Кодекс морских убийц

– Брось, Георгий! – рассмеялся главный спасатель. – Второй помощник отвечает за груз – довольно спокойная работа. Главное – принять, грамотно разместить и довести до порта назначения.

– А что перевозит «Гиацинт»?

– Коптит небо поперек Черного моря, таская из Турции на сочинские стройки базальтовый щебень, металлоконструкции, цемент… Месяца три-четыре покантуешься – деньжат заработаешь, а там и у нас местечко освободится. Ну, согласен?

– Куда ж деваться – семью-то содержать надо!..

– Лоханулись! Опять наши метеорологи лоханулись! – накручивая на палец левый ус, проговорил капитан.

В желтых прожекторных лучах, режущих мрак южной ночи, густо сыпал дождь. «Гиацинт» прилично швыряло волнами, изредка крен достигал предельных значений, и в такие моменты вахта в ходовой рубке, затаив дыхание, слушала угрожающий скрежет проклятых стальных конструкций.

– Штурман, запроси-ка погоду у Новороссийска, – приказал капитан.

Держась одной рукой за подсвеченный стол с морской картой, третий помощник схватил микрофон и вызвал порт Новороссийска…

– Штормовое предупреждение по всему побережью, – спустя пару минут доложил он капитану.

– А точнее?

– Скорость ветра до двадцати метров в секунду, волнение моря до десяти баллов. Может, повернем обратно, Николай Степаныч?

– Поздно вертать взад – сейчас и у турок такое же безобразие творится. Сколько до Сочи?

– Сто сорок миль.

– А до Новороссийска?

– Восемьдесят пять.

Капитан почесал затылок.

– Знал бы, что будет такая катавасия, – пошел бы в Севастополь. Уже час бы стояли в спокойной Балаклаве… Давай новый курс. Идем в Новороссийск.

В это мгновение сильная волна ударила под углом в правый борт, и судно, накренившись, едва не перевернулось. Левый борт основательно ушел под воду. Словно подумав, «Гиацинт» выровнялся и продолжил нелегкий путь к северным берегам Черного моря…

– Степаныч, – тихо сказал Устюжанин, потирая ушибленное плечо, – а что, если снять швартовые тросы с парочки самых верхних конструкций?

– Это зачем же?

– Чтоб улетели к чертовой матери за борт.

– Сдурел, Георгий?!

– Кто ж нас упрекнет в том, что во время такой бури сорвало часть груза? Зато команду спасем и корабль.

Капитан упрямо мотнул головой:

– Ты не знаешь новых сочинских начальников, отвечающих за стройку. Сами-то воруют – будь здоров, а с нас шкуру живьем сдерут. Ты лучше пройдись по низам и проверь иллюминаторы – вдруг повышибало волной…

Георгий всегда был дисциплинированным, грамотным и самым серьезным офицером среди боевых пловцов «Фрегата». Наверное, потому начальство не особенно долго раздумывало, когда подбирало кандидата на должность заместителя командира.

В молодые годы Устюжанину довелось проходить практику на кораблях военно-морского флота; после училища он несколько лет прослужил в экипаже атомной подводной лодки. В общем, новичком он во флоте не был, однако работу на «Гиацинте» посчитал для себя новой и незнакомой, отчего на первых порах напрочь забыл об отдыхе. Пока судно стояло в сочинском порту, готовясь к очередному рейсу, он не сходил на берег и почти не спал. Георгий часами сидел в каюте за изучением документов и инструкций, затем хватал план судовых трюмов и спускался вниз, дабы вживую и наглядно совместить теорию с практикой.

Команда во главе с капитаном приглядывалась к новичку до первого рейса в Турцию. Там во время напряженной погрузки гражданские моряки по достоинству оценили трудолюбие и деловую хватку Устюжанина.

Михаил Жук, Игорь Фурцев и я сидим в кабинете одного из заместителей генерального директора ООО «Порт Сочи Имеретинский». Директор порта еще ночью отправился в Новороссийск, неподалеку от которого затонуло приписанное к Сочи грузовое судно «Гиацинт».

Услышав страшную новость, мы сидим, избегая смотреть друг другу в глаза. Как же так? Почему мы не приехали за Георгием раньше? Или почему этому проклятому шторму не состояться на день позже?

– Видимо, в открытом море их не так сильно бросало, – устало объясняет заместитель. – А в прибрежной зоне – на относительном мелководье – волна пошла выше и… того, значит… опрокинуло.

Он успел рассказать о том, что из-за шторма новороссийские спасатели не имеют возможности организовать масштабную поисковую операцию. Что еще ночью удалось выбраться на берег трем членам экипажа (Устюжанина среди них не оказалось). Поведал он и совсем печальную весть: утром на берегу найдены два выброшенных волнами тела – этих людей пока не опознали.

Кашляю, проталкивая в желудок вставший поперек горла ком.

– А сколько всего было моряков на борту «Гиацинта»?

– Семеро.

– Значит, двоих не нашли?

– Ищут.

– Это случилось далеко от берега?

– Говорят, где-то на входе в Цемесскую бухту. Совсем немного не дошли…

Дедвейт «Гиацинта» составлял около восьми тысяч тонн. Это было типичное полнонаборное судно без твиндека, с большими люками трюмов и с набором устаревших погрузочно-разгрузочных приспособлений в виде поворотных грузовых стрел с лебедками.

Георгий прошел по нижней палубе от самой кормы до глухой переборки, отделявшей жилую надстройку от трюмов. Он заглядывал в каждое судовое помещение и проверял каждый иллюминатор…

Нет, опасения капитана напрасны: все они задраены, а стекла целы. Зато из-за толстой переборки отчетливо доносится жуткий скрежет металлических конструкций, лежащих на дне трюма.

«Выдержат ли швартовые крепления? – в который раз подумал Устюжанин, подходя к трапу. – Надо проверить…»

Сразу проконтролировать груз не получилось: сначала Николай Степанович попросил подменить рулевого матроса, опорожнявшего свой желудок, потом втроем рубили тросы сорванного волной и рухнувшего за борт поворотного судового крана. В территориальные воды Российской Федерации вошли около трех часов ночи, и чем ближе подходили к берегу, тем выше становилась волна.

Наконец впереди блеснула путеводная звездочка Суджукского маяка, обозначавшего левую границу входа в Цемесскую бухту. И одновременно со вздохом облегчения у Георгия перехватило дыхание от жуткого грохота в низах.

– Ступай посмотри, – коротко распорядился капитан.

Спустившись по трапу до главной палубы, Устюжанин приоткрыл дверцу и невольно зажмурился от сильного ветра и мелких соленых брызг. До первого трюмного люка он добрался, держась за поручень и стальную ферму негабаритного груза. Нырнув под массивную крышку, включил внутреннее освещение. Одного беглого взгляда хватило, чтобы определить, на каких именно конструкциях лопнули швартовые тросы. Обследовав их, Георгий понял: нужна помощь – одному в этом аду не справиться.

Он двинулся обратно и почти достиг трапа, когда сверху под крышкой люка показалась голова Степаныча.

– Ну, что у тебя? – крикнул он.

– Позовите еще кого-нибудь – втроем подвинем на место пару железяк и закрепим.

– Нет больше свободных: двое лежат пластом, остальные при делах, – ответил тот кряхтя, спускаясь вниз. – Давай попробуем вдвоем…

Им удалось сдвинуть с места одну конструкцию, но зафиксировать ее запасными тросами они не успели. Судно почти легло на левый борт. Секунду подумав, будто решая, что делать дальше, начало выравниваться… И скрылось под накатившей гигантской волной.