Когда бессилен закон
Шрифт:
Хорошо, обвиняемый сказал, что она, возможно, намеревалась потребовать с него денег. Тогда почему она этого не сделала? У нее было четыре месяца. У нее была куча времени, чтобы обратиться к обвиняемому за деньгами и потом свести свое обвинение до каких-нибудь мелочей. Неужели вы думаете, что мы могли бы притащить ее на свидетельское место, если бы она сказала, что не хочет этого? Если бы она действительно получила все, что ей было нужно, и больше не хотела, чтобы этого человека судили.
— Протест, ваша честь! Обвинение обладает правом вызова по повестке, и они могли заставить ее дать показания.
— От вызовов по повесткам можно уклониться. И неужели вы всерьез думаете,
— Протест! Это выходит за рамки данного процесса.
— Поддерживается, — сказал Уотлин. — Леди и джентльмены, не принимайте во внимание последнее замечание обвинителя.
— Он знает — я сейчас говорю о Дэвиде Блэквелле — он знает, что даже нелепая история могла бы спасти его. Ему известно, что положение, связанное с бременем доказательства, на его стороне. Обвинение обязано доказать выдвинутые положения, исключить сомнения. Если обвиняемый сумеет заронить такое сомнение хотя бы в одного из вас — он выиграл. Он делает все, что может. Отрицать, отрицать, отрицать! Не признавать ничего! Запутать фактические обстоятельства дела! Кто-нибудь, может быть, все же начнет сомневаться.
Но здесь нет места для сомнений. Не может быть.
Нора отступала все дальше и дальше, пока не зашла за спину Дэвида. Присяжные не могли теперь смотреть на нее без того, чтобы не видеть одновременно и обвиняемого. Нора подошла к нему ближе. Голос ее понизился.
— Мистер Келер просил вас взглянуть на его клиента и сказал, что подсудимый не мог сделать того, в чем его обвиняют. Хорошо, взгляните на него! Он выглядит достаточно безобидным. Здесь, на публичной сцене. А как же еще он может выглядеть? Он вовсе не дурак. Не мог же он предстать перед вами брызжущим слюной развращенным зверем. Посмотрите, и вы увидите, как старательно он подготовился к присутствию на публике.
Нора снова показала фотографию Менди Джексон. Я не видел, что она прятала этот снимок в руке. Это был тот самый снимок, который запечатлел царапины на груди жертвы. Дэвид тоже взглянул на него и отвел глаза в сторону.
— Но один человек знает, каков этот человек не на людях.
Нора медленно двинулась к присяжным, держа фотографию над головой, словно факел. Присяжные подняли глаза вверх. По мере приближения, Нора опускала снимок все ниже, пока не положила его перед ними на перила барьера.
— Вот человек, который сделал это! Вот человек, совершивший все то, о чем рассказала вам Менди Джексон. Именно он избил эту женщину, изнасиловал и внушил ей страх за ее жизнь.
Теперь только вы можете заставить его расплатиться за это!
Никто не шевельнулся в течение долгой безмолвной минуты. Как в таком большом и полном людей помещении могло быть до такой степени тихо? Впервые за все время я почувствовал вокруг себя присутствие окружавших. Я повернулся, и глаза мои встретились с глазами Лоис. Я протянул ей руку, она уже протягивала свою в ответ. Дина сидела между нами. Ей не следовало бы слышать все это. Она утратила прежнее выражение жадного, голодного любопытства к судебному процессу. Теперь она выглядела испуганной. Я почувствовал, как она дрожит. Наши с Лоис руки встретилась перед грудью Дины. Мы удержали ее на месте, иначе, думаю, Дина вскочила бы со своего места и что-нибудь крикнула. Она склонилась к нашим соединенным рукам.
— Папа, — прошептала она.
Бейлиф выводил присяжных из
зала. Они опустили головы, снова смутившись общим вниманием. Или, может быть, преисполнившись чувством ответственности перед предстоящим. Двери за ними закрылись прежде, чем кто-нибудь из присутствующих шевельнулся.Только новички дожидаются в зале возвращения присяжных. Даже самое короткое заседание длится не менее часа. Эти присяжные по истечении часа обратились с просьбой прислать им сэндвичи. Я пошел разыскивать Уотлина, Линда была со мною. «Марк», — все, что сказала она, как только впервые после ухода присяжных увидела меня. Я кивнул. Линда не смогла бы прикоснуться ко мне, пока в суде присутствуют моя жена и дети. Ей было очень трудно не делать этого. Все, что могли, мы вложили в наши взаимные кивки. Линда последовала за мной в боковой коридор. Там было пусто.
Нора огибала угол коридора впереди. Увидев меня, она делано улыбнулась. Я поспешил за ней вдогонку. Нора остановилась, тоже не боясь конфронтации.
— Ты, как всегда, великолепно поработала, Нора. Но почему у меня было такое чувство, что Дэвид вовсе не тот человек которого тебе хотелось бы обвинять?
В выражении ее лица присутствовало какое-то особое самообладание. Я никогда не видел, чтобы Нора выглядела сомневающейся.
— Я обвиняю того, кто есть, — сказала она.
— Я по-прежнему сожалею, что ты используешь такое мастерство не для службы окружного прокурора. Мне не хотелось терять тебя.
Улыбка Норы блеснула удивлением.
— Разве она не сказала тебе, в чем дело?
Я объяснила ей.
Она смотрела на Линду. Я тоже взглянул на нее. На смуглых щеках Линды вспыхнули яркие красные пятна. Она ответила Норе долгим пристальным взглядом.
— Я объяснила ей, — повторила Нора, — что мне не нравится то, что должна делать женщина, чтобы продвинуться по службе в твоей администрации.
Погрузив нас в напряженное молчание, Нора пошла прочь.
Присяжные отсутствовали в течение четырех мучительных часов. Мучительных потому, что они усилили наши надежды. Это было то, что заставляет адвоката защиты испытывать — в известной мере — чувство триумфа. «Я продержал их целых четыре часа!» Но для нашего дела это было не особенно хорошо. Генри выглядел попросту жалким. Мы все уселись кружком в моем кабинете и пустились в бесполезные рассуждения. Обычно считается, чем дольше отсутствуют присяжные, тем вероятнее, что они вынесут вердикт о невиновности. Если присяжные не могут прийти к согласию, то это означает, что у кого-то из них имеются сомнения. Но присяжные отсутствовали уже достаточно долго, для того чтобы разрешить всякие сомнения. Я все думал о том, что образ Дэвида, каким нарисовал его Генри, как очень молодого, испуганного, не способного совершить такой ужасный поступок был всего лишь мысленным. В то время как присяжные унесли с собою в совещательную комнату овеществленные образы избитого тела Менди Джексон.
Четыре часа. Я никогда не смогу понять присяжных. Как можно обсуждать что-то в течение четырех часов? У них должны были сохраниться разногласия, иначе они вернулись бы с вердиктом к ленчу. Если они затянули обсуждение на четыре часа, значит, кто-то из них колеблется. Они верили в одно, но позволяли, чтобы их убедили поверить в нечто другое. При подборе присяжных один из обычных вопросов — станет ли человек упорно стоять на своем, если обнаружит, что он единственный, кто голосует не так, как остальные? Всегда стараешься найти таких людей, которые скажут да. Но в реальной жизни все они отступают перед враждебно настроенным большинством.