Кодекс Крови. Книга ХII

— Вреда миру и его жителям она не наносит, в наш уклад не вмешивается. Твой друг не из этого мира, но и ему вред не нанесён. Прости, но пока нарушений нет.

— Мы примерно так и думали, — со вздохом разочарования ответил Мангустов. — Просто в известность поставил.

— Сообщи потом, чем закончилось, если вдруг она переступит границы дозволенного, попробуем поторговаться.

— После драки кулаками не машут, — вырвалось у меня.

— Ну не скажите, господа, Система — дама азартная, поторговаться любит. Можно и откатить кое-что назад, если стимул предложить существенный!

— Спасибо, — уже более громко поблагодарил я. Всё же любая информация о противнике — на вес золота. А уж азартность…

Мангустов отключил артефакт и с сомнением посмотрел на меня.

— Не нравится мне всё это. Я же с тобой не пойду, она тебя в одиночку к себе потянет, а вдруг что…

— Не переживай, не первый раз умирать буду, и даже не второй, — улыбнулся я и громко произнёс в небо: — Барышня, согласен я на беседу. Куда прибыть прикажете?

И пространство вокруг поплыло.

Я оказался на ступенях огромной пирамиды. Она каменными ступенями поднималась над изумрудными кронами леса. Вершина её блестела алым навершием. Подобный накопитель стоял когда-то на Обители крови до того, как я заменил его свои ковчегом.

Босые ступни припекало жаром от нагретых солнцем ступеней. Я присмотрелся и заметил с одной стороны помпезную лестницу с человеческой процессией. Вереница людей, разряженных в перья, золото и камни, вела к площадке на вершине пирамиды. А там уже пели ритуальные песнопения, поили чем-то несчастных, и те с выражением экстаза на лице покорно шли на жертвоприношение. В том, что это оно самое, сомнений не возникало. На той грани пирамиды, где я сидел в одиночестве, было тихо и жарко. А у самого основания белели оголённые черепа прошлых жертв.

Сладковатый запах свежей крови смешивался с резкими нотками мускуса и благовоний. Наверное, предполагалось, что я должен был потерять голову от обилия крови, но у меня это зрелище вызывало лишь отвращение и признание в собственной слабости.

С вершины пирамиды в мою сторону отделилась одна фигура. Смуглая кожа, натёртая маслом, блестела на солнце, на лице мерцала электрумом маска с драгоценными камнями, а всё остальное тело было наго, не считая украшений. Юбка из жемчужин, едва прикрывающая женские междуножные прелести, золотые браслеты на запястьях, щиколотках и предплечьях, широченное колье на шее, спускающееся вниз звеньями десятка цепочек, золотые проколы с камнями в сосках и в пупке.

Шла парламентёрша ко мне, покачивая бёдрами и тихо позвякивая всеми цепочками, браслетами и камнями, словно лошадиной сбруей. Зрелище было, признаться, весьма и весьма завораживающее. Кто другой, может, и закапал бы слюной, но у меня после гаремов пустынников и фантазий Тэймэй шествие вызывало скорее интерес в части проработки деталей. В том, что это иллюзия, почему-то не возникало ни единого сомнения. Искусная, возможно, овеществлённая, но иллюзия.

Девица приблизилась, спустилась ниже на несколько ступеней и встала на колени, собирая волосы в хвост. Как кошка она потянулась ко мне сидящему с вполне явными намерениями. Маска на лице претерпела изменения, открывая нижнюю часть лица. Девица призывно облизнулась и… обиженно надула губки. Ведь я попросту сменил ипостась на змеиную.

Понятно, что меня хотели развести как простачка. Смешав воедино кровь, похоть, наслаждение и сбитый контроль, одурманить и получить желаемое — раз плюнуть. Пусть теперь у змея попробуют нужные причиндалы отыскать. Но девица не подвела. Тут же сменив ипостась на змеиную, она принялась всем телом обвивать меня и тереться своими чешуйками о мои. Мне же это невольно напомнило захват анаконды перед удушением. Да ну нахрен.

Я снова сменил ипостась на драконью и отлетел от навязчивой девицы.

— Тьху, на тебя! Ничем не угодишь! — выругалась змея, вновь став соблазнительной девицей и усевшись на ступенях. — Ты что такое?

— А мне говорили, ты всегда знаешь, с кем имеешь дело.

— Знать-то знаю, — отмахнулась девица и принялась когтем разрезать на дольки взявшийся из ниоткуда сочный персик. При этом сок брызгал жёлтыми каплями и стекал по её шее и груди. — Но интересно, кем ты себя позиционируешь?

— В меру упитанный, в меру воспитанный, до невозможности практичный засранец, который местами ведёт себя как псих-одиночка, но предпочитает не доводить до обострения конфликта, а договариваться к всеобщей выгоде.

Я даже сделал полушутовской поклон в драконьей ипостаси и попытался щёлкнуть когтями вместо несуществующих каблуков на сапогах.

— Похоже, всё так и есть, — прикусив нижнюю губу, девица окидывала меня заинтересованным взглядом.

— Может, хватит иллюзий? Пообщаемся как деловые люди? — предложил я.

— Да какая же это иллюзия?! — возмутилась девица. — Я гостей уважаю, и специально тебя в прошлое местного мира переместила. Здесь такие жертвоприношения по твоей части проводили, закачаешься.

— Да я уж заметил. Всех, как телков на верёвочке, ведут на убой. А те, разве что радостно ножи себе в сердце не вгоняют. И? Если я должен был впечатлиться, то не вышло. Я не приверженец подобного.

— А чего ты приверженец? — тут же заинтересованно ухватилась собеседница за последнее слово, теребя камешек в проколотом соске.

Рядом по ступеням заструился поток крови. Кажется, жрецы решили обагрить всю пирамиду кровью.

— Давай зайдём с обратной стороны. Что тебе нужно? Зачем я тебе понадобился.

— Мне нужен адамантий, — коротко обозначила свою цель девица.

— Он всем нужен, я здесь при чём?

— Вот, хотела же по-хорошему, — делано сокрушалась интриганка. — Но у вас, мужиков, никакой куртуазности. Отдай мне свой, и я отпущу тебя из этого мира, — припечатала она, преобразовавшись в дракона, но как будто эфемерного. Ей словно не хватало силы, чтобы материализоваться в полной мере.

— Три раза ха! — я тут же открыл небольшое зеркало портала домой и стянул с кухни Марты пирожное. Портал схлопнулся, а я закинул сладость в пасть и зажмурился от удовольствия. — Ещё аргументы будут?

Дракон налился алым, выдавая настроение местной владычицы, или кем там она была.

— Ну что ж, стоило попробовать! — пожала девица плечами, снова меняя ипостась на человеческую. — У меня остатки твоих драгоценных статуэток, меняю на адамантий.

«Не соглашайся! Души для вашей кладки я любые со временем подтяну до нужных параметров, а этой… шиш, а не адамантий для улучшения архитектуры».

— Он не согласен. Категорически. И выдал мне тут, что и статуэтки мне теперь не так и критичны. Ещё аргументы?