Кодекс Инквизитора. Книга I

— Не ярись, милочка! Что хочешь за спасение? Отплачу по-царски, в накладе не останешься!

— Дверь открой, и в расчёте, — сухо бросила ему.

Тоже мне, миллионер казематный. Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке. «Озолочу по-царски!» — передразнила мысленно.

Старец усмехнулся, будто прочитав мысли.

— Как твоё имя, дитя? Ты хоть представляешь, кого спасла? — Дед, покачиваясь, встал на ноги.

— Зовут меня Распутин Григорий Ефимович. Это имя что-нибудь говорит тебе?

— Многое говорит. Например, то, что убили тебя в ночь на шестнадцатое декабря, ровно сто семь лет назад. Хорошо сохранился, старче, худоват маленько, но это дело поправимое. Дверь открывай, иначе открою я, но ты в данном случае полетишь в яму червей кормить.

Распутин задумчиво огладил седую бороду, что доставала до могутных яиц.

— Сто семь лет, говоришь? Какой нынче год, девица?

— Две тысячи двадцать третий от Рождества Христова. Слушай, вижу, ты не из простых смертных. Как в таком случае сюда попал и почему не сбежал за век?

Григорий Ефимович, задрав бороду, оголил хлипкую шею. Знакомая вещица. Не люблю блокираторы, отрубила бы башку тому, кто первый изобрёл этакую пакость. Напитав вакидзаси магией хаоса, выверенным движением располовинила ошейник на части.

Исторические хроники моего мира представляли Распутина исключительно в негативном свете. Но как назвать тех, кто обрёк человека гнить живьём в непроглядной тьме каменного мешка. Хочешь убить — убей. Всё прочее от лукавого.

— От вознаграждения отказываешься, значит? Что ж, похвально. Но услугу твою вовек не забуду. Жизнью тебе обязан. Свободой! Слово Распутина даю! — Будто в подтверждение, глаза старца полыхнули алым, озарив пространство темницы.

— Слышь, колдун, о какой свободе речь? Я тебя с собой не потащу, сам выпутывайся. У меня своя дорога, у тебя своя! Утомил ты меня, дверь сама вскрою, не трудись.

— В этом нет нужды, княжна Нагая! Потаёнными тропками уйдём.

— Мысли читаешь, что ли?

— Бабку твою знавал, шибко ты на неё похожа! Статью величавой, красотой, что сияла на весь серый Петербург. Вся в неё!

— Да ты поэт, батенька, но давай ближе к телу. О какой тропке речь? Пробовала я, червоточина долго не живёт, пшик вышел.

— Эх, молодо-зелено. В тень уйдём. Чую в тебе силу немалую. Навью ты отмечена, значит, и пойдём тропами через безмирье. Так оно безопасней будет. Выведу тебя. Долг платежом красен. Тучи над тобой сгущаются, княжна. Сила великая смерти тебе желает. Берегись, Ольга! Я в своё время недооценил угрозу — и вот результат. — Старик обвёл камеру костлявой рукой.

Навь так Навь, авось с Сухеей свидеться доведётся. Всё лучше, чем с голым задом по Москве бегать. Подхватив саквояж, набитый деньгами, с интересом поглядела на Распутина, который рисовал каким-то дерьмом малопонятные загогулины на каменной стене. Вот же нуб. А без костылей никак?

Глава 2

Старый колдун прокаркал, кастуя неведомое заклинание: грубая каменная кладка пошла зыбью. Плюнул-дунул: часть стены сгинула, открывая проход в изнанку мира. Махнув рукой приглашая следовать за ним, шагнул вперёд, растворившись в серой мгле. Обходя яму по кругу, я замешкалась, не заметив, как бронированная дверь за спиной, в один миг раскалившись докрасна, рванула, расплёскивая огненные брызги. Время остановилось.

Давление подпрыгнуло, пульс участился, ощущения обострились, болевой порог увеличился в разы. Артефакт среагировал молниеносно, подхлестнув процессы в гипоталамусе. Адреналиновый всплеск запустил реакцию «бей или беги». Коллективное сознание приняло единственно верное в данной ситуации решение: бежать, а точнее, прыгать в смердящую клоаку. Я полетела вниз, прежде чем пространство каменного мешка наполнилось огненным буйством стихий.

