Когда мечтаешь

Ника, завизжав от восторга, бросилась на шею сестре, чуть не расплескав чашку с чаем, а там к ним присоединилась и мама, – судьба чашки была решена. Когда первые восторги утихли, Ника принялась собирать осколки, а мама вытирать чай, папа с непередаваемой интонацией поздравил Лизу и Павла, и выразил надежду, что в этот раз у них получится справиться друг с другом.

– Теперь я знаю кун-фу, – продемонстрировала сжатый кулачок Лиза. – Думаю, справлюсь.

– А я здорово поднаторел в гипнозе, – не остался в долгу Павел. – Уже пару раз применял – результат потрясающий.

– Всё шутите, – покачала головой мама. Впрочем, было понятно, что она очень рада за Лизу.

Дальнейший вечер проходил в жарких обсуждениях программы будущего торжества, количества гостей и места проведения банкета. И никто не смог убедить Лизавету, что пять лимузинов – это перебор.

Домой Ника с Вадимом добрались только поздним вечером. Лиза с Павлом остались у родителей и довольно долго пытались уговорить составить им компанию, но Ника категорически отказалась, мотивируя это тем, что завтра рано утром ей надо начинать работу над новой статьёй.

– Не жалеешь, что не осталась с сестрой и мамой? Вам было о чём поговорить, – Вадим усадил Нику на диван и устроился рядом.

– Ох, мы ещё наговоримся, – Ника без сил ткнулась головой ему в грудь. – Тем более, говорить будет Лиза, нам с мамой отведена роль покорных слушательниц. А у меня уже голова от её трескотни пухнет. Надо перевести дух.

– Предлагаю здоровый сон, – он ласково взъерошил ей волосы.

– Отличная мысль, – зевнула Ника. – Донесешь до штаба?

– С удовольствием, – Вадим подхватил её на руки, – и чтобы между нами не было недопонимания, должен предупредить – вдогонку к тому, что я вечно озабоченный, падкий на лесть жадный хвастун, у меня есть ещё один очень серьёзный недостаток.

– И какой же? – Ника почувствовала, как сладко отозвалось её тело в ответ на знакомую хрипотцу в голосе.

– Я чудовищно мстителен...

Ника немного нервничала. Хотя, если говорить откровенно, нервничала она сильно. Вадиму за завтраком удалось уговорить её сходить с ним на работу. Ей, конечно, было любопытно, как там у него всё устроено, но почему-то она боялась знакомиться с коллегами и по совместительству друзьями Вадима. Вот Ника и затягивала с правкой как могла, чтобы собраться мыслями и обдумать свои страхи.

Всё то время, пока Ника терзала себя мыслями, Вадим терзал боксёрскую грушу, признав, что за последнюю неделю ни разу не вспомнил о тренировках. Хотя после серии первых ударов, за которыми Ника с интересом понаблюдала, он с игривой улыбкой уточнил, что если она будет давать ему повод чаще мстить, то в занятиях тайским боксом можно делать и ещё более длительные перерывы.

Возможно, в любой другой ситуации Ника обратила бы чуть больше внимания на то, как эффектно выглядит парень в динамичной схватке с боксёрской грушей или развила бы тему, что для такой восхитительной мести готова давать повод хоть каждый день. Но вместо этого, автоматически расставляя знаки препинания в аналитической статье о русском кино, пыталась понять – с чего вдруг она так волнуется о том, какое произведёт впечатление на друзей Вадима? Раньше ведь она никогда особо не парилась по этому поводу, а сейчас трясётся как осина на ветру.

Вадим если и заметил её страхи, то вида не подал. Но, скорее всего, заметил: почему же ещё он, скептически приподняв бровь, выслушал её жалобы на ужасную статью и, улыбнувшись одними уголками губ, сообщил, что у неё есть ещё немного времени, пока он примет душ. А потом никакие отговорки, что ей просто необходимо поработать ещё, Нику не спасли.

