Кодекс Алеппо

Однажды Рафи увидел, как толпа остановила французский армейский джип и приказала солдатам выйти; им связали руки, приказали лечь на землю, положив головы на бордюр тротуара. А потом камнями размозжили им черепа. В 1946 году французы уступили, предоставили сирийцам самостоятельно управлять страной, и с их уходом евреи оказались целиком во власти соотечественников. Еврейская школа под патронажем «Альянс исраэлит» [5] , где обучение шло на французском языке и в которой учился Рафи, вскоре закрылась.

5

Всемирный еврейский союз, основанный в Париже в 1860 году с целью защиты интересов еврейства.

В те дни великих перемен мир Рафи состоял из десятка тысяч людей, чьи имена повторялись из поколения в поколение, а корни были глубже, чем у любой другой еврейской общины в диаспоре, – людей, которые всегда тут жили или прибились к этим местам за многие столетия, спасаясь от гонений или в поисках удачи. Еврейская община Алеппо была старой уже в 70-м году, когда римские легионы разрушили Иерусалимский храм, и совсем древней, когда в VII веке туда пришли арабские завоеватели. Они жили здесь два с половиной тысячелетия, хотя по местным оценкам – три тысячи лет и ни годом меньше. Традиция говорит, что корни общины уходят к завоеванию города Иоавом, полководцем царя Давида – эпизод, который вскользь упомянут в Библии. Согласно одному из тех преданий, что пытаются расцветить и приукрасить нечто древнее и впечатляющее, чтобы выставить его еще более древним и впечатляющим, этот полководец самолично руководил постройкой главной синагоги, а также цитадели.

Арабские жители называли город Халебом. Евреи же нередко звали его именем, упомянутым в Библии – Арам-Цова, подчеркивая тем самым, что они там не гости. Среди еврейских семей были такие, как Даяны или Тавилы, жившие в городе на протяжении тысячелетия, и Саттоны и Кассины, чьи предки бежали в Алеппо от испанской инквизиции. Были здесь и ди Пиккиото, принадлежавшие к роду тосканских купцов, и Багдади (как наш смотритель синагоги) – выходцы из Ирака, и даже семьи с фамилиями вроде Хорнштейн и Гольдман, приехавшие из Восточной Европы. Среди них, в большинстве своем приверженцев традиций и патернализма, была и горстка свободомыслящих, и небольшая группа сионистов, и даже один коммунист, назвавший сыновей Ленином, Сталином и Карлом.

При господстве ислама евреи получили статус меньшинства, к которому относились вполне терпимо (по-арабски зимми), – этим положением евреи и христиане были обязаны принадлежностью к монотеизму. Несмотря на растущую в наши дни тенденцию изображать мусульманский мир прежних времен обителью религиозной терпимости, где евреи процветали, на самом деле они всегда зависели от прихотей капризных властителей и настроения враждебного большинства. В глазах этого большинства евреи были бездельниками, людьми без чувства собственного достоинства, лишенными мужества, но, пока они признавали превосходство мусульман, им, как правило, разрешалось жить и исповедовать свою веру, а иногда и обогащаться. Отец Рафи, как и все мужчины, вел дела с мусульманами; большинство алеппских евреев покупали выпечку у мусульманских пекарей, а кошерное мясо у мусульманских мясников, если те нанимали еврейских резников. Но к моменту рождения Рафи старые связи уже начали ослабевать.

С появлением в странах ислама французов и других европейцев евреи стали забывать отведенное им место, начали изучать иностранные языки, уделять внимание образованию детей, преуспевать в бизнесе, часто опережая мусульман. В Алжире они приняли французское гражданство, в котором мусульманам было отказано. В годы британского владычества в деловом центре Каира евреи построили большую синагогу в древнеегипетском стиле. Арабы-мусульмане, которые все в большей степени рассматривали себя как национальное образование (которое могло принять арабов-христиан, но отвергало арабов-иудеев), были возмущены усиливающимся влиянием западных стран, выступавших как защитники и покровители евреев. Когда другие евреи, жители Европы, толпами хлынули в Палестину, неприязнь арабов еще более усилилась, что вынуждало евреев исламского мира убеждать соседей в своей преданности. «Евреи Сирии не имеют отношения к сионизму! – гласило заявление, опубликованное в 1929 году еврейским молодежным клубом в местных газетах Дамаска. – Напротив, они разделяют со своими арабскими согражданами все горести и радости». Мусульмане, говорилось в этом заявлении, должны делать различие «между европейскими сионистами и евреями, веками живущими на этой земле».

