Кодекс Суперзлодея

Но местным бандитам до межзвёздной математики было как до чёрной дыры в центре галактики. Они все были под дешёвой дурью и, как оказалось, она не просто позволяла не задумываться о смысле жизни и других сложных вопросах, но и оставляла наркоманов совершенно беззащитными для ментального воздействия.

Может мне собрать из них армию и показать всем, как нужно строить светлое будущее? Задумавшись, я остановился. Непривычно ощущать себя как шестерых человек, пусть даже пять пока ещё могут двигаться самостоятельно.

— Эй, чувак! — из-за угла выходят двое, поигрывая битами, чья прочность безвозвратно утеряна из-за торчащих из них, под самыми бессмысленными с точки зрения поражающей способности углами, больших гвоздей. — Ты знаешь, в какое опасное место ты забрёл?

— Вы считаете, — презрительно отвечаю им с искусственным русским акцентом, — этот район опасным?

И сразу посылаю им в мозги образ моего лица из прошлой жизни с ощущением, которое оно обычно вызывало у окружающих. Чистый концентрированный ужас. К несчастью для них, я слишком хорошо знаю, как выглядит его энергетическая сущность, и мне несложно отправить им эту информацию, вызвав иллюзию, что они сами испугались меня.

Упс. Кажется, я перестарался. Вместо того чтобы разбежаться в ужасе или хотя бы упасть в обморок, эти пятеро застыли, как бандероли при виде Каа.

А я ведь могу им не только ужас транслировать, но и кое-что поинтереснее. Ну что ж, я хотел потренироваться, и моё желание исполнилось. Главное — не растратить всю энергию перед предстоящим боем. Но и уйти, не доведя сцену до логического конца, мне совесть не позволит. Из памяти приходят соответствующие ситуации стихи. Не полностью, скорее, как идея, но я легко могу их приспособить для импровизации. Правда, там было о десяти покойниках, а тут пятеро. Ну, возьму только последнюю часть, — решил я, опуская чемодан на асфальт.

«Пять негритят пострелять решили в тире», — раздался голос в головах застывших бандитов. Я, образуя с ними почти одно целое в ментальном плане. Никто из них не только не сопротивлялся воздействию, они вообще способность к самостоятельному мышлению утратили. И сейчас, когда я начал говорить о тире, мы все вдруг оказались в подвальном помещении, являющимся для них архетипом тира. Перед пятью мишенями в виде вооружённых пистолетами людей, стояли пять негров с револьверами. А я был с ними в качестве невидимого рассказчика.

«Один сказал, что Бога нет, — продолжил я в качестве их внутреннего голоса, смотря, как мишени из плоских листов картона превращаются в объёмных людей. — И их теперь четыре».

Мишени открыли огонь, и один из негров упал, заливая пол кровью из прострелянной в пяти местах груди.

«Четыре негритёнка захотели бизнес строить, — продолжил я, наблюдая, как тир распадается и четыре оставшихся бандюгана оказываются сидящими за одним столом перед панорамным окном в архетипичной забегаловке. — Нашёлся шустрый конкурент, — с той стороны окна показался человек в длинном плаще. Из-под полы он достаёт помповое ружьё и стреляет через взорвавшееся стекло в бизнесменов. — И их осталось трое».

У сидящего лицом к окну, взрывается голова.

«Три негритёнка с Джорджа Карлина балдели, — три чёрных гангстера сидят в первом ряду на концерте старого белого комика. — Один со смеха дуба дал, лишь двое уцелели».

Они так смеялись, что не заметили, как один из них подавился от смеха.

«Двое негритят телевизор посмотрели, — двое оставшихся сидят в комнате перед телевизором, по которому только что показывали в новостях, как со стендапа выносят скончавшегося от смеха зрителя. А сейчас перед ними появилась картина жабы с огромными глазами и крутящимися в них спиралями. — Вы думали, что помрёт один, но оба околели*».

Я оглядел лежащих в глубоком обмороке бандитов и думал, как с ними поступить. Сейчас им можно внушить всё что угодно, но я понятия не имел, как долго продолжится это внушение. Был соблазн внушить им горячее желание поступить в университет археологии и отправиться исследовать пирамиды майя, но, как подсказывала интуиция, а она, как я понимаю, основывалась на добытой информации прямиком из Астрала, любое внушённое желание, входящее в противоречие с базовыми установками личности, либо долго не продержится, либо сведёт её с ума. Да и энергии бы много потратилось.

Сейчас я потратил примерно четверть аурного резерва на внушение пяти несопротивляющихся человек. Но внушение было сложным, с картинками, созданными их коллективным подсознанием. Так что можно попробовать новый метод на более большой группе. Вот только мафиози не наркоманы и нужно будет как-то обойти естественную защиту разума… А если их напугать? Эти наркоманы-то попали под полный контроль после испуга… Хм, тогда можно использовать прежний план, но изменить его конечную форму. Да, энергию нужно экономить.

Первоначально я планировал использовать взрывы светошумовых гранат и фейерверков для оглушения всех мафиози, собравшихся на кладбище. А потом выйти с береттой и перестрелять всех мужчин, пока они не пришли в себя. Фейерверки нужны были для отвлечения внимания. Ведь даже оглушив всю толпу, собранную в одном, около вырытой могилы, месте, я не мог ничего сделать с охраной, которая вполне могла быть вооружена снайперскими винтовками. А кладбище, место открытое. Передвигаясь же среди постоянно выстреливающих в небо и врывающихся на расстоянии трёх метров над землёй ракет (сделанных по моему специальному заказу), я мог быть невидим как для снайперов, так и для обычных охранников.

Аурное покрытие сделало бы меня неуязвимым для сыплющих с неба искр, а о здоровье остальных я не беспокоился. Конечно, просто заминировать кладбище и взорвать всех в момент похорон, было бы проще, но кроме боевиков и руководства мафии, там должны были быть и их гражданские семьи. А кодекс Леона, которого я искренне уважал за простоту понимания жизни, ясно говорил, кого можно убивать, а кого нельзя. Женщин и детей, хоть последних там вроде бы, быть не должно, нельзя.

Конечно, не всё так однозначно, как в фильме о неумеющем читать киллере. В мире, давно победившей эмансипации среди наёмных убийц, где несовершеннолетние киллеры в любой демократической стране за убийства получают наказание меньше, чем за экстремистский пост в социальных сетях… данный кодекс будет звучать иначе.

В Крёстном отце, в книге, а не в фильме, давалось довольно точное определение, кто может участвовать в мафиозных разборках, а кто нет. Гангстеры воюют с гангстерами, а гражданское население мафиозных кланов остаётся незатронутым. Под последними понимались не только женщины и дети, но и взрослые мужчины, не участвующие в семейном бизнесе. Таким сначала был и Майкл Корлеоне, поэтому его и не тронули, когда стреляли в его отца. Не то, что я восхищаюсь моральными принципами мафии, но я же не могу позволить, чтобы меня в моральном аспекте превзошли преступники, от которых я собираюсь избавить наш прекрасный город.