Когда друг оказался вдруг...!
Шрифт:
До дома шли практически не общаясь. Максим пытался вывести на разговор, но я настолько глубоко погрузилась в себя, что было не до него. Не до всего, кроме Марка. Меня изнутри разрывает от одного его имени. Я устала. Морально истощена, а поделать ничего с собой не могу. Везде он. Повсюду. И хочется чтобы со мной был — обнял, сказал, что рядом и никакие коровы крашенные ему не нужны.
— У тебя точно всё хорошо? — Поинтересовался Макс, стоило нам оказаться во дворе моего дома. Вместо ответа, я поддалась вперёд и обняла парня, вжавшись со всей дури в твёрдую грудь. Вздохнула запах древесного парфюма, а когда почувствовала мужские ладони у себя на талии глаза как-то сами собой закрылись. Я ощутила тепло и что странно — спокойствие.
Даже грустно стало, что не могу возродить в себе хоть какую-то эмоцию, кроме теплоты.
— Ладно, пока — Отстранившись, посмотрела в тёмные глаза наполненные живым блеском. Максим был серьёзен и кажется собирался меня поцеловать, но я уже сделала шаг в сторону, взмахнула рукой и побрела к двери подъезда на ходу вынимая из кармана ключи.
Глава 18
Домой Кузя вернулся спустя двадцать минут. Раздражённый и злой. Наехал на меня из-за Максима, мол, нечего с ним путаться, он мне не пара и дверью хлопнул, скрывшись в комнате. Я естественно на дыбы встала и в сердцах крикнула, что Марк мне никто, чтобы указывать. Как итог — неделю равнодушного молчания. Он тупо меня игнорил, даже не собираясь идти на мировую, хотя я пыталась. Правда пыталась помирится. Но кажется Кузнецову было плевать на мои несчастные раскаяния. Это бесило. Мы ведь друзья, ну поцапались, с кем не бывает. Да я уже сама сто раз пожалела за сказанное. И теперь не знала на какой козе к нему подъехать.
Случай подвернулся удачный, когда в среду вечером мне позвонил Дима и пригласил в субботу к себе на дачу. Пригласил нас с Марком естественно. Я подумала, вот он шанс. В любом случае в одной машине поедем. Там и поговорим. Кузнецов долго хранить целибат молчания не сможет, не в его характере.
Готовилась тщательно, как никогда. Первое что сделала — подменилась на работе и просканировала график Андреевой. В субботу как раз была её смена. Это ни могло не радовать. Хотя бы там мне удастся не дёргаться и отлично провести время в компании друга. Воодушевленная наполеоновскими планами судорожно ждала дня х, не переставая саму себя удивлять. Я и на маникюр сходила и в парикмахерскую, где к моих русым волосам добавили белые пряди. Даже по магазинам прошвырнулась, что раньше казалось для меня дикостью. Все эти девчачьи забавы никогда не вставляли, а тут я прямо таки втянулась. И купальничек новенький, и платье на бретельках и даже сумочка. Меня не покидало ощущение, что я пытаюсь подражать Андреевой, но быстро отмела от себя подобные мысли. Глупости это всё. Просто я взрослею, мне хочется быть красивой девушкой, а не подростком. Это нормально.
Утром в субботу подскочила в шесть часов, несмотря на то, что всю ночь как вша на сковороде проёрзала. Всё думала, представляла, как Марк изумится, когда увидит новую меня. Скажет какая я красивая стала и вмиг оттает.
Настроение было на высоте. Включив негромко музыку на телефоне я стала собираться. Выпрямила волосы, нанесла лёгкий макияж и надела платье цвета фуксии. Выглядела вроде мило, по крайней мере мне так казалось. Покрутившись перед зеркалом, ещё раз осмотрелась и пока не передумала вышла из комнаты. Правда перед этим на всякий случай закинула шорты с топом в сумку. Мало ли, вдруг пригодится.
Марка застала на кухне. Уткнувшись в тарелку друг уплетал кукурузные хлопья с молоком. Заметив меня так и застыл с ложкой в руках. Я-то дурочка вообразила, что от восхищения его перекосило, а этот дундук…
— Это что такое? — Хрипло поинтересовался он кладя ложку обратно в тарелку. Меня аж распирало от довольной ухмылки и трепещущего счастья. Неделю не слышала его голос. Соскучилась.
