Кодекс пацана. Назад в СССР

— Сука! В засаду заманил! — выкрикнул Коржев и отскочил вправо, выстрелив туда, откуда раздался первый выстрел.

Я тут же бросился ничком на землю. Подорожник со щеки сорвался и улегся на листья одуванчика. Так и лежал, окровавленной зеленой ладошкой возле пушистого соцветия, которое вот-вот разлетится в разные стороны.

Постарался вжаться в землю, чтобы свинцовые пчелы, пролетающие над головой, не смогли зацепить моих выпирающих частей тела.

— Бросайте оружие! — прогремел над полем властный голос, усиленный рупором мегафона. — Вы окружены!

— Да вот х… вам во всё рыло! — грохнул Коржев, стреляя в то место, откуда слышался голос.

Он тоже лежал на земле, прикрываясь упавшим Ковальковым. Изредка приподнимался и стрелял на звук голоса, на звук выстрелов, в те места, где, по его мнению, могли скрываться противники.

Ковальков же лежал без движения. Его остекленевшие глаза смотрели на меня с укоризной, как будто это я был виноват в том, что он нашел свою смерть на поле среди заброшенных ракетных шахт.

Нет, моя часть вины была в этом, но не я же их привез на это поле. Они сами захотели легких денег…

— С вами разговаривает полковник Ливонов! — снова раздался крик мегафона, но на этот раз голос был другой. — Бросайте оружие и сдавайтесь! Не нужно лишних жертв! Вы окружены и при сопротивлении будете уничтожены! Я даю вам шанс предстать перед судом и спасти ваши жалкие жизни! Прятаться вам некуда, вы как на ладони!

— Да иди ты на х…! — проорал Коржев и выстрелил на звук голоса.

— Сдавайся, тебе не вырваться, уё.а головастая! — крикнул я, обернувшись назад.

Там, возле выхода, я заметил мелькание фигур в форме. Так как мотора «буханки» слышно не было, то это могло означать только одно — Гурыля тоже повязали. Может быть, он ринулся бежать, но уехать он точно не мог.

— Ты… с-с-с-сука! Ты нас навел сюда! — процедил Коржев и наставил пистолет в мою сторону.

Я перекатился на правый бок, постарался вжаться в землю, но ногу что-то ударило. Как будто мальчишка из рогатки залепил. Ощущение взрыва боли в бедре пришло чуть позже. Я с трудом удержался от того, чтобы не заорать.

— Сдавайтесь, я больше повторять не буду! — снова проорал мегафон. — Считаю до трех…

— Мне всё равно светит вышка… — словно в бреду начал говорить следователь, глядя на меня. — Всё равно пулю в лоб… Так что я хотя бы одного пидара с собой заберу. Тебя… мразь…

Я заметил, что рубашка на его плече покраснела. Неужели по нему тоже попали? Или это кровь Ковалькова?

Попытался перекатиться и едва не заорал от боли. Раненное бедро горело огнем. Над головой снова начали свистеть пули. Невидимые маленькие кусочки свинца пролетали в поисках мясных мишеней. Пока что пролетали мимо, но я видел, как черное дуло поворачивается ко мне.

Медленно, неотвратимо, без сожаления и прочей лебеды…

— Тогда увидимся на том свете, ушлёпок, — хмыкнул я. — Тебя тоже не оставят в живых, так что позабавься пока, мудила грешная!

Мы лежали на летнем поле. Очень здорово пахло луговыми травами, над головой желтело вечернее небо, а солнце пускало последние лучи. Оно окрашивало верхушки дальнего леса в красноватые оттенки, словно небо тоже кровило и капли расползались по зеленой поверхности земли.

— Раз! — прогремел рык мегафона.

Коржев нажал на спусковой крючок и меня ударило в правый бок. На этот раз я не смог удержаться от вскрика. А на губах противника появилась мерзкая улыбка. Он радовался тому, что я скоро погибну.

Да, он тоже умрет, но всё-таки заберет меня с собой…

А мне что? Мне оставаться лежать мишенью и ждать, пока этот ублюдок расстреляет свои патроны?

Оставаться в роли жертвы?

Я перекатился на бок и попытался согнуть колени. У меня получилось. Бедро тут же вспыхнуло сильнее, в боку пылало кострище, но я смог согнуть здоровую ногу и привстать. Перевалившись, стиснув зубы, я всё-таки поднялся на ноги.

— Два! — прогремел голос.

— Не хочешь умирать на коленях, пацан? — хмыкнул Коржев. — Что же, так даже лучше.

Он снова поймал меня на прицел и нажал на крючок. Удар в левый бок заставил меня отшатнуться. Я едва не упал. Раненное бедро пыталось заставить ногу согнуться и завалиться, но я пересилил себя.

— Бросай оружие, урод! — прорычал мегафон.

— Бросай ствол, пи…р! — в такт гаркнул я и прыгнул.

Ну как прыгнул… Это в голове был прыжок, на самом деле я грохнулся на Коржева подобно мешку с картошкой. Грохнулся удачно для человека, у которого скованы за спиной руки.

У меня получилось выбить коленом пистолет из руки Коржева, а боком навалиться сверху. Он приглушенно взревел и попытался спихнуть меня, но… Я не собирался давать ему сдохнуть просто так!

Перебарывая боль, превозмогая тошноту и головокружение…

Я вертелся, крутился, кусался… Я превратился в крысу, которую загнали в угол и которая собиралась дорого продать свою жизнь.

— Пусти, сука! Пусти! — рычал подо мной следователь Коржев, а я не собирался этого делать.

Держать его и не давать добраться до пистолета. Держать! До последнего… До последней капли крови… До талого…

— Хера ли ты на нем трешься, придурок? — донесся сквозь пыл борьбы окрик. — А ну слезь, а то вы как два пи…раса!

Окрик раздался рядом, поэтому я в последний раз вцепился кровоточащими зубами в щеку следователя и дернул головой. Хоть напоследок отомстить за рану на щеке…

— А-а-а! — взвыл следователь.

— Что,…дина, не нравится, когда тебе причиняют боль? — прохрипел я, выплюнув кусок откушенной плоти. — Ну ничего, скоро ты совсем про боль забудешь. Скоро сдохнешь, а я приложу к этому все усилия, на какие только способен…

Меня оттащили от следователя. Четыре или пять человек в военной форме наставили на нас АК-47. Я выдохнул. Всё-таки дожал урода. Не дал ему уйти от ответственности…

— Петров, посмотри, что с этим. Этого в наручники и грузим! — прозвучал властный голос мужчины с коротким ежиком седых волос на голове.

— Я следователь из Иванова! У меня в нагрудном кармане удостоверение! — крикнул Коржев. — Я же свой, мужики! Хэк!

Он согнулся от короткого, но мощного удара. Зарядивший мужчина схватил за волосы следователя и процедил ему в лицо:

— Какой ты на х… свой? Ты в нас только что шмалял, у…бок!

— Я принял вас за преступников! — просипел Коржев, с трудом пытаясь вдохнуть.