Когда бессилен закон

— Там есть некоторые противоречия.

— Но ты веришь в то, что эта женщина лжет? Что это неправда в самой своей основе?

Он принял мое молчание за ответ.

— Знаешь, что я думаю? — сказал он как раз в тот момент, когда я спросил, есть ли у него своя излюбленная теория.

Нам пришлось подождать, пока мы расслышали друг друга, затем Генри продолжил:

— Я думаю, что она говорит правду обо всем, за исключением одного. Все это случилось не тогда, когда она утверждает.

— В тот же день, только раньше? Что ты имеешь в виду?

— Я полагаю, что все случилось именно так, как она рассказывает, в том самом офисе однажды поздним вечером. Но не тринадцатого апреля. И тогда она не стала заявлять в полицию. Большинство из них, как ты знаешь, не делают этого. Я мог бы и не говорить тебе это. Она не заявила, потому что боялась потерять работу, боялась, что он скажет, будто она сама его соблазнила, или потому, что она просто испугалась, или же по какой-то иной причине.

А потом прошло время, и она увидела его, такого же сытого наглого, сидящего в костюме штатного сотрудника, сравнила это со своей по-прежнему рабской жизнью и взбесилась. Разозлилась на него и на себя. Ты видел, как она посмотрела на Дэвида, когда поднялась на свидетельское место. Она его ненавидит. И в конце концов она не выдержала и решила подстроить все это, чтобы до него добраться.

— Значит, та нелепая история, которую рассказал нам Дэвид, тоже правдива?

Генри кивнул.

— Она всего лишь переиграла ту сцену. На этот раз с приходом охранника и вызовом полиции. И теперь уже она довела дело до конца.

Я сидел и думал над этой версией. Пока я это делал, оживление покинуло Генри, и он опять погрузился в свое кресло. Когда он говорил, теория его казалась убедительной, но в наступившем молчании она превратилась в то, что я и сказал ему минутой позже:

— Сумасшедшая идея, Генри.

Он согласился.

— И дерьма не стоящий, даже если бы я мог доказать ее истинность.

Обвинительный вердикт указывает дату случившегося, но в нем также сказано: «в это или примерно» в это время, — так что обвиняющая сторона не обязана доказывать, что преступление совершено именно в указанный день. Все, что нужно им доказать, — это то, что все случилось в период, установленный законом о сроках давности, и до того, как данное обвинение было предъявлено. В любом случае мне бы не хотелось, чтобы подобная теория была вынесена на суд присяжных. Попробуй добейся оправдательного приговора, имея при себе такое: «Я изнасиловал ее, но не тогда, когда она говорит, я изнасиловал ее раньше».

Я не стал пытаться развивать версию Генри. Он явно уже сам сделал это в уме. Мы с ним все еще сидели в кабинете, когда вошла Линда.

Мы с Генри выглядели, как единственные уцелевшие после кораблекрушения. Линда была похожа на нашу спасительницу. Она казалась оживленной. Капли пота поблескивали у нее на лбу. В руке Линда держала какой-то документ.

— Я выписана повестку свидетелю защиты, — сказала она.

— Поставив на ней свою подпись? — спросил я, приподнимаясь в кресле.

— Разумеется, нет. С подписью Генри. Можешь не сомневаться в подлинности, — сказала она.

Линда присела на корточки рядом с креслом Генри и начала объяснять, что ей удалось выяснить, говоря при этом так быстро словно существовал какой-то предельный срок, установленный для беседы в тот вечер. Рассказывая, она касалась его руки, внимательно заглядывала в его глаза, чтобы наверняка убедиться в том, что Генри следит за ее мыслью. Генри наклонился ближе к ней. Если бы сюда заглянул посторонний, он вряд ли догадался бы, что между мной и Линдой существует какая-то связь. Если бы он что-то и заподозрил, то, как ни крути, теперь Линда скорее выглядела возлюбленной Генри. Я вышел из-за стола и встал над ними, но оба они не отрывали глаз от бумаги, принесенной Линдой.

— Это не Бог весть что, — сказала Линда спустя несколько минут. — Это не изменит хода дела, но все равно любопытная штуковина. Присяжным здесь будет над чем поломать голову.

— Нет, это нечто большее, — возразил Генри. — Это уже предполагает размышления на ее счет. Ты понимаешь? Это же первая вещь, которая что-то значит. Это великолепно, Линда! Надо все обдумать. Жаль, что я не сумел изобрести ничего похожего.

— Вот что значит не иметь соадвоката. Кстати, как идет процесс? Я ведь пропустила большую его часть.

Генри вздохнул, вновь задумавшись. Линда вытащила его из кресла.

— Тебе необходимо выпить. Пойдем, пойдем поужинаем, и ты мне обо всем расскажешь. Я полна догадок.

В дверях Линда остановилась.

— Пойдешь?

Ни в голосе, ни в лице ее не было какого-то особенного выражения, когда она обернулась и посмотрела на меня. Генри уже начал что-то рассказывать.

— О, нет. Я думаю, мне лучше навестить Дэвида.

Линда согласно кивнула. Генри даже не взглянул на меня. «Понимаешь? Она уже знала...», — говорил он. Я слышал их голоса, доносившиеся из приемной, пока дверь не закрылась. К Генри вернулось его былое оживление. У меня снова появилась надежда. Линда очень умна. Это не было преувеличением.

* * *

Дом Дэвида показался мне незнакомым. Я был уверен, что не ошибся адресом, но с тех пор, как я был здесь в последний раз, Дэвид что-то перестроил. Я не мог понять, что именно, Я посидел минуту в машине на подъездной дорожке, надеясь, что Дэвид услышит меня и выйдет. Из окна дома просачивалась полоска света, но никаких звуков слышно не было. Я подумал: а вообще кричат ли когда-нибудь Дэвид и Вики друг на друга?

Дверь дома была обита деревянными планками, поэтому, когда открылась другая, более массивная внутренняя дверь, я не мог видеть, кто стоял за нею. Возникшая пауза заставила меня предположить, что там была Виктория. Однако это оказался Дэвид, который и впустил меня.

— Папа, — сказал он.

Я пригнулся и вошел в дом. Теперь, оказавшись здесь, я не знал, зачем, собственно говоря, приехал. Сказать мне было нечего.

Дэвид провел меня в свой кабинет, где рядом с его шезлонгом стоял бокал со спиртным, а напротив с выключенным звуком работал телевизор. У них был великолепный дом, хотя и немного безликий. Словно дом-образец с выставки. Абсолютно правильное количество журналов аккуратным веером было разложено на кофейном столике. Свадебные фотографии висели на стене над телевизором. Внезапно я задумался: сколько же действительно получает Дэвид? Не был ли он с головой в долгах? Генри, вероятно, знал это.

— Вики уже легла.

Без сомнения, с головной болью, подумал я. Дэвид жестом пригласил меня сесть и предложил бокал вина. Я покачал головой.

— Мне бы следовало позвонить твоей матери и сказать ей, что я здесь.

Он ничего на это не ответил, На экране телевизора разыгрывалось что-то вроде спортивного состязания, но нечто вялое и бесстрастное. Это вполне могло усыпить кого угодно.

— Тебе, вероятно, завтра придется занять свидетельское место. Я приехал, чтобы наверняка убедиться, что ты будешь настолько нервозным, насколько это только возможно.