— А что такое? — Включила дурочку и походкой от бедра продефилировала до холодильника. Взяв бутылку
йогурта устроилась за столом напротив. Марк смотрел цепко, кружа по мне внимательным взглядом.— Мы вроде на дачу к Барханову едем, а не в ночной клуб. — ледяным тоном произнёс и следом добавил. — И какого хрена на тебе это розовое убожество?
Весь мой запал уверенности вмиг сдулся и уголки губ поползли вниз. Он должен был восхищаться, любоваться мной, а не морщится как от протухшего яйца. От растерянности сковало горло и по телу заструился пот. Кое как я взяла себя в руки чтобы позорно не вылететь с места. Нацепила на лицо улыбку безмятежности и не взирая на желание исчезнуть дерзко посмотрела в голубые глаза.
— С каких пор ухоженные девушки вызывают в тебе приступы агрессии? Что во мне не так?
— Всё! — Просто ответил, даже понятия не имея, как в этот момент растоптал мою и без того хлипкую самооценку. Я никогда не считала себя красоткой и никогда не была супер уверенной, а после слов Марка и вовсе ощутила себя каким-то ничтожеством. Он правда считает меня никчемной или до сих пор держит обиду, пытаясь тем самым задеть?
Хотелось съязвить колкость, чтобы ему было так же неприятно, но вместо этого я тихонько выдала.
— Поясни.
Марк вздохнул. Откинулся на спинку стула и сложил руки под грудью не прекращая полоскать своим взглядом. Под его напором я вся съежилась, нервно поёрзав на месте. Волосы лезли в лицо и я заправила прядки за уши, открывая взор серьгам-гвоздикам из белого золота, подаренными Марком на прошлый день рождения.
— Выглядишь как дешевка — С размаху нанёс удар. Мои щёки вспыхнули, а глаза едва из орбит не вылезли.
— Ты совсем охренел, Кузнецов?! — Заорала вскочив с места. Поправила задравшееся платье уперев руки о стол и слегла нагнулась вперёд. Ярость горела в груди, а от обиды едва не дрожал подбородок.
— Я тебя не узнаю. Когда ты успел стать таким говнюком?
— Жизнь иногда обязывает — хмыкнул друг и я поморщилась. Такие перемены пугают…
— Мне не нравится! Ты вообще понимаешь, что сейчас обидел меня? Назвал дешёвкой, когда твоя подружка не вылезает из подобных нарядов. Её ты тоже так называешь, или быть может у вас фетишь, игры брачные, кто кого побольней затравит?
Меня уже несёт, причём не в том направлении, но остановится не получается. Я хочу высказать всё, что за эти дни скопилось во мне с лихвой. Пусть мы ещё больше поссоримся, хотя бы чувство достоинства сохраню или наоборот опущусь на дно. Да и плевать. Пусть считает меня хоть дурой, хоть дешёвкой. Идиот!
— Ты перестал быть собой, Марк. Превращаешься в мужскую копию Андреевой. Ядом плещешь и даже вины за собой не чувствуешь. Я для тебя что, совсем перестала быть важной и нужной? Одна Кариночка только волнует, да?
Марк молчит. Губы поджаты, на щеках желваки ходят, дыхание сбито. Нервничает. Злится.
И пусть!
Может хоть мои слова повернут нужный механизм в его фенольной башке, а то задолбал!
Я не хочу больше ничего выяснить. И находится с ним на одной территории выше моих сил. Напоследок всматриваюсь в такое родное, но в тоже время отчуждённое лицо и с выдохом изрекаю, перед тем как развернуться.
— Ты лучшее, что случалось в моей жизни, Кузнецов, и ты же, самое огромное разочарование.
Глава 18.1
— Стой, Рин — слышу за спиной басистый голос, а затем мою ладонь перехватывает тёплая мужская и разворачивает на сто восемьдесят. Я едва не теряю равновесие, пальцами впиваюсь в широкие плечи и тяжелым взглядом смотрю в голубые глаза. В них отражается смятение и кажется раскаяние, но это не точно.
— Что надо? — Холодно отзываюсь продолжая стоять, не двигаясь. Меня ломает от этой близости, а родной запах сбивает с толку. Я хочу бежать. Бежать без оглядки, подальше от него, но мои ноги словно свинцом налили. В горле сухо, дышать нечем, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я потеряна, растеряна и уязвима.