Во время Второй мировой войны граждане Сирии единодушно поддержали Гитлера, и лидер палестинских арабов прожил известную часть этого периода в Берлине, занимаясь нацистской пропагандой и участвуя в создании подразделений СС. «Протоколы сионских мудрецов» (фальшивка, сфабрикованная в царской России, которая якобы разоблачала заговор евреев с целью установить мировое господство) были переведены на арабский и широко распространялись повсюду. В 1941 году в Багдаде, треть населения которого составляли евреи, арабы убили 180 евреев в их собственных домах и лавках. Четырьмя годами позже разъяренные толпы в Ливии убили еще 130 евреев, а в промежутке было еще множество погромов, не получивших широкой известности.

Число оскорблений, сыпавшихся на Рафи, когда он проходил по улицам города, возрастало по мере того, как становилось больше зловещих газетных заголовков, трубящих про зверства, якобы творимые евреями в арабской Палестине. Уже привычным стало слово йахуди (жид). Сын одного из известных городских раввинов, любивший носить черный берет на французский манер, отказался от этой привычки, потому что мусульманские хулиганы стали срывать берет с его головы. Один человек, у которого я взял интервью, в то время еще ребенок, вспоминает, что, возвращаясь из школы, он вихрем проносился по улицам и перед домом кричал, чтобы мать поскорей открывала дверь.

В дни, предшествующие голосованию на Флашинг-Медоуз, раввины и влиятельные люди еврейского Алеппо, как, впрочем, и их собратья, живущие в исламском мире, старались продемонстрировать свою непричастность к сионизму. Как-то в субботу раввин Моше Тавил, один из руководителей общины, произнес в синагоге речь, осуждающую национальное еврейское движение в Палестине. Молодые евреи Алеппо, живущие в Палестине среди европейских евреев-атеистов, не соблюдают кашрут и отказываются от веры своих отцов, предупреждал раввин своих прихожан, и это не было ложью. Евреи Алеппо, продолжал он, принадлежат только Алеппо и не имеют ничего общего с безрассудными амбициями евреев юга. Раввин воздел руки к небу и, к удивлению Рафи, залился слезами.

3. Пожар

В то утро подросток Исаак, сын раввина Тавила, узнал про голосование в ООН, когда, проснувшись у себя дома за пределами Старого города, по соседству с жилищем Рафи, услышал крики: Сайуни! Сайуни! (Сионист!) Теперь уже старик, раввин как и его отец, Исаак подкреплял эти воспоминания ударами ладонью по столу, отчего мой диктофон подпрыгивал в воздух. По его словам, сбежав вниз, он очутился в многотысячной толпе.

– Филастин биладна, вал-йахуд килабна! – орали вокруг (Палестина – наша страна, а евреи – наши псы). Исаак быстренько сделал то, что евреи делали многие годы в периоды националистических брожений в Сирии: он влился в толпу, воздел вверх кулак и присоединился к общему хору, молясь, чтобы его никто не узнал.

Он неприметно стоял напротив большой современной синагоги, расположенной в их квартале, и смотрел, как полицейские втаскивают погромщиков с улицы через окна внутрь. У некоторых были в руках жестянки с керосином. В это время в синагоге находился самый почтенный член общины Моизес Мизрахи, сгорбленный старец в красной феске, про которого говорили, что ему сто лет. Исаак видел, как те же полицейские вывели старца прочь. На улице перед синагогой погромщики навалили огромную кучу из молитвенников, свитков Торы и трактатов Талмуда и подожгли ее.

Большинство алеппских евреев сидело, запершись в своих домах. Толпа сожгла и другие синагоги по соседству и еврейский молодежный клуб, где накануне ночью молодые люди, прослушав не отрываясь трансляцию заседания в ООН, восторженно переколотили бокалы с вином и в безрассудном энтузиазме слишком уж громко распевали сионистский гимн. Погромщики разбили витрину магазина Мазреба, ввалились внутрь и все разграбили. Они подожгли несколько небольших молитвенных домов, религиозную школу, которой заведовал отец Исаака, десятки еврейских лавок и груды талесов и филактерий.