Когда любовник моложе (отрывки из книги)

б) вкалывает без роздыху, пока дитя скучает на продленке

в) рыдает ночами напролет в подушку, зарабатывая неврастению, досрочные морщины и щитовидку

г) отравляет своей прогорклой желчью юные грезы о любви. Эти токсины циркулируют по крови в виде искусственного страха или цинизма, обрекая ребенка на завтрашние межполовые катастрофы.

Ну и так далее.

В результате его светлое будущее складывается в основном из неоплатного долга и чувства вины перед великомученицей, хворой от непосильных трудов, раннего климакса и нервного истощения, с растоптанной судьбой, у которой никого, кроме тебя, сынок, хотя могла бы, могла и сидела бы сейчас с тем, в летной куртке, на его даче под гудящей пчелами липой...

– Мама, сидите как есть под торшером и не травите моей жене единственную душу!

Место, где няниным питомцам удается скрыться и обрести если не покой, то хотя бы волю, это .заоблачные сферы духа, музыки, мысли, где нерастраченная сексуальная энергия преобразуется в творческий ток, а неискоренимый инфантилизм в свежий взгляд. Там им и место.

Сынов телохранительницы отличает несокрушимое убеждение в своей безнаказанности, они отличный материал для лепки диктаторов, полководцев, политиков и тому подобного криминального перечня. А это тоже далеко не пирожки с повидлом. Те из них, что потоньше прячутся в катакомбы алкоголя, оставляя наружи бесчувственное тело, вокруг которого и развертываются крупномасштабные боевые операции.

Я знаю лишь один проверенный рецепт приготовления из тех и других безвредных партнеров - никогда не включать их в основное меню своей личной жизни. Только в качестве гарнира или приправ.

Перевернем тему на другой бок.

У каждого ребенка есть мать. Она - первая фатальная женщина в его судьбе. Из восприятия ее, из отношений с ней, из реакции на нее, из отталкивания и притяжения, из обожествления и свержения, из обид и прощений, из лжи и откровений формируется стереотип мужского поведения с нашим братом. Это норма, а не отклонение.

Когда сын - не зимний плод, к началу гормонального куража в его крови матери между тридцатью и сорока. При условии щадящего режима - дивный возраст. Фаза плавных линий и острых желаний, где грозовая духота разрешается озоновой доминантой, молнии обвивают радугу, спрессованный дурман стога прячет внутри и змею и пасторальную парочку.

Неплотно закрытая дверь в ванну, неплотно запахнутый халатик, кружевное облачко трусиков, пойманное прищепкой и детская любовь обретает чувственные обертона. Сами по себе они не опасней утренней эрекции, когда не караулить у кровати с бейсбольной битой наготове. Комплекс и его онкологическая форма - патология - всего лишь затравленный инстинкт, с накаченными сопротивлением мускулами.

Шахматовская партия

(лирическая аппликация)

* " На последнем представлении "Жизни за царя" в театре приключился такой казус : во время исполнения сцены Сусанина с поляками в четвертом действии из верхнего яруса раздались душераздирающие крики. Тот час же спектакль был прерван. Оказалось, что один из зрителей не выдержал предстоящей сцены мученичества Сусанина и истерически заплакал. Ввиду этого инцидента дирекцией решено впредь ставить оперу Глинки с купюрами"

( из " Санкт-Петербургских ведомостей" за 1897г.)

Закат усадебного века. В овальных залах еще не взломан паркет. Еще целы фамильные библиотеки. Еще не срублены липовые аллеи и не сорваны с петель кованые ворота, из которых выезжают дагерротипные экипажи. Но уже бестужевки хирургическими ножницами срезают косы и вспарывают в анатомичке трупы. Кавалеры коченеют от прозекторского лепета подруг и, сглатывая спазмы, предлагают вместо руки и сердца папиросу и прокламацию.

Лев Николаевич еще не рванул на велосипеде по железнодорожной терке из своего пряничного скита. Но уже не в силах с былой лихостью засеивать окрестные деревни бастардами и начинает понемногу блажить. В вегетарианском гневе колесует за прелюбодеяние одну жену и пришпиливает к вечности другую, пока Софья Андреевна прыгает с книжных шкафов в напрасной надежде на выкидыш.

Уже серебрится, оседая на пальцы, морозная пыльца кокаина и входят в моду самоубийства, значительно облегченные и театрализованные серийным производством револьверов:

– Надеюсь, мадам, теперь вы осознали как жестоко ошибались, обращаясь со мной, точно с мальчишкой, годным для перелистывания нот и ловли по кустам вашего несносного шпица!

И щелкают курки от невыносимого блаженства юных терзаний и мелькают среди мраморных крестов стройные незнакомки под черной вуалью и с красной розой.

Туберкулез еще зовется чахоткой и льнет к утонченным натурам, пряча под интересной бледностью каторжное нутро. Самая прекрасная его жертва, Мария Башкирцева, уже свела с ума своим дневником, подсвеченным очарованьем ранней гибели, впечатлительную российскую молодежь. А также навела литературных критиков на мародерскую мысль о продуктивности неестественной смерти для гениев и их славы, взятую на заметку и позднее широко внедренную в практику еще безусым Тамерланом.

Еще не опечатаны границы и менее экзальтированная публика лечит все эти грудные болезни последнего неращепленного века , от легочных до сердечных ,на каком-нибудь модном курорте. Например, Бад-Наугейме, привлекательном своей дешевизной и неразбавленным кислородом.

Сюда в мае 1897 года привезут Сашу Блока, академического отпрыска с обликом юного демона. Шекспир в подлиннике, любовь в литературных переводах, в коробке скребется майский жук, в снах - теостерон.

Сюда же прибудет действительная статская советница Ксения Михайловна Садовская, ровесница матери, смесь Офелии и Гертруды. С невыносимо синими глазами, сладкими духами и белым платьем, которое натягивалось на груди, когда она слишком усердно налегала на легкие весла.

Гимназист восьмого класса был сражен. Сразу и навсегда.

Гортанная хохлушка не была профессиональной охотницей на хрупких херувимов. Трое родов за десять лет замужества, подорванное ими здоровье, хворые дети, высокопоставленный супруг, каренинского кроя, - да тут и для нормального адюльтера с трудом отыщется место и уж вовсе не до возни с наэлектризованными подростками.

Кого другого отвадила бы в два счета:

– Зубрите, деточка, латынь, пока родители не отшлепали вас за куры почтенным курортницам.

Но за неловкими ухаживаниями - ежеутренние розы на крыльце, теневой конвой, шелест и хруст в зарослях ольхи за рамами спальни - скрывалось нечто, чему Ксения Михайловна не могла сопротивляться. От растерянности поначалу помыкала, тиранила, манила, отталкивала, пела романсы, била зонтиком по руке, плескала на завороженного гребца водой, вспугивая озерных лебедей, вела себя то как кокотка, то как курсистка. В общем, вполне нелепо и влюблено.

Матерый соблазнитель уже кушал бы в номере арбуз и торжествовал победу. А незакаленный трубадур и без того помраченный рассудком, получая то ожег, то остуду , окончательно утратил ориентиры, нарекал остолбенелую матушку "Оксаной" и крал из ее несессера флакон за флаконом мятное полоскание для рта.

Между мужем и пажом зияла сорокалетняя пропасть.

Именно эту , а не собственную разницу в возрасте требовалось прежде всего преодолеть супруге тайного советника Садовского. Ради чего? На самый нетрезвый взгляд отношения не имели никакой перспективы , кроме шушуканья, смешков за спиной, поджатых губ, " барыня нынче не изволят принимать"..