Когда мертвые оживут

Уверившись в этом, они уже совсем иначе реагировали на предупреждающий крик: вместе со старослужащими стояли вдоль центрального прохода и наблюдали за процессией пленных. Они не смеялись, не произносили ни слова, просто стояли с решительными лицами, и в глазах плескалась такая ненависть, что она казалась физически ощутимой.

На входе в помещение, уже битком набитое солдатами, Гарет шепнул Монике:

— Командир, вы можете посмотреть со второго этажа.

— Черта с два!

По толпе собравшихся прокатилась волна; услышавшие диалог одобрительно закивали и шепотом стали передавать его содержание дальше. Какая рутина, иронично подумала Моника. Гарет молодец, что предложил, а она, что отказалась.

Вступая в помещение, Гарет расправил плечи и выпрямился во весь немаленький рост — шесть футов и пять дюймов. Даже хромота исчезла. Толпа бойцов расступалась перед ними. Недостаточно расторопные удостаивались от лейтенанта свирепого взгляда и шарахались в сторону. Его боялись и уважали, ее — любили и уважали. Еще одна установившаяся традиция.

Моника заняла свое обычное место в углу: войдя в помещение, пленники первым делом увидят ее.

Она уже слышала их за дверью. Наступал самый тяжелый момент. Почти все находившиеся сейчас здесь хоть раз оказывались в подобной ситуации: сидели в своем убежище, слышали, как приближаются «другие», и молились, чтобы они прошли мимо. Господи, хоть бы они прошли мимо!

Гарет встал позади и незаметно для других положил женщине руку на талию.

Когда шаги за дверью стихли, несколько бойцов покинули строй и, пристыженно пряча лица, бросились в свои комнаты. Для них это оказалось слишком тяжелым испытанием: воспоминания были еще совсем свежими.

Дверь начала открываться. На Монику нахлынули ее собственные воспоминания. Она уже не видела ни своих солдат, ни пленных; перед глазами стояла свора «других», десять лет назад ворвавшаяся в ее собственное укрытие. Она слышала яростные вопли Джима, когда он бросился на этих монстров, пытаясь защитить семью, как он кричал Монике, чтобы хватала Лили и бежала прочь. И как он заорал от боли, когда «другие» набросились на него. Слышала, как визжит Лили, на глазах которой ее отца разрывали на части. И сама Моника кричала, когда бежала в подвал, держа за руку дочь. А потом они настигли ее и выхватили Лили. Моника умоляла пощадить ребенка, но монстры не знали пощады.

Гарет придвинулся ближе, чтобы она могла на него опереться, склонился и зашептал на ухо слова поддержки:

— Держись, детка. Ты здесь старшая и отвечаешь за их задницы. Не позволяй им забывать об этом.

И вот показались пленные. Это были совсем не те чудовища, которые зверски расправились с ее семьей, насиловали и мучили ее саму. Оборванные, запуганные и сломленные, они медленно брели сквозь строй солдат.

Внезапно Гарет напрягся. Моника окинула пленных цепким взглядом, пытаясь вычислить, кто именно пробудил в ее помощнике старые инстинкты копа. Наверняка вон тот, в конце колонны; длинные засаленные волосы свешиваются на лицо, но все же не могут полностью скрыть взгляд, который он украдкой кидает на Монику.

Она стояла прямо и внимательно смотрела на пленника. Проходя мимо, он отвел взгляд. А потом развернулся и бросился на женщину.

Реакция Гарета была столь молниеносной, что Моника увидела лишь мелькнувшее размытое пятно и серебряную вспышку. Голова пленного слетела с плеч, с глухим стуком упала и покатилась по полу. Остановилась у ног одного из бойцов — молоденькой девушки, и та пинком отбросила ее. По толпе разнесся одобрительный гул, но Моника бросила короткое: «Нет», и моментально все стихло.

