Кодекс Рода. Книга 1

Я дошел до монстра с чешуйчатой кожей и задумался над тем, чем связать две туши, чтобы можно было тащить одной рукой, ведь в другой была катана. Прошелся по лесу и увидел растение, внешне напоминающее лиану. Стебель его был такой крепкий, что руками я его не смог вырвать и воспользовался мечом. Связав туши, я продолжил путь к куполу.

— Нет, трех монстров я не дотащу. Пусть останется здесь, как наживка, — решил я, рассматривая недосвинью.

За воротами никого не было, но со стороны деревни уже доносились голоса. Я решил сначала разделать монстра с густой красивой шерстью. Освежевать монстра не составило для меня труда. Я и раньше этим занимался. Будучи вампиром, я только в крайних случаях пил кровь животных. Во-первых, в них не было той энергии, что несла в себе человеческая кровь, а, во-вторых, из-за вкуса. Для меня он был слишком пресный.

Я расстелил шкуру на траве, а потроха сложил в алюминиевый таз, валяющийся неподалеку. Чуток передохнув, я принялся за черного монстра. Черная чешуйчатая кожа была такая мягкая и приятная наощупь, что я подумал о том, что не буду ее продавать, а закажу себе ботинки из нее и ремень. Если останется, то и кошелек сошью.

Аккуратно, чтобы не повредить кожу, я снял ее и скрутил в тугой сверток. Такую кожу нельзя сушить на солнце, она затвердеет и потрескается. Лучше отдать профессиональному скорняку.

— А-а, студент, ты снова здесь? — послышался голос старосты.

Я поднял голову и увидел, как он неспеша идет ко мне, дымя трубкой.

— Здрасьте! Макры в этот раз не большие, но яркие, — я вытащил из кармана и протянул ему.

— Восемьдесят дам за три. Больше они не стоят.

Я кивнул и забрал деньги, которые он тут же мне отсчитал.

— Кого убил на этот раз? — спросил он и близоруко прищурился, разглядывая туши.

— Из одного теплая шапка получится, а из второго я хочу себе ботинки заказать.

Я поднес к нему сверток черной кожи. Однако он отпрянул и заорал:

— Ты что, разделывал его голыми руками?!

— Ну да, а что?

— Он ядовитый. Лекаря! Срочно лекаря! — закричал староста и побежал по тропе в сторону деревни.

Я выронил сверток черной кожи и почувствовал, как на меня навалилась слабость и в голове появилась путаница.

«Что со мной происходит? Неужели монстр, действительно, ядовит?» — подумал я и зашагал за старостой.

Ноги подкашивались и меня начало кренить в сторону. Я изо всех сил старался не терять сознание, хотя чувствовал, что мне становится плохо. Чтобы не упасть в крапиву, я огляделся в поисках чурки или бревна. Но тут слева увидел колодец.

— Вода. Мне нужна вода, — я говорил еле слышно, будто яд уменьшил силу моего голоса.

Подхватив меч, зигзагом добежал до колодца, схватился за ручку и как мог быстро поднял ведро с водой. Первым делом засунул кровавые руки в воду и начал яростно их отмывать. Когда кровь сошла, и вода окрасилась в светло-розовый цвет, я выплеснул ее в крапиву и снова опустил ведро в колодец. На этот раз я вдоволь напился и полил себе на голову. Однако слабость и головокружение не проходили. Одной воды было мало, чтобы нейтрализовать яд, просочившийся в мой организм через кожу.

Я уже хотел лечь на землю, но тут почувствовал, как катана накалилась.

«Похоже, у меня галлюцинации», — решил я, но тут жар от катаны перекинулся на мою руку и пополз вверх.

За считанные секунды тепло распространилось по всему телу, и слабость прошла. Еще через мгновение пропало головокружение, и я почувствовал небывалый подъем сил.

— Быстрее! Быстрее! Вот он! — услышал я крик старосты и обернулся.

За ним бежала женщина. У нее в руках покачивался саквояж.

— Со мной все хорошо! — крикнул я и помахал рукой.

— Как голова? Болит? Тошнит? Ноги судорога сводит? — женщина на бегу расстегнула саквояж и рылась одной рукой в поисках нужного лекарства.

— Я же сказал, что со мной все хорошо. Ничего не болит и не сводит.

Запыхавшийся староста недоверчиво смотрел на меня и вытирал испарину со лба. Женщина-лекарь взяла мою руку и надавила на запястье, подсчитывая пульс.

— Сколько пальцев я показываю? — спросила она и поднесла руку к моему лицу.

— Два.

— А теперь?

— Два.

— Хорошо, — выдохнула она и повернулась к старосте. — Ты чего, дурень старый, переполошил всех? Совсем из ума выжил? Бросай пить свою бормотуху, иначе совсем свихнешься!

Староста с мольбой посмотрел на меня, поэтому пришлось его спасать, он ведь обо мне беспокоился.

— Вообще-то у меня была слабость и головокружение, но я умылся, воду попил, и стало легче.

Женщина приложила свою ладонь к моему лбу и задумчиво покусала губу.

— Видимо, молодой организм сам с ядом справился. В первый раз на моей практике, но всякое бывает. Слушай, пойдем я тебя чаем горячим напою.

— Нет, спасибо. Я уже домой собирался.

— Хорошо, но будь осторожен. Яд Черного кана очень опасен. Больше не прикасайся к нему голыми руками.

Я еще раз поблагодарил за заботу и женщина, смерив старика презрительным взглядом, неспеша зашагала к деревне.

— А я говорил, что жена у Петьки та еще стерва. Правда, лекарь она хороший, — еле слышно сказал староста и сплюнул себе под ноги.

— Погоди, не тот ли Петька, который с Филей на охоте был, когда их порезали? — вспомнил я.

— Тот. Вот она еще сильнее и озлобилась. Без мужа-то поди совсем не сладко, — староста вытащил из кармана трубку и раскурил ее.

— Он что, умер? А Филя как же? — забеспокоился я.

— Тьфу-тьфу-тьфу! Ты чего говоришь-то? Никто не умер. Слава богам, все живы. Вот подлечатся и снова вернутся. Уж я-то их знаю. Ведь охотник без охоты, все равно, что рыба без воды, — он выпустил изо рта колечко дыма.

Мы подошли к свертку черной кожи, которая теперь не казалась мне привлекательной. Наоборот отталкивала.

— Вынеси за ворота, а я охотников позову. На запах крови быстро падальщики набегут. В них тоже макры есть. Правда, совсем маленькие.

Окутанный густым дымом, он зашагал к деревне, а я палкой вытолкал из-под купола туши монстров и черную кожу. Когда вывалил потроха из таза, то три охотника уже бодро шагали к воротам.

Мы поздоровались, и они расположились у ворот, выглядывая в щель и поджидая падальщиков.

Я кивнул старосте на шкуру:

— У меня еще шкура есть. Говорят, на восточном рынке можно все продать.