачиваюсь и смотрю на Спасскую башню, стрелки часов которой отсчитывают последние часы моей жизни. – Думаю, что этот объект требует иного подхода!

– Операция твоя и разрабатываешь ее ты, – Иван Сергеевич пожимает плечами. – Мне нужен результат! Впрочем, как и тебе!

– Место и время?! – спрашиваю я и растягиваю воротник футболки – почему-то чувствую духоту и нестерпимое желание поскорее выбраться из кабинета этого Карабаса-Барабаса.

– Вход в ресторан «Националь», завтра в восемь вечера…

– Завтра?! – кричу я, не веря собственным ушам.

– У тебя есть еще сутки на подготовку, а это очень много, клянусь Тьмой!

Выхожу из кабинета, не попрощавшись, и следую на ужин словно запрограммированный робот. За десять лет жизни в Приюте каждое повторяющееся действие превратилось в ритуал, и мы выполняем их даже не задумываясь. Возможно, это мой последний ужин не только здесь, но и в жизни.

Появляюсь в столовой, и на меня обрушивается шквал аплодисментов. Все – от восьмилеток до выпускников громко хлопают в ладоши, улюлюкают и показывают неприличные жесты. Парни скабрезно лыбятся, а девчонки строят глазки, хлопая ресницами.

Улыбаюсь во все тридцать два зуба, картинно раскланиваюсь и с облегчением присоединяюсь к друзьям, усаживаясь на свое обычное место в углу. Мои одноклассники верны себе: Карась выкладывает на столе композицию из огромного огурца и двух куриных яиц, Цаца смотрит влажными широко открытыми глазами и облизывает полные губы острым кончиком языка, и только Мина серьезна как никогда. Она далека от всеобщего веселья и тонких намеков на толстые обстоятельства, потому что слишком хорошо меня знает и сразу поняла: что-то не так.

Яичница с беконом не лезет в рот, марципановые конфеты, за которые в двенадцать лет я бы отдал год жизни, не радуют глаз, и даже кофе по-османски, заботливо сваренный Миной, кажется пресной бурдой. Мои друзья молчат – ждут, когда я заговорю.

– Чего ждете, бастарды? – громко спрашиваю я, подняв вилку над тарелкой, и оглядываю уставившихся на меня приютских. – Вам длину в сантиметрах озвучить или диаметр?

Лица парней и девчонок вытягиваются, и веселье мгновенно улетучивается. Моя немотивированная агрессия сигнализирует, что мне не до шуток, а с дембелями лучше не спорить. Встаю из-за стола и решительно направляюсь к двери.

Коридоры Приюта пусты. Я бегу, не разбирая направления, бегу от приютских, преподавателей и Шефа, бегу от собственной смерти, которая наступает на пятки. Справа и слева мелькают двери учебных залов, свет потолочных светильников сливается в сплошную белую полосу, а эхо моего крика летит впереди меня. Тяжело дыша, врываюсь в свою комнату, опираюсь спиной на дверь и запрокидываю голову. Глаза застилают слезы.

Назначенное мне испытание – смертный приговор. Я должен убить руководителя Тайной Канцелярии Российской Империи. Приговор смертный, потому что канцелярию возглавляет самый могущественный среди Глав Великих Родов – Великий Князь Игорь Всеволодович Шувалов.

Испытание, мой триумф, о котором я мечтал с детства, обернулся предсмертным бенефисом. Мне никогда не стать вольным агентом.

ГЛАВА 3 – Раздумья в Темной Комнате

Темная комната называется темной не потому, что в ней нет окон. К Темным магам она также отношения не имеет. Изолированное помещение – идеальное пространство для разработки и планирования операций. Пространство, знакомое мне с самого детства.

Я сижу перед интерактивной доской и размышляю о чем угодно, за исключением предстоящего покушения на князя Шувалова.

Моей решимости порвать с Миной одним махом хватило ненадолго. Она ушла от меня только под утро, оставив опустошенность в душе и сладкое томление внизу живота. Слез не было. Слов – тоже. Только чистая всепоглощающая страсть.

Шеф снова будет скабрезно шутить и заявит, что перед ответственной операцией нужно высыпаться, а не заниматься сексом всю ночь напролет. И он будет тысячу раз прав, если я останусь жив. Вся проблема в этом «если».

Я просчитал десятки сценариев предстоящего покушения на Великого Князя, но вероятность выжить в любом из них стремится к нулю. А значит, вероятность пройти Испытание и стать полевым агентом также бесконечно мала. В лучшем случае, убив Шувалова, я получу вожделенный статус посмертно.