Кое-что о любви

– Считается, что у моей жены не такое крепкое здоровье, – наклонившись и понизив голос, сказал Алекс.

– Но разве вы не понимаете, – она кокетливо опустила ресницы, – что ваша любовь и восхищение помогли мне полностью излечиться от моих болезней?

– Едва ли это соответствует нашему соглашению о том, что вы немедленно покинете мой дом, – чуть ли не простонал он.

– А вам не кажется, что столь неожиданное исчезновение жены вызовет вопросы, на которые вам не захочется отвечать?

«Хитрая, наглая девица», – подумал Алекс, крепко стиснув зубы, а Эммелин, придвинувшись ближе, шепнула:

– Оставьте меня, Седжуик. На время.

Оставить? Его тело попалось на приманку, которую она предлагала. Эммелин была похожа на весёлый ветерок, влетевший в его пыльную жизнь, и Алексу вдруг захотелось распахнуть все окна и впустить его внутрь.

Как сказал Джек? «Пока она присутствует в твоей жизни, никто больше не назовёт тебя занудой».

– Обещаю, я больше не буду создавать неудобства, – добавила она, увеличивая соблазн.

Неудобства? О, это не то слово. Проведи она ещё двадцать четыре часа в доме, и он запутается, как рыба в сетях. Она заставит его поверить, что действительно бывают очаровательные и возбуждающие жены, как та, что перед ним. А потом он увидел самого себя: он просыпается рядом с ней, поправляет ей волосы, целует розовые губы, чувствует, как его тело оживает и возбуждается, и понимает, что она…

– Нет, – бросил он.

Господи, оставить её? Что с ним случилось, если он даже допустил мысль о такой возможности? Алекс до конца не осознал, что вернуло ему здравый рассудок – то ли до сих пор мокрая одежда, то ли, быть может, тяжёлый запах лошадиной кормушки, который прочистил его одурманенный мозг, но кое-что он понял ясно.

– Как было сказано сегодня ночью, я хочу, чтобы, как только я отправлю леди Лилит и Хьюберта, вы отсюда исчезли.

– Хорошо, Седжуик, – согласилась она, словно кроткая, послушная Эммелин, созданная его воображением, вот только искорки в глазах выдавали её истинные мысли. «Желаю удачи!»

– Я всё ещё хозяин в этом доме. – Алекс расправил плечи. – И если я скажу Денфордам, чтобы они уехали, они уедут.

– Честно говоря, – снова кивнув, она придвинулась к нему, – я понимаю, почему вы хотите, чтобы они уехали. Они смертельно надоедливы. – Она замолчала, прикусив нижнюю губу. – Некрасиво плохо отзываться о ваших родственниках, и думаю, если бы у меня были какие-то родственники, мне не понравилось бы, чтобы кто-либо плохо говорил о них. Но по правде, если бы у меня были кузены, похожие на мистера и миссис Денфорд, я не знаю, признавала бы их или нет. – И маленькая дерзкая кокетка подмигнула ему.

Несмотря на все усилия сдержаться, Алекс улыбнулся. Жизнерадостность Эммелин снова заманивала его в её сети. Он делал все, чтобы отвлечься, старался думать об интересах семьи, но это у него не получалось.

– Я собираюсь принять ванну, а потом отправлюсь в постель, – в конце концов выпалил он. Казалось, Эммелин собралась предложить свою помощь, но он в такого рода помощи не нуждался и остановил её. – Вы сможете обойтись без недоразумений, пока я не встану и не продумаю план выдворения своих кузенов? «А потом – и вас вслед за ними».

– Конечно, Седжуик, – кивнула она. – У меня более чем достаточно дел, которыми нужно заняться, пока вы будете отдыхать.

– И больше никаких выдумок, – предупредил он, чувствуя, что ему не очень понравилось, как прозвучали её слова.

– Я никогда…

– Да, да, я знаю…

– Это превосходная история, – убеждённо сказала она. – Гораздо лучше, чем унылый рассказ о том, что это был долг чести или другая подобная скучная чепуха. – Она повернулась, намереваясь спуститься в столовую, но остановилась. – Кстати, а как мы познакомились?

– Я заботился о вас после смерти вашего отца, – вздрогнув, ответил Алекс. – Для меня это было дело чести.

– О, Седжуик, – покачала головой Эммелин, – вы просто невозможны в таких вещах. Как вам удалось так долго и надёжно скрывать меня?

– Это не составляло труда до тех пор, пока вы не решили войти в мою жизнь, – сказал он. История была вполне подходящей для него и для остального светского общества. – И гораздо лучше рассказанной вами выдумки о том, что на вас напали и ранили.

– Но, Седжуик, в меня стреляли. – Она опустила взгляд к нижней ступеньке лестницы, и в её глазах снова вспыхнул тот странный, расчётливый, манящий свет.

У Алекса внутри тревожно звенел предупреждающий колокольчик, поэтому он едва расслышал, как она пробормотала:

– О чёрт, что ей нужно?

Эммелин как молния бросилась обратно, обвила руками его шею и громко сказала:

– Мой дорогой Седжуик, вы всегда были моим верным рыцарем.

Прежде чем он смог её остановить, она одарила его прикосновением своих губ – и полностью и бесповоротно изменила его взгляд на супружеские отношения.

Глава 4

Ухватив Седжуика за лацканы сюртука, Эммелин притянула его ближе.

– Леди Лилит смотрит, – торопливо шепнула она и, поднявшись на цыпочки, прижалась губами к его губам.

Она считала этот поцелуй просто отвлекающим занимательным представлением для не в меру любопытных родственников Седжуика. И не важно, что всю ночь она ворочалась и металась под простынями, взволнованная и измученная мечтами об этом загадочном мужчине. Его считали холодным и довольно скучным, а он вопреки всему разжёг в ней страсть, как спичка пламя.

«Нет, – сказала себе Эммелин, – этот поцелуй не более чем розыгрыш ради леди Лилит и не имеет никакого отношения к моим неуправляемым желаниям. Однако кто бы мог подумать, что столь бесстрастный человек воспримет свою роль так близко к сердцу – и с таким восторгом?»

Его губы, упругие и тёплые, коснувшись её губ, подарили Эммелин блаженство, и Седжуик стал полностью управлять ситуацией. Нет, в данном случае Эммелин вовсе не возражала против его властного характера. Боже, у неё голова шла кругом от роли жены и баронессы – но, нужно отдать ей должное, она знала кое-что о мужчинах.

И если Седжуик и не имел таланта ко всякого рода уловкам, то, когда дело доходило до поцелуев, его искусство сжигало дотла. Господи, если бы она была его баронессой, она оставалась бы в постели и изображала всё, что он ни пожелал бы, – пока не сгорела бы под его поцелуями.

Его язык незамедлительно начал дразнящую игру, которая обещала намного больше, чем лёгкое времяпрепровождение, и колени у Эммелин подкосились, а рот открылся то ли от удивления, то ли по собственной воле – почему именно, Эммелин и сама не знала.