Кодекс порядочных людей, или О способах не попасться на удочку мошенникам
Шрифт:
«Самое ужасное, — продолжает рассказчик, — что бедняга остался совсем без денег; ума не приложу, как такое могло произойти».
Тут вы начинаете подозревать недоброе: бывают предчувствия, которые не обманывают.
Вы произносите в ответ какую-нибудь ни к чему не обязывающую фразу, что-нибудь совсем незначащее. А затем, пытаясь улизнуть, делаете вид, будто заметили кого-то знакомого в другом конце гостиной.
Но время ушло, вы попались, вам глядят в глаза и прибавляют:
«Несчастный был вынужден выставить на продажу:
„Книгу, изданную Эльзевирами“, — если это литератор;
„Картину“ — если это художник;
„Что-нибудь из мебели“ — если это светский человек;
„Прекрасный фарфоровый прибор“ — если это журналист;
„Столовое
„Перстни“ — если это разорившийся аристократ».
Причем заметьте, что каждый из этих несчастных достоин особого сочувствия: литератор пользовался успехом; художник побывал в Риме; банкир имел глупость не объявить банкротства; аристократ занимал высокую должность. «Вы просто обязаны, — говорят вам проникновенным тоном, — купить билеты; цена-то совсем скромная! Для вас это сущий пустяк. Вы наверняка выиграете; кстати, билеты уже почти все распроданы».
«Вы мне позволите взглянуть?» — говорите вы холодно; вы все еще надеетесь найти путь к отступлению.
Вы берете билет, разглядываете его, вертите в руках. Вы на виду; на вас смотрят… Вернуть билет назад невозможно.
Если дело зашло так далеко, держитесь величаво; объясните, что вы счастливы быть полезным; купите всего один билет, но зато сияя от счастья; утешайтесь тем, что вы не одиноки, что еще восемьдесят девять человек тоже выбросили на ветер пять или десять франков, один, два, три, а то и десять наполеондоров [73] .
73
Наполеондором называли золотую монету, имевшую хождение при Империи; стоила она, как и луидор, двадцать франков.
Однако на будущее учтите, что:
1) разыгрываемый предмет стоит на самом деле в три раза дешевле;
2) нередко билетов распродают недостаточно, и розыгрыша вообще не устраивают;
3) владелец разыгрываемого предмета почти всегда оставляет половину билетов себе и таким образом имеет сорок пять шансов против вашего одного;
4) о той особе, которой вы помогаете, вы и слыхом не слыхивали;
5) да и она о вас никогда не услышит;
6) следственно, вам не стоит ни ждать благодарности, ни надеяться на удовольствие.
Мы знаем композитора, чье фортепьяно разыгрывалось в лотерею семь раз. Оно приносит тысяч восемьсот франков в год. Однако в Париже осталось всего три незадействованных квартала.
Что же до способов уберечься от лотерей, мы можем посоветовать только одно — изучить в тонкостях систему Лафатера [74] и угадывать близкую опасность по лицам, интонациям и жестам.
Мы были знакомы с одним порядочным человеком, которого можно назвать образцом, идеальным воплощением осторожности.
74
Швейцарец Иоганн Каспар Лафатер (1741–1801) изобрел высоко ценимую Бальзаком физиогномику — науку об определении характера по чертам лица.
Он ловко предохранял себя от любых покушений на его кошелек, от кого бы они ни исходили: от мошенников или от правительств, от порядочных людей или от светского общества.
Прежде всего, он решился умереть холостяком. И умер!.. нам довелось идти за его гробом; он был накрыт белой простыней и ехал на похоронных дрогах для бедных. Однако покойный умер не девственником. О нет, ни в малейшей степени!
Все свое состояние он вложил в пожизненную ренту и благодаря этому получал ежегодно кругленькую сумму в шестьдесят тысяч ливров.
Следовательно, он не платил налога на недвижимое имущество, ему не грозили принудительные
займы, военные реквизиции и контрибуции и проч.Он славно устроил свою жизнь.
Жил он в самой лучшей из парижских гостиниц, где занимал роскошно обставленные апартаменты.
Следовательно, он никогда не платил ни налога с движимого имущества, ни подушной подати, ему не грозили ни дежурства в Национальной гвардии, ни превращение собственного дома в армейские квартиры.
Слуг у него не было.
Он договорился с владельцем наемной кареты, и тот всегда в нужное время предоставлял ему экипаж с лакеем.
Он бывал на роскошных обедах, но, по причине своего холостяцкого звания,был освобожден от обязанности устраивать ответные трапезы.
Он обедал у самых прославленных рестораторов, а посему был свободен он нахлебников и приживальщиков.
Если у него и были дети, он нисколько не тревожился ни о них, ни об их матерях и никогда не просыпался ночью от их плача.
За всю свою жизнь до самого последнего вздоха он не потратил ни единого франка иначе, как на собственное удовольствие; он мог бы применить к себе слова Горация: justum et tenacem [75] .
Всякий день он пользовался неограниченной свободой, ни в чем не знал удержу, ничем не смущался и был счастлив, как только может быть счастлив тот, кто наслаждается всеми благами общественной жизни, но не исполняет ни одну из ее обязанностей.
Ни в коем случае не слушайтесь голоса тщеславия и не имейте глупости соглашаться на бесплатные должности; из всех этих почетных обязанностей более всего опасайтесь поста мэра, особенно в главном городе округа. И вот почему:
75
Кто прав и к цели твердо идет ( лат.; Гораций.Оды. III, 3,1; пер. Н. Гинцбурга).
1) Если префект отправляется в путешествие, он непременно является к вам; вам приходится его принимать, но будьте уверены: он уже назавтра забудет ваше имя.
2) Когда настанет время призыва и придется тянуть жребий [76] , к вам на три дня заселится супрефект. Это еще хуже префекта.
3) Наконец, в вашей коммуне наверняка найдутся судебные тяжбы, которые нужно закончить, и дорожные работы, которые нужно начать; между тем самое ничтожное дело может быть решено только в главном городе департамента, а то и в самом Париже; у нас ведь все централизованно! Вот и прикиньте, сколько вам придется ездить туда и обратно, обедать и жить вдали от дома, сколько денег потратить и сколько тягот снести.
76
В 1818 году был принят закон, согласно которому призывники определялись по жребию, причем те, кому выпало идти служить, могли за деньги нанять себе заместителя.
4) Вы наживете себе врагов, а эту неприятность не может искупить даже удовольствие от звания провинциального Цезаря.
По самому скромному подсчету подобное место обходится в двенадцать сотен франков в год — неплохое приданое для порядочной девицы.
Если двое переходят через Сену по мосту Искусств, один из них непременно раскошеливается [77] .
Позвольте это сделать вашему другу.
Остерегайтесь авторов, желающих посвятить вам книгу.
77
Проход по пешеходному мосту Искусств до 1849 года был платным; он стоил пять сантимов (1 су).