Кодекс принца

А что, если я — не просто шпион, а шеф некой серьезной разведки? Эта мысль мне понравилась. Во мне никогда не было тайны, интересно будет попробовать. Увы, долго ли еще я смогу водить за нос прелестную Сигрид?

___

Незаметно прошел день. Я поставил будильник на семь часов, чтобы не быть застигнутым в комнате Олафа за изучением его телефонной книжки. Звонок раздался, когда я был на букве I, — inconscient ^[7] весьма подходило к случаю. Я надолго застрял на предыдущей букве: Олаф почему-то знал уйму людей с фамилиями на G.

7

Безумец (фр.).

Как был, в халате, я спустился и прилег на диван в гостиной. Признаться, работа меня утомила. Но момент был приятнейший: я — муж, после трудового дня поджидающий свою благоверную. Я радовался, что скоро увижу ее. Куда она уезжала, что делала? Спрашивать об этом я не имел права.

Услышав, как открывается входная дверь, я вышел ей навстречу. Руки у Сигрид были заняты пакетами, на которых красовались названия знаменитых бутиков.

— Вам помочь?

— Нет, спасибо, они не тяжелые. Я сейчас, только приму душ.

Лежа на диване, я задавался вопросом, так ли все на самом деле, как кажется. Стало быть, Сигрид проводит дни, транжиря денежки Олафа в дорогих магазинах? Возможно ли жить такой жизнью? Я не знал и наслаждался своим неведением.

Она вошла в гостиную в платье, насколько я понял, из только что купленных. С чего я это взял, я ведь не знал наперечет содержимое ее шкафов? Простая логика: если женщина посвятила день шопингу, ей хочется сразу же продемонстрировать свои покупки. Да и держалась она так, что было понятно: вещь надета впервые. Я хотел было похвалить обнову, но вспомнил, что должен привыкать к роли мужа. В соответствии с моим новым амплуа я ничего не заметил.

— Олаф так и не звонил? — спросила она.

— Нет. Сигрид, вы же знаете, нет никаких причин беспокоиться.

Я сказал это с раздражением, и мой резкий тон успокоил ее.

— Вы правы, я веду себя глупо. Мне давно пора бы знать.

«Что знать?» — подумал я, но промолчал.

— Хотите куда-нибудь выйти? — спросила она.

Я почуял западню.

— А вы?

— Меня не было дома весь день. А вы уже два дня сидите здесь безвылазно. Я подумала, может быть, вам хочется выйти прогуляться.

— Нет. Для разнообразия, знаете ли…

— Я понимаю, — улыбнулась она.

Уф.

— Я очень рада, что вы не хотите никуда выходить. Здесь так хорошо.

— Вам нравится эта вилла?

— Даже очень.

— Вы не находите, что обстановка немного…

Я помедлил, подбирая слово. Не мещанская, не помпезная, нет. Просто-напросто отвратительная — но этого я не мог ей сказать.

Мило улыбнувшись, она пожала плечами:

— Вы хотите сказать, мало похоже на Бобиньи? Вот именно. Я в этом ничего не смыслю, только знаю, что этот дом с его покоем и роскошью меня спас.

— А будь у вас возможность выбирать самой — вы бы выбрали эту виллу?

— Понятия не имею. Я рада, что у меня не было такой возможности, не знаю, способна ли я на такой выбор.

— Выбирал Олаф?

— Нет. Его предшественник.

Так-так, у моего предшественника тоже имелся предшественник.

— Олафу нравится этот дом?

Мне было трудно говорить о нем в настоящем времени.

— Не знаю, он мне не говорил. А ведь я, представьте, должна делать над собой усилие, чтобы заставить себя куда-нибудь выйти.

— Зачем же себя заставлять?

— Иначе я бы носа отсюда не высунула. Жила бы затворницей, а продукты первой необходимости заказывала бы на дом.

— Это бы кому-нибудь помешало?

— Я однажды попробовала.

— И что вышло?

Она смущенно покачала головой, давая понять, что не хочет об этом говорить.

— Я, во всяком случае, не высовывал отсюда носа два дня и, будь моя воля, так бы и продолжал в том же духе.

— Пожалуйста, продолжайте! — горячо воскликнула она. — На вашем месте я бы поступила так же.

— Мое присутствие вам не мешает?

— Наоборот. Лучше, чем в одиночестве.

— Понятно. Я или кто-то другой…

— Я не то хотела сказать. Вы здесь не первый, коллеги Олафа заезжали и до вас. Но вы не такой.

— Объясните.

— Другие… чувствуется, что для них это лишь передышка между двумя делами. Все равно как в гостинице, ничего интересного. Им не терпится скорее уехать. Их жизнь не здесь. Заметьте, я их понимаю. Что им этот дом? А вот вам, кажется, по-настоящему нравится здесь.

— Подтверждаю: нравится.

— Я очень рада. Вам интересен этот дом, вы читаете книги из библиотеки. И потом, вы первый, при ком я не чувствую себя гостиничной обслугой.

— Неужели?

— Да. Я не хочу сказать, что ваши коллеги невежливы, я понимаю, молчание им жизненно необходимо. Но с тех пор, как вы здесь, я почувствовала, что существую.

— Думаю, в присутствии Олафа вас тоже посещает это чувство.

— Меньше, чем с вами. Надеюсь, вы не сочтете меня бестактной или неблагодарной за эти слова. Олаф спас меня, он обо мне заботится. Но вы — другое дело: вам я интересна. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.

— Готов подтвердить: вы мне интересны.

— Я польщена. Ваша жизнь богата событиями и исполнена смысла, а вы так добры, что проявляете интерес к моей незначительной персоне.

«Ваша жизнь богата событиями и исполнена смысла». Боже мой! В моей жизни вообще не было никаких событий до смерти Олафа и встречи с его женой. Знала бы она!

— Незначительной персоной я бы вас не назвал, наоборот.

Я не хотел быть понятым превратно, поэтому не стал ничего добавлять.

— Полноте, Олаф. Вы же понимаете, как проходят мои дни.

— Я этого не знаю, — ответил я, радуясь возможности узнать побольше о ее жизни.

Именно этот момент выбрал наглый котяра, чтобы войти и с негодующим видом встать перед хозяйкой.

— Ты проголодался, мой Бисквитик! Сейчас, сейчас я дам тебе поесть.

— Это не может подождать?

— Нет. Когда Бисквит голоден, если его не покормить немедленно, он начинает прыгать по столам, сшибая все подряд. Я со счета сбилась, сколько ваз он переколотил в доме.

— Неглупо. Если вы застанете меня за подобным занятием, учтите, что и мне требуется пища.