Кое-что по случаю

Гастингс удивленно взглянул на него, как будто видел в первый раз. Ответ его прозвучал вяло и неубедительно:

– Но вы ведь ничего не знаете об этом деле. Не знаете, что за расписка и почему она столько стоит.

– А мне ничего и не нужно знать. Мне вполне достаточно того, что теперь она у меня.

– Но это же несправедливо, – голос Гастингса наполнился страстью. – В конце концов, я столько из-за нее перенес. И если это окажется не для меня…

Он не закончил свою мысль и оборвал себя на полуслове.

– Не забывайте, – сказал, ухмыляясь, Кэлворт. – Если это не для вас, то что это все в конце концов значит?

– Я вам больше ничего не скажу. Можете ее взять себе, – проговорил он с горечью. – Забирайте и получайте деньги. Мне теперь уже все равно.

– Нет, я не собираюсь получать за это деньги. Но и вы с Родом ничего абсолютно не получите.

– Что же вы тогда собираетесь делать с этой распиской?

– Не знаю. Во всяком случае, пока еще не знаю.

– Между прочим, эта штука может причинить вам кучу неприятностей, если вы не пожелаете с ней расстаться. За распиской ведь ведется охота.

– Это я уже понял. Теперь мне стали понятны некоторые приключения, случившиеся со мной: ко мне вламываются в квартиру подозрительные личности, некоторые даже с оружием, за мной устраивают настоящую слежку по всему городу, а один тип в баре… – Он услышал, как у Гастингса вырвался сдавленный звук, а затем дрожащим голосом он произнес:

– Боже мой, что же это будет?

– А вы что, знаете этого типа с короткой стрижкой?

Гастингс выглядел растерянным и бледным, здоровой рукой он все еще продолжал поддерживать пальцы больной руки.

Кэлворт с любопытством взглянул на него и сказал:

– Вижу, что вы его знаете. Кто же он?

Гастингс покачал головой и мрачно произнес:

– Он – убийца!

Кэлворт издал непроизвольный смешок:

– Расскажите-ка мне поподробнее, что вы знаете. Откуда вам это известно?

– Мне этого никто не говорил. Я сам видел, как он убил человека прямо у меня на глазах.

Искренний и глубокий страх запечатлелся на его красивом лице, как будто над ним поработал резец опытного скульптора, усилив при этом под глазами морщины, опустив книзу линии щек и губ, заострив немного отвисшую челюсть.

Кэлворт не без жалости наблюдал за ним, а подумав о Плейере, неожиданно почувствовал холодок, пробежавший по спине, как будто в нее ударил порыв ветра. Даже физический образ Плейера приобрел какую-то зловещую опаску.

– Выпейте чего-нибудь, – сказал Кэлворт, направляясь в спальню, так как в этот момент послышался телефонный звонок. Он уселся на кровать и поднял трубку.

– Мистер Кэлворт, это Люси Бостон. Мне нужно с вами встретиться.

– Но ведь я в Филадельфии, – ответил ей Кэлворт.

– Я разговаривала по телефону с Эдом. Он мне все рассказал.

– Это ведь вы ему сказали, что я собирался поехать в Филадельфию? Не так ли?

– Да.

– Я был уверен, что вы так и сделаете. Поэтому я вам так и сказал.

– Теперь мне все становится понятным. Эд сказал, что…

– Да, да, – прервал ее Кэлворт. – Как он себя чувствует? Он не сказал вам, как он вопил, потому что получил небольшую царапину на пальце?

Она ответила ему не сразу.

– Да, добрым вас не назовешь.

– Что поделаешь. Это результат отсутствия хорошего воспитания.

– Я не это хотела сказать. Я о ране Эда на пальцах.

– Ах да, небольшая ранка, величиной с дюйм. Я и сам не переношу вида крови.

– Вы иронизируете, потому что не понимаете, в чем дело. Он – гемофилик, и малейшее кровотечение может оказаться для него роковым.

Кэлворт ответил не сразу.

– Я, к сожалению, не испытываю к нему жалости и того чувства сострадания, которым переполнены вы.

– Не нужно так язвить, мистер Кэлворт.

В этот момент он ясно представил себе ее лицо на другом конце провода, ее карие глаза, подернутые болью, руку, откидывающую прядку белокурых волос со лба.

Его раздумье прервал ее взволнованный голос:

– Мне очень нужно вас сегодня видеть, мистер Кэлворт. Это для меня очень важно. Вы не возражаете?

– Наоборот, я охотно с вами встречусь.

– Спасибо, тогда я жду вас у себя через полчаса, до свидания.

Кэлворт вернулся в гостиную и сел за письменный стол. Затем он сгреб ворох бумаг в одну сторону стола, отвинтил колпачок ручки и, взяв пустой конверт, написал:

«Мистер Гарри Кэлворт».

Его прервал жалобный голос Гастингса:

– Что будет со мной, Кэлворт? Вы собираетесь…

– Мне следовало бы препроводить вас в полицию.

Он вернулся опять к конверту и стал писать дальше:

«Рекламное агентство Чарльза Мейера», а затем он написал адрес. Не отрываясь от конверта, он произнес:

– Но я, по-видимому, этого не сделаю, и причиной тому – ваша мать-инвалид.

– Это и в самом деле так, – сказал Гастингс с достоинством.

Кэлворт продолжал подписывать конверт:

«Нью-Йорк Сити, Н У», затем промокнул чернила:

– Скажем так: я прощаю вас во имя нашего старого братства.

Гастингс поднялся. Минуту он колебался, затем медленно подошел к письменному столу и протянул в знак благодарности руку.

– Я высоко ценю вашу добропорядочность, Кэлворт.

Кэлворт пожал его руку.

– Забудем обо всем случившемся, Гастингс, простимся по-хорошему.

– Я бы хотел вам высказать одно соображение. На вашем месте, Кэлворт, я бы не стал держать расписку здесь, в доме, ради собственной безопасности.

– Спасибо, я постараюсь найти ей другое место.

– Я считаю, что должен вам дать этот совет за то, что вовлек вас в это дело, и за проявленную вами доброжелательность ко мне.

Он сделал нерешительный жест рукой.

– Если вы передумаете воспользоваться распиской…

– Тогда я дам вам об этом знать. До свидания.

– До свидания.

Когда Гастингс ушел, Кэлворт опять склонился над письменным столом. Он взял чистый лист бумаги, вложил его в конверт с адресом, заклеил его и прикрепил к нему трехцентовую марку. Затем он достал залоговую расписку из кармана, вложил ее в другой конверт, проделал с ним ту же операцию и положил обратно к себе в карман. Конверт с адресом остался у него в руках.