Что ждёт на дне, выживу ли я при падении с огромной высоты — даже не думала. Сгореть в адовой жаровне не позволил инстинкт самосохранения.

Пролетев около десяти метров, со всего маху впечаталась в перекрывающую колодец массивную решётку, сплошь покрытую осклизлым налётом. Не пытаясь подняться, активировала под собой заклинание некрокинеза.

Металлические брусья, подточенные тленом, осели под собственным весом, а я резко ухнула в пропасть. Облако раскалённых газов, ярясь и выжигая кислород, неумолимо нагоняло, не желая упускать добычу.

Как будто услышав панические мысли, пламя, разделившись на несколько частей, на лету трансформировалось в огненные сферы, которые с удвоенной скоростью устремились в мою сторону.

Вот-вот нагонят. Дно близко, я уже могу разглядеть влажные каменные плиты. Никаких шансов! Надежда на то, что внизу есть вода или, по крайней мере, мягкая куча дерьма размером со стог сена, не оправдала ожидания. Расшибусь, как пить дать, а сверху накроет пирокинез, поджарив останки до состояния углей.

Отчаянный крик Василисы в голове вывел из оцепенения. Ни на что не надеясь, использовала навык иноходца. Масляная поверхность аномалии, появившись, тут же исчезла, заблокированная защитными артефактами психиатрической клиники. Не успела подумать, что жизнь моя подошла к концу, так и не начавшись, как червоточина вновь проявилась, но уже на стенке колодца. Из чёрного провала выскользнули несколько стекловидных щупалец, не церемонясь, сграбастали визжащее тело, словно муху. Прежде чем провалиться в вязкое ничто, ощутила вонь палёных волос.

Чвак — и кто-то чрезвычайно сильный, протащив через иную реальность, шваркнул тело о каменную стену. Не в силах шевельнуться, изломанной куклой сползла на ледяной пол. Судя по всему, навык иноходца тут совершенно ни при чём. Спасло меня не личное умение, а существо, очень похожее на то, что я завалила в бойлерной. Пришло отомстить за собрата? Тогда почему сразу не уничтожило?

«Я исполняю волю Пустоты. Не тревожься, убивать тебя не входит в мои планы, иначе ты уже была бы мертва. Человеческое тело не способно вынести долговременный переход через пространство, где отсутствует материя. Я перенёс тебя тремя уровнями ниже. Это место будет безопасным недолго. За тобой идёт охота, человек. Загонщики уже близко. Твоё тело чрезмерно пострадало. Я не могу долго находиться в трёхмерном мире, но помогу здесь и сейчас. Будет больно!»

Скрипучий голос в голове затих, а из аморфной кристаллической кучи ударил тонкий жгут с зазубренным шипом на конце.

Отбрыкиваться не было ни сил, ни желания. Стеклянная игла, пробив грудную клетку, вонзилась в сердце, раскрошившись на тысячу осколков. Исчадие Пустоты, изобразив поклон, сгинуло в червоточине, оставив меня тет-а-тет с болью. Обматерить на дорожку не успела. Жуткое ощущение холода заполонило грудь, сковав лёгкие.

Я не могла кричать, дышать, шевелиться. Даже закрыть глаза оказалось той ещё задачей. Прилипнув к шершавой поверхности стены, безмолвно наблюдала за тем, как слизняк, величиной с ладонь, полз по оголённой ляжке.

Хрустели рёбра, торчавшая бедренная кость встала на место, на глазах зарастала кожа, пропадали ссадины и гематомы, а я всё смотрела и смотрела на то, как к сокровенному подбирается зловредный скользкий слизень. Меня передёрнуло, и только тут дошло, что тело подчиняется командам, а неистовая боль отступила. Оторвав от бедра склизкое брюхоногое, стиснула в кулаке, с удовольствием наблюдая, как сквозь пальцы просачивается бесформенная желейная масса. Так будет со всяким, кто покусится на честь княжны Ольги!