Кодекс ведьмы

Ведь разговаривать можно и без слов. Очень многое можно поведать не словами.

Уходя за Реку, наставник, укутанный поверх черных одежд в меха, спасающие от зимних ветров, сказал мне укоризненно на прощание:

– Я желаю вам добра!

– Странное дело, и я желаю вам только добра!

Он дернулся, слова укололи его.

– Но мы же помирились?
– жалобно спросила я.
– Мы же не враги?

– Упаси боже!
– нервно отозвался наставник и исчез.

Я не поняла, каких богов он имел в виду. Эти слова были ему, как бы это сказать, чужие.

***

Дома я долго думала. Водила ладонью по стенке черного шатра, потом по шелковому пологу.

Наверное, для нас с наставником за одними и теми же словами стоят совершенно разные вещи. Например, мы говорим полотнище - и один при этом видит шелк, а другой черный жесткий войлок.

Хорошо, я не буду спорить, раз наши слова не могут ужиться мирно.

Я буду молчать и делать. И вот так, понемногу, шаг за шагом впускать в себя мир наставника с его волшебными силами. Ведь какими-то знаниями он определенно обладает, движения наставника завораживают не на шутку. Я просто буду объяснять себе, внутри себя, своими привычными словами то, что мне откроется, то, с чем я столкнусь. И тогда многое станет понятнее и придет взаимопонимание.

Это же так просто!

Глава седьмая

НЕБЕСНАЯ ДЕВУШКА СОБИРАЕТ ЦВЕТЫ

Половина еды во время праздничного чаепития была моей. И скатерть моей. И чашки. И нож.

Я не хвасталась, я разговаривала без слов, рассказывала о себе.

Я создавала вокруг себя тот мир, в котором мне было счастливо. Потому что нетрудно принести скатерть и свечи. Но это - кусочек счастья, который может позволить себе каждый человек, у которого шевелятся руки и ноги.

Там была моя любимая еда. И сладкая, и соленая - всякая.

Там была моя любимая чашка.

Там был мой надежный нож. Проверенный многими и многими дорогами.

Там был мой мир, в котором не страдали, а радовались. Ибо мне почти не попадались люди, которые страдали бы за вкусной едой. Разве что те, кому есть было нельзя, и то, убери из подноса такого человека вредную ему пищу - закончатся и его страдания, он займется чем-нибудь другим.

Наставник ограничился небольшой плиткой любимой многими сладости.

Во время чаепития он задушевно, тихо и человечно говорил, ни к кому не обращаясь, просто так, всем: его учение тем и отличается от всех остальных учений, что оно радо любой вере. Что человек может верить в любого бога - а его учение просто помогает людям стать счастливыми. И ему помогло, а он долго был несчастен.

Если с человеком разделишь еду - он становится тебе не чужим.

Нам - всем, кто занимался - было хорошо сидеть вместе и пить чай.

Кто-то любил сладкое, кто-то пресное, кто-то соленое.

Я спросила у наставника, какую еду он любит.

Вежливо и осторожно, совсем не теми словами, какими он разговаривал с нами, когда ему было хорошо, наставник высокопарно сказал, что уважает разные народы и их кухни и ест ту пищу, которую хозяин поставит на стол.

Все это было чудесно и даже замечательно.

Только я-то хотела узнать, что он любит. Когда знаешь, что человеку нравится, совсем нетрудно поделиться с ним тем, что ему нужно. А не тем, что ты думаешь, что ему нужно.

Я вот вареный лук ненавижу, и никакое уважение к разным народам не заставит меня положить его в рот. Потому что все закончится рвотой - и кому будет хорошо? Хозяину, чей стол я испорчу?

И опять мы друг друга не поняли.

***

Хорошо было сидеть, слушать, говорить.

Кто-то поинтересовался, почему наставник такой уставший.

Он пояснил, что прошлую ночь не спал: много заказов. Он ведь пишет картины. И постоянно приходится работать по ночам.

Беседа перекинулась на нашу жизнь вне занятий.

И все узнали, что я ведьма.

Не от меня, конечно.

Шила в мешке не утаишь, но ведьмы не кричат о себе на каждом углу. Хотя бы потому, что поначалу людям становится неуютно рядом с нами, они пытаются либо "соответствовать", либо разглядеть в ведьме какой-то свой, одним им известный образ. И разочаровываются.

Ведьмы ведают разным, но многие, как и я, занимаются историями. Сочиняют сказки для детей и взрослых.

В чем я честно, но неохотно, призналась: положение ведьмы выше положения просто жены и матери, это не хорошо и не плохо, это так. Ведьма за многое несет ответственность, хоть это и незаметно с первого взгляда.

Это ремесло пугающее, притягивающее и отталкивающее одновременно.

Услышав новость, наставник задумчиво сказал:

– Понятно.

Я очень обрадовалась: ему наконец-то понятно, что я ведьма! Это обязательно нужно учитывать. Он знает, как я думаю, знает, как я вижу мир. Он теперь понимает, почему мне плохо от его бесед. Он узнал, что со мной работать надо бережно, потому что многие стены, которыми защищен человек, у меня сняты, а многие крепостные рвы и утыканные кольями потайные ямы, которых нет и в помине у большинства, у меня поставлены моим ремеслом. А наставник, трудолюбиво неся свое загадочное добро людям, мало того, что во время проповеди Сокровенного Знания и Расширенного Сознания заморозил нас на ковриках, да еще и умудрился корявой беседой довести до кровавых соплей ведьму, славящуюся устойчивостью и душевной невозмутимостью.

Наконец-то все разъяснилось. Теперь нам понятно, что каждый живет в своем мире, но мы можем поделиться друг с другом своими знаниями, они ведь у нас совершенно разные. И это обогатит наши миры, сделает жизнь ещё интереснее.

Как хорошо, что все хорошо.

***

В Зимнем Городе праздников много, но Праздник Темных Дней самый, пожалуй, длинный.

В эти дни никто ничего не делает. Только празднует.

Иногда это тяжелее самой утомительной работы.