Кодекс Ордена Казановы

— Хватит болтать, кружевница! — улыбнулся Лёхин. — Давай по делу.

— Как на духу признаюсь, Лексей Григорьич: не всегда вижу, а иной раз и с подсказки. У нас ведь, домовых, пространство своё. Это Шишики болтаются то здесь, то там — не углядишь. И вот Шишик твой и подсказал, что не так с тобой.

— Мало ли что подсказал! Ты же не видишь!

— Ох, ну как объяснить-то? Вот смотришь ты, Лексей Григорьич, на облако. Ну, облако как облако, а тебе говорят — корабль плывёт. Глянул — и впрямь корабль. Так и мы, домовые. Плывёт какая-то муть, а Шишик подсказывает: а вот, мол, такой рисунок в мути есть. И — видим. И — сразу понятно.

— Понял. — Лёхин сразу вспомнил, как сам недавно показывал Соболеву привидение — "даму" кондитерской. — Давай, Елисей, о главном.

— О колдовстве-то?

— О нём. Да не тяни ты, Елисей!

— Да не тяну я, Лексей Григорьич! Мне ж ещё с мыслями собраться нужно, чтоб всё объяснить. Так-то сразу и не скажешь.

— Ага, как похихикать — так все без подготовки горазды, — пробормотал Лёхин, следя за Шишиком, который тишком-молчком вкатился в комнату.

"Помпошка" быстро и деловито влезла на стол с компьютером — и на пианино, где её поджидало целое стадо Шишиков. Она влилась в их дружный коллектив и, наверное, рассказала о хозяине, который ещё и колдует. Во всяком случае, крышка пианино теперь здорово напоминала ёлочную гирлянду — сплошь из вытаращенных на Лёхина жёлтых глазищ.

Лёхин тоже попытался вытаращиться в ответ — и гирлянда заколыхалась, захихикала.

— Когда человек колдует, он использует силу стихий, вещей, слов, — сказал Елисей. — Что, Лексей Григорьич, говорил такого, чего раньше не говорил? Вокруг тебя сила словесная светится.

— Песня потихоньку вырисовывается, — задумчиво сказал Лёхин. — И сдаётся мне, что песня эта — Ромкина. Вслух я сам с собой не разговариваю, призраков рядом не было поболтать, а песню — пел.

— А желание какое было?

— Не понял.

— Ну, любое колдовство не просто так, а на желание.

— Если б я колдовал… Мне просто интересно стало, смогу ли подобрать аккорды да мелодию уловить. Просто попробовал. Правда, пару строк мне, можно сказать, со стороны подкинули. И, мне кажется, я слышал голос Романа.

— Слышал? — осторожно спросил Елисей. — А не с тобой ли вместе он пел?

Лёхин вспомнил последнее слово на выдохе: "… меня!" Он-то хотел оборвать песню на полуслове… Возможно, сосредоточенный на словах и на аккомпанементе, он и не расслышал второго голоса, особенно если тот звучал в унисон.

— Врать не буду, — наконец сказал он. — Возможно, Роман и пел вместе со мной. А почему ты предполагаешь, что я пел вместе с ним?

Елисей кивнул на "помпошку". Та спокойно сидела на столе, рядом с опустевшей чашкой из-под чая.

— Вишь, сердиться перестал? Сила та, что вы энергией зовёте, спадает с тебя, да как быстро! Может, грозу-то Роман вызвал? Ладушки, Лексей Григорьич. Чем так сидеть-гадать зряшно, напиши-ка ты мне песенку Романову. Буду сидеть, думать, о чём она. А сам не угадаю — к выходу-гулянию твоему остальные домовые соберутся, так у них поспрошаю. Сдаётся мне, не просто так песенка поётся, раз от неё гроза грозная на дворе.

Пока Лёхин писал, позвонил профессор Соболев. Фамилии Щуплого он не узнал, но во дворе парня зовут Лёнчиком — Леонид, значит. Возвращается он с работы обычно часом к семи вечера.

34.

Заглянув в зал, Лёхин увидел потрясающую картину: шестеро домовых оккупировали место перед компьютером, перед ними четыре раскрытые книги, которые они время от времени перелистывают, а донельзя довольные привидения увлечённо читают. Прикрыв дверь, чтобы не мешать, Лёхин уже на кухне спросил:

— Что-то я наших призраков совсем перестал понимать. Мне казалось, они из Интернета вообще вылезать не будут, а они — вон, пожалуйста, опять в книжки уткнулись да ещё соседских домовых впрягли помогать им.

— А чего ж не помочь на дело хорошее? — спокойно ответствовал Елисей. — Они ж перед экраном сидят, много ли чего делают? Ну, перевернут страничку-другую — от них не убудет. А что Интернет призраков не интересует — тоже дело неудивительно: стока узнать сразу, стока народу встретить — это ж уму непостижимо! Не привыкли к такеим скоростям-то. Переели — и теперь им больно хорошо в читальных краях оказаться да с героями знакомыми повстречаться. Не зря ж они любимые книжки взялись перечитывать!

Он нагнулся к петле перекусить, оглядел чехол, который должен замаскировать меч-складенец под зонт.

— Ну, вот и готово. Дай Бог, Лексей Григорьич, драться не придётся.

Лёхин промолчал. Честно говоря, у него-то как раз желание набить кому-то морду есть — и очень серьёзное. Раздражение росло в нём постепенно: сначала он переживал за Ромку, которого пару раз видел и о котором столько уже слышал; а недавно исподволь закралась мысль о Ладе. Мало ли что с нею произошло. Девушка только что из деревни — и сразу в самостоятельную городскую жизнь, полную соблазнов!.. Чаще всего Лёхин видел в воображении Анатолия, когда чесались кулаки. Но Анатолий казался жертвой, стоило вспомнить его лежащим на столе, его стон, когда крысы лечили ему разбитый рот и забирали взамен часы или сутки жизни. Кто же придумал всё это завязанное в гордиев узел дело? Неужто надо начинать расследование заново, в первую очередь обратив внимание на хозяина "Ордена Казановы"? Или всё-таки сначала попытаться разыскать Ромку?

Меч в чехле выглядел именно так, как хотел хозяин, — зачехлённым зонтом. Вроде бы всё хорошо, но смотрел Лёхин на оружие рассеянно и морщился. Что-то забыл. Что-то такое, что сегодня должно произойти мелким, но важным эпизодом… В прихожей досадливо крякнули настенные часы, будто деталь в корпусе упала… Часы… Ага… Что-то связанное со временем. Точно. Он ещё с утра думал, что дома должен быть обязательно в пять. Но зачем?.. И времени-то уже — пять минут шестого. Выходить скоро: Лёхин хотел пораньше быть у дома Щуплого Лёнчика, присмотреться к обстановке для будущих действий. Буря осенняя хоть и поутихла, но дождь всё ещё льёт. Темно будет к семи.

Пять часов. Пять часов… Да ёлки, что должно было произойти?! Встреча? Звонок? "Заведите электронную почту — на всякий случай", — посоветовал знакомый голос.

Павел Иванович! Они договорились с частным детективом встретиться в пять. Лёхину понадобились сведения о хозяине "Ордена Казановы" — об Альберте.

Восемь минут шестого. Вообще-то уже пора выходить.

Та-ак… Если и этот пропал… Пальцы Лёхина непроизвольно сжали рукоять оригинального "зонтика"… "Не надо никаких заклинаний, — взбешённо решил Лёхин. — В крошку всё заведение разнесу, блинчики-оладушки!"