Кодекс Охотника. Книга VI

С удивлением гости увидели, как с кряхтением из-под стола вылез очень крупный и очень недовольный медоед, потопал за девушкой, и потёрся об ее ногу, требуя к себе внимание. Девушка протянула руку, почесала животину за ухом, и вернулась за стол, ничего не ответив.

Тут в проходе появился странный мужчина в ярком наряде и шляпе с большим пером.

– Моё почтение, господа! Кому был нужен сахар?

– Бурбулис? – удивилась Анна. – Тебе делать нечего?

– О прекрасная Анна, с моей стороны это было нетрудно, я как раз шел наверх, когда встретился с Евдокией Никитичной.

– Мне пожалуйста! – поднял руку помощник, что заказал кофе.

– Мне же не показалось? – приподнял бровь Бурбулис. – Уважаемые господа усомнились в том, что вас, госпожа Анна, хорошо охраняют?

– Точно! – хмыкнула Анна.

Бурбулис широко и доброжелательно улыбнулся.

– Ваш сколько сахара, господин хороший?

– Два, пожалуйста, – гости офигевали, но держались.

Бурбулис аккуратно щипчиками взял два кусочка и внезапно подкинул их в воздух. Никто из гостей не успел ничего понять и разглядеть, как два кубика сахара мгновенно, прямо в воздухе, превратились в сахарный песок с помощью клинка Мастера, что аккуратно осыпался в кружку помощника.

А франт уже с улыбкой протягивал серебряную ложечку, держа во второй руке полную сахарницу. Меч его был уже в ножнах.

Воцарилось молчание. Гости по-достоинству оценили мастерство франта.

– А вы простите, кто? – с глубоким уважением осведомился Канарейкин. – Я объездил мир, видел Мастеров Меча из Японии, но ЭТО НЕЧТО!

Франт довольно ухмыльнулся и расправил плечи, набрав побольше воздуха в свои лёгкие.

– Я Бурбулис Сорок Четвертый…

– Бурбулис! – строго прервала его Анна.

Великий воин тут же смутился, замолкнув.

– А я что? Я у друга гощу.

– У друга?

– Ну да! Благородный барон Галактионов – мой лучший друг. И единственный, да! А еще я ему жизнью обязан.

– Бурбулис! – снова недовольно сказала Анна.

– Да-да! Оставляю вас одних. Но если что, вы знаете, где меня найти.

Насвистывая какую-то мелодию, франт пошел на выход и, переступив порог, громко произнес.

– Сим-сим, закройся!

На глазах, всё ещё офигевших гостей дверь сама захлопнулась, когда две створки быстро вышли из стены, не оставив ни единой щели посередине. И произошло это с каким-то странным звуком, подозрительно похожим на рык твари.

– Ну что, господа, давайте уже к делу! Итак, каково ваше предложение?

Фёдор Канарейкин, непоследний человек в округе, почувствовал себя очень некомфортно под насмешливым взглядом этой молодой стильной девушки, сидя в старинном кресле в странном доме, стоящим на очень необычной земле.

* * *

И тут началось.

С завываниями, как дикие звери, все эта темнокожая братия бросилась на штурм. Окна в моём номере взорвались тысячью осколков с таким грохотом, что у меня внезапно заложило уши.

Невольно я вспомнил танк, который французы пригнали для торжественной встречи меня, любимого, из Разлома в Коронате. Хорошо, что таких машин у нападавших не было.

У них, как ранее показал Шнырька, с оружием была полная беда. Я так понял, что они местные. И живут под гнётом колонизаторов из Франции. А французы не полные идиоты, чтобы вооружать потенциальных революционеров, скидывая им всякий ненужный шлак «на отстань».

Зато их было много. Очень много. И среди них были Одарённые. В окно мне закинули что-то вроде огненного шара, слабенького, но тем не менее его хватило, чтобы в комнате начался пожар.

Шнырька показывал, что Одарённые у местных жителей были поголовно шаманами, которые сейчас били в бубны и барабаны, и восторженно плясали неподалёку, заряжая своих воинов свирепостью, и швыряя в мою сторону всякой гадостью.

Не хотел я их убивать. Ох, как не хотел. Опасности они для меня никакой не представляли, а помереть во имя чего? И, кстати, интересно, что им пообещали?

Напитав доспех силой, я швырнул заклинание в сторону входной двери, которая как раз открывалась, пропуская внутрь незадачливых убийц. Мой огненный шар, по моим старым критериям, был не ахти, но по сравнению с произведениями местных Одарённых – довольно таки силён.

Дверь выломало из косяков, зашибло тех нападавших, что кучковались за ней, и все они, большим клубком, пересчитывая ребра и ломая кости, покатились вниз по лестнице.

Но на их место уже шли новые толпы, в комнате становилось жарко в буквальном смысле этого слова, и я рыбкой выпрыгнул в окно.

Пролетев три этажа, я неловко плюхнулся в бассейн. Вынырнув, я посмотрел снизу вверх на что-то лепечущих преследователей, которые секунду посовещались, и посыпались, как спелые груши, за мной.

Некоторые прмахнулись и шмякнулись на гранитные плиты, разбив себе головы. Некоторые повторили мой эффектный прыжок и попали в бассейн, но меня в нём уже не было.

Я выскочил из бассейна и собрался прорываться к своим питомцам, которые открыли «второй фронт» за спинами бегущих со всех сторон врагов. Вот только слишком много врагов было между мной и ими.

Машинально я «выпустил» в бассейн парочку пираний-переростков, которые были у меня еще с прошлой жизни, чтобы любителям острых ощущений этих самых ощущений добавить, и затем огляделся.

Прорваться вперед я, конечно же, мог. Но для этого нужно будет призвать помощников и положить сотни папуасов, которых я всё еще считал ни в чём не виноватыми. Жопой чувствую, что Коронат это всё организовал. За бананы, возможно?

Каре и Церберу я дал приказ отменить прорыв, и держаться поодаль, сконцентрировавшись на собственной безопасности, а сам нырнул в приямок подвала, разбив стекло, и скатившись в сам подвал.

Дальше, достав Аквилу, используя её, как лом, напитав силой, я пробил несколько «новых» стен, что отделяли подвал гостиницы от старых подземелий.

Шнырька мне уже показал весь лабиринт, который находился под гостиницей, построенный задолго до прихода в Африку белых. Подозреваю, что аборигены также не имели к его строительству никакого отношения.

Так вот, если пробраться по этим коридорам, то можно пройти под руслом реки Сенегал, и выбраться на другом берегу, недалеко от исторического центра Сен-Луиса.

Я уже двинулся в нужную мне сторону, как с удивлением заметил, что руны на стенах в древних коридорах, написанные чем-то бурым, сильно напоминающим засохшую кровь, начали наливаться ярким светом, причём в тот момент, как я пробегал мимо них.