До конторы Вадима они добрались пешком. Находилась она недалеко, а тёплый летний денёк весьма располагал к моционам.

– О! Смотри-ка, Егорыч и компания здесь! – усмехнулся Вадим.

Ника уже обратила внимание на колоритного старичка в спортивной форме. Он восседал на ящике перед зданием "РусьТелекома", у его ног примостился крупный лохматый пёс. В руках старичок держал ватман, на коем крупными буквами значилось: "Излучения зомбируют людей!", а рядом суетились две бабульки, прилаживая на подставки ещё пару плакатов.

"По вашей вине мы лысеем!" – прочитала Ника на первом, а Вадим, давясь от смеха, озвучил второй:

– Сигналы изжаривают мозг!

– Ничего не понимаю, – обалдела Ника. – Какие излучения, какие сигналы? У вас же провайдерская контора!

Вадим к этому времени уже смеялся так, что из глаз брызнули слёзы. Он схватился за голову, несколько раз глубоко вздохнул и немного осипшим голосом пояснил:

– Мы так же с недавних пор предоставляем цифровое телевидение. Видишь тарелки? – он указал на крышу здания, и Ника заметила, что там всё облеплено ими как торт розочками. – Местные бабули, как только углядели первую тарелку, сразу стали жаловаться на головную боль и плохой сон, да ещё у некоторых кошки стали рожать слишком крупных котят, у других внуки скатились на двойки в школе. Егорыч считает, что по нашей вине засох его любимый фикус, который он растил много лет. И все заверения, что эти тарелки работают только на приём и абсолютно ничего не излучают, воспринимаются как обман и сокрытие истины.

– И что, часто они здесь митингуют?

– Частенько. Пойдем, поздороваемся. Егорыч хоть и видит в нашей конторе вселенское зло, нас – работников – считает обманутыми жертвами. Очень любит поучить жизни.

Вадим оказался как всегда прав. Старик цветисто поприветствовал их, попенял Вадима, за то, что компания до сих пор не возместила ему моральный и материальный ущерб за потерю любимого растения. Настойчиво рекомендовал Вадиму бежать из этого рассадника вредоносного излучения. Представил своих коллег по несчастью – Михалну и Матвевну, которые и сообщили Нике, что выживая под страшными волнами, меньше, чем за полгода, обе лишились кос. Таких роскошных, что Никины волосы кажутся жиденькими и весьма тусклыми по сравнению с их былыми локонами. И они, де, не намерены спускать это вопиющее безобразие и обязательно добьются справедливости.

Ника тряхнула головой, чтобы прийти в себя, после атаки активных бабулек она была несколько ошарашена и, чего уж там, оглушена.

– И не скажешь, что у них какие-то там недомогания. Вон как бодрячком держатся, – несколько заикаясь, сказала она, когда Вадим, витиевато извинившись, увлёк её в здание, пояснив митингующим, что в случае опоздания на работу, ему грозит промывание памяти и внедрение чипа послушания.

– Егорыч прошлой осенью отметил восемьдесят один год, – Вадим завел её в лифт и нажал кнопку третьего этажа, – от нашей конторы ему тур в Испанию подарили, мол, отдохните там от излучения, здоровья наберитесь.

– Он, наверное, отказался?

– Да, щас! Поехал, построил там весь отель, считал калории в еде, крепость в алкоголе, инспектировал чистоту номеров. Учил испанцев делать вино, представляешь?! О нём даже репортаж в новостях дали. А Егорыч с отдыха вернулся довольный. Даже не звонил неделю, но потом впечатления закончились, и он опять пришел, да не один, а с подмогой.

– Бабушки тоже путёвки хотят, видимо, – предположила Ника.

– Точно хотят, – кивнул Вадим, – они уже завалили нас письмами. От террористических до жалостливых. Владельцы уже и рады им по туру подарить, да опасаются, что потом все пенсионеры района подтянутся. Ну, вот мы и пришли.