Кое-что по случаю

Проводив коммерсанта, Кэлворт закрыл дверь и облокотился на нее, при этом посмотрев на Грейс.

Она улыбнулась ему и протянула руку.

«Предложение мира», – подумал он и прошел из холла в комнату. Протянутая рука, как оливковая ветвь, неохотно, против его воли, очутилась в его руке. Теперь улыбка трансформировалась в торжествующую, так как придавала уверенность.

Она потянула его в комнату.

– Не усложняй всего, дорогой, все перемелется.

– От таких слов легче не становится.

Она наклонила голову таким образом, чтобы свет еще больше вызолотил ее волосы. Надув губы, она сказала:

– Давай рассмотрим факты. Вот один факт – я вернулась.

– Но перед этим был еще один факт – ты ушла к Бэнни.

– Можешь принимать это как хочешь. Можешь считать свой факт важнее моего… Но я думаю, что мой приятней, а потому – важней.

Кэлворт поднял бокал и приготовился осушить его, как вдруг обнаружил, что он совсем пуст.

– Я приготовлю тебе другую порцию, хорошо, дорогой?

Она поцеловала его в щеку и, наклонившись над его бокалом, подставила свою.

Но он, не изменив положения головы, смотрел прямо перед собой.

Поняв, что ей не добиться желаемого, она выпрямилась и, взяв его бокал, направилась на кухню.

Глядя ей вслед, он понял, что она ему стала совсем чужой. Все прошло и никогда не начнется вновь. Любовь его утонула, и труп ее нельзя оживить никакими искусственными ухищрениями…

К своему удивлению, он почувствовал, что его даже не интересует, почему она вернулась или почему она ушла и куда делся этот Бэнни Фэрис?

Вернулась Грейс, поставила возле него бокал и села на свое место. Она улыбнулась, пытаясь его подзадорить первым вступить в разговор. Постепенно он начал ей рассказывать о своих злоключениях, начавшихся со встречи с Плейером в гриль-баре Энсена. Продолжая рассказ, он заметил, что удивление постепенно покидало ее, уступая место вниманию, а затем его история поглотила ее полностью.

Когда он закончил, она наклонилась вперед, глаза ее блестели от возбуждения.

– Гарри, почему ты не принял предложение Леонетти?

Любая женщина прежде всего стала бы задавать вопросы о Люси, но не Грейс. Она была настолько уверена в своей власти над мужем, что вопросы подобного рода у нее даже не возникали, или, может быть, он для нее ничего не значил?

Он ничего не ответил, а она вновь спросила:

– Гарри, почему ты не согласился?

Он отпил из стакана, а потом ответил:

– Потому что расписка мне не принадлежит, понимаешь?

С раздражением она сказала:

– Я могла бы понять твои сомнения, если бы видела в этом какой-нибудь смысл, но после того, что ты перенес, и после того, как погиб ее фактический владелец…

– Этот отрицательный факт, лишивший его расписки, не дает мне никакого морального права на нее.

– Какой глупый образ мыслей!

– То, что ты называешь глупостью, я называю элементарной честностью. Это у тебя порочный образ мыслей, и тебе этого, видимо, никогда не понять.

– Не придирайся к словам, дорогой!

– Извини.

Она наклонилась вперед и положила ему руку на колено.

– Я понимаю, я, конечно, не права. Мне не следовало заводить тебя, особенно после того, что тебе пришлось перенести. Ты выглядишь усталым, пойди прими душ, а позже мы к этому еще вернемся.

– И говорить здесь не о чем, Грейс. Я расписку не продам, и на этом, прошу тебя, закончим.

– Иди прими душ.

– Не успокаивай меня. Это все равно ничего не изменит. Это вопрос убеждения и воспитания… Я впитал это с молоком матери.

Он встал и направился в спальню.

– Гарри!

Он повернулся. Грейс прямо смотрела перед собой.

– Да?

– Так что же ты собираешься с ней теперь делать?

– Завтра отнесу в полицию.

Ему впервые пришла в голову эта мысль. Но он был уверен, что рано или поздно он бы об этом подумал.

Она повернулась к нему лицом, и голос ее прозвучал с недоверием.

– Выбросишь на ветер сорок пять тысяч долларов?

Кэлворт утвердительно кивнул головой.

– Именно так, и ничуть об этом не пожалею.

Он повернулся к ней спиной и под ее пристальным и гневным взглядом пошел в спальню.

Она продолжала сидеть на стуле, когда он вышел из спальни, переодевшись в пижаму. Она не видела и не слышала его. Она была вся поглощена своими мыслями.

В ванной Кэлворт пробыл довольно долго.

Постепенно расслабляясь под каскадом теплых струй, он в конце концов успокоился. И в тот момент, когда он переключил теплую воду на холодную, он уже знал, что сегодня вечером внесет полную ясность в их отношения. На завтра это откладывать он был не намерен. В своем тщеславии она и не представляла себе, что он способен на полный разрыв.

Когда он вышел из ванной, то в комнате ее не обнаружил. Он вошел в спальню и включил свет – там ее тоже не было. Он заглянул на кухню, а затем вышел в коридор, на ходу застегивая пуговицы пижамы.

Нажав на кнопку вызова лифта, он облокотился о дверь ладонью руки. Через минуту лифт поднялся, и из него высунулась голова Макса. Во взгляде было недоумение.

– Макс! Миссис Кэлворт сейчас не спускалась вниз?

– Странный вопрос, мистер Кэлворт!

– Почему странный?

– Господи Иисусе! Только не говорите, что она надула меня!

– О чем ты говоришь, Макс?

– Она сказала, что вы просили отдать ей тот конверт, который дали мне накануне. Я и отдал ей его.

Кэлворт оцепенел, затем рванулся по коридору к своей двери.

Макс подождал, а потом, недоуменно пожав плечами, прикрыл дверь лифта.

Глава 11

Было начало первого ночи, когда Кэлворт вышел из такси.

Квартира Леонетти располагалась над его галереей «Лайэн гэлери» с витриной, в которой была выставлена мягко подсвеченная картина Мане.

Подняв голову, Кэлворт увидел свет, струившийся в складках аквамариновых драпировок, пышными фалдами ниспадавших на основание витрины.

Он вошел в небольшой, в красных тонах, вестибюль и нажал на кнопку под фамилией Леонетти. Тотчас же он услышал зуммер, нажал на ручку двери и вошел.