Когда мертвые оживут

— Пусть мотор работает, — бросил он Наоми, и на этот раз девушка не задавала вопросов.

Несмотря на то что полусгнившая кожа была частично покрыта коркой запекшейся крови, несмотря на безжизненные молочно-белые глаза, она тоже узнала в приближающемся монстре Теодора Шлоцмана.

— Иди, — только и молвила Наоми.

Стив слез с мотоцикла и медленной, небрежной походкой двинулся навстречу зомби.

— Привет, док, — негромко произнес он, и от его тона повеяло арктическим холодом. — Все пытаетесь спасти матушку-Землю от ее испорченных детишек?

Нижняя челюсть Шлоцмана медленно опустилась и обнажила сломанные, в коричневых пятнах зубы, торчащие из гниющей плоти.

— В-в-вы-ы-ы, — промычал бывший нобелевский лауреат, протягивая окровавленные руки к горлу Стива.

Морпех позволил зомби подойти почти вплотную.

— Как вы в свое время говорили, — усмехнулся он, — руки существуют для дружеских объятий.

С этими словами Стив коротко замахнулся и отрубил японским мечом сперва пальцы на руках, потом сами руки по локоть, затем по предплечья. Наконец он подпрыгнул и сбоку нанес мощный удар ногой в голову маститого палеоклиматолога.

Мозг, который некогда называли наивысшим достижением человеческой эволюции, выскочил из расколотого черепа, полетел, вращаясь, в направлении мотоцикла и с влажным хлопком приземлился на асфальт аккурат возле переднего колеса.

Гол!

Стив убрал свое смертоносное оружие в ножны и медленно зашагал к Наоми.

— Мы здесь закончили? — спросила девушка.

Морпех взглянул на приближающегося «Черного ястреба». Еще пять минут, и они окажутся на крыше. Как раз вовремя.

— Ну да, навели тут порядок, — не глядя на Наоми, ответил Стив.

Взревел мотор «бьюэлла», и Наоми покрепче ухватила его за талию.

— Не так давно там, — она мотнула головой назад, — ты назвал меня «деткой». Верно?

Стив скромно потупил взор и произнес единственное французское слово, которое удосужился выучить:

— Moi? [15]

Стив тронул «бьюэлл» с места, и несравненный мозг профессора Теодора Эмиля Шлоцмана лопнул под тяжелым колесом, словно перезревший помидор. Морпех ухмыльнулся, и мощный мотоцикл пулей устремился вперед…

15

Я? (фр.) — Прим. перев.

Фред закрыл книгу. Надо было остановиться несколькими страницами раньше. Боль, сперва локализованная позади глаз, теперь распространилась на лоб и опустилась на шею. Большую часть времени он мог не обращать внимания на постоянную головную боль. Большую часть времени она просто тупо пульсировала где-то в глубине черепа. Однако в последние дни боль становилась практически невыносимой.

Фред лег на спину и плотно прижался к гладкому гранитному полу. Под голову он положил засаленную тряпку, некогда бывшую его футболкой, и попытался сосредоточить взгляд на центре потолка. Отсюда создавалась полная иллюзия, будто висящая там люстра зажжена. В это время суток солнечные лучи проникали через окошко и падали прямо на стеклянную призму. На ее гранях играла радуга, да не одна, так что кремовые обои блистали красками. Пока что это было его любимое время суток — и подумать только, он даже не заметил такую красоту, когда только-только сюда приехал.

«Это единственная вещь, которой мне будет недоставать, когда я выберусь», — подумал Фред.

А потом все пропало. Солнце переместилось ниже.

Надо было подумать раньше, спланировать все заранее. Если бы он знал точно, в какое время это произойдет, мог бы читать строго до этого момента. Тогда, возможно даже, у него бы не болела так жутко голова. Еще следовало носить часы. Нет, ну почему он не носит часы? Глупости какие! В мобильнике всегда можно посмотреть и время, и дату, и… все, что угодно. Вот только мобильник приказал долго жить. Как давно это случилось?

Нужно было готовиться, идиот!

Фред закрыл глаза и попробовал помассировать виски, но быстро отказался от этой затеи. При первом же движении лопнули струпья под обломками ногтей, и он зашипел от боли. Какой же ты кретин! Он медленно выдохнул, стараясь привести нервы в порядок. Вспомнить…

Фред резко открыл глаза и окинул взглядом стены. Сто семьдесят девять. Сто семьдесят восемь. По-прежнему работает. Сто семьдесят семь.

Считать и пересчитывать… каждый чертов след от удара кулаком, отпечатки подошвы, вмятины от панических, неистовых ударов лбом о стену.

Сто семьдесят шесть.

Вот что бывает, когда теряешь рассудок. Не ходить туда больше!

Этот прием всегда срабатывал. Правда, каждый раз казалось, что считать приходится дольше. В последний раз он досчитал до сорока одного, в этот — до тридцати девяти.

Да, парень, ты заслужил глоток воды.

Встать оказалось непросто. Поясницу ломило, колени раскалывались от боли, икры и бедра горели огнем. Перед глазами все поплыло. Из-за этого, собственно, он и завязал с утренней разминкой. Хуже всего было головокружение. Тогда, в первый раз, он вскочил слишком резко и набил при падении приличную шишку. Она до сих пор пульсировала болью. Сейчас он вроде бы встал достаточно медленно. А вот и нет, кретин! Фред упал на колени, так было безопаснее. Голову он повернул вправо. С этого угла можно смотреть только направо! Так, теперь для равновесия опереться одной рукой о бортик. Другой он схватил пластиковую бутылку из-под кока-колы и набрал воды. Вода была всего лишь на несколько градусов холоднее воздуха, но и этого оказалось достаточно, чтобы он полностью пришел в себя. Фред не ощущал обезвоживания, но решил, что выпьет еще, когда начнет засыпать.

Только четыре глотка. Перебарщивать нельзя. Водопровод, к счастью, еще работал. Пока что. Но воду лучше беречь. Здесь важно не сглупить. Роту Фреда пересох. Он попробовал прополоскать его, но тут же понял, что и это не лучшая идея. Его сразу окатила волна боли. Заныли трещины в губах, язвочки на нёбе, нарыв на кончике языка — Фред заработал его, когда