Она жестом приказала все здесь прибрать, а процессия тем временем продолжала двигаться, будто ничего не произошло. Пленники тащились вперед с опущенными головами, и через некоторое время вся колонна исчезла в коридоре.

К Монике подбежал один из бойцов: наблюдатели заметили возвращающихся лазутчиков. Последние явно торопились, а значит, несли плохие новости. Вместе с Гаретом Моника направилась встречать своих людей.

По пути мимо аудитории Моника услышала голос учителя: шел урок истории для детишек, которые родились уже после Великого Разделения.

В последние десять лет перед Великим Разделением планету поразили три эпидемии гриппа. Человечество в целом перенесло их благополучно, но эксперты уверенно заявили, что это были только цветочки, а скоро появятся и ягодки.

Впервые вирус H5N3 обнаружил себя в Индонезии и затем периодически вспыхивал в разных странах; власти пытались замолчать его губительные последствия, пока наконец не было объявлено о появлении вакцины.

Но избавление человечества обернулось его проклятием. Одни говорили, что вакцину умышленно испортили, другие называли причиной недостаточно тщательное тестирование нового препарата; так или иначе, препарат не действовал.

Нет, не совсем так. Если целью его применения было отогнать смерть от зараженных вирусом H5N3, тогда, конечно, действовал.

Людям вводили вакцину, они подхватывали вирус, умирали, а потом воскресали.

Но еще до того, как мертвецы стали возвращаться к жизни, вирус начал стремительно распространяться: половым путем, среди наркоманов и доноров крови. Когда власти осознали сложившуюся ситуацию, оказалась заражена четверть всего населения. Вакцинацию в спешном порядке прекратили, и еще четверть населения скончалась от бушующей эпидемии гриппа. И оба вируса продолжали победное шествие по планете.

Тогда и случилось Великое Разделение. Человечество оказалось поделено на два лагеря: одни стремились к всемирному господству, другие боролись за выживание.

Конец света наступит не в результате схлопывания Вселенной, а из-за банального насморка.

Или, если точнее, из-за боязни подхватить насморк.

Когда Монике удалось бежать от похитителей, она думала только о том, чтобы спастись, уберечь свою жизнь. Но, скрываясь от полчищ монстров, она встречала и других выживших и притягивала их к себе, как магнит притягивает железные опилки. Тогда все были сами по себе, все нуждались в помощи. Будучи матерью, Моника хотела их защитить; как учитель, хотела вести за собой. Через год она уже стояла во главе отряда из двадцати человек.

А потом они встретили Гарета. В центре бывшего городского парка он сражался с полудюжиной «других» похожий на ревущий вихрь из стали и крови, он дрался яростно, как лев, но был ранен, да и враги превосходили его числом.

Гарета спасли. Его история оказалась проще некуда. «Другие» не убивали у него на глазах членов семьи, он жил себе обычной жизнью, один-одинешенек, пока мир не перевернулся, но и потом пытался делать то, что умел лучше всего. Работа полицейского — защищать мирных граждан, а в новых условиях это означало колесить по стране и сражаться с бандами «других», чтобы уцелевшие в этом кошмаре могли протянуть еще какое-то время. План был благородный, но, увы, малоперспективный. Моника предложила Гарету, если он действительно хочет посвятить себя спасению людей, присоединиться к ее группе.

Так все и началось. И вот, десять лет спустя, они оказались здесь, во главе отряда последних представителей своего племени, и ждали решающей битвы. Битвы, которую им не выиграть — они это знали.

Лазутчики принесли именно такие известия, каких ожидала Моника. «Другие» собирали силы на востоке, сразу за лесом. Это было единственное место на многие мили вокруг, не просматриваемое из форта. Когда она приказала своим людям сжечь окрестные поля, они принялись также рубить деревья в лесу, но быстро поняли, что задача эта непосильная. Кроме того, Моника верно рассудила, что «другие» изберут для лагеря именно это место, а значит, можно будет сосредоточить наблюдение за противником только в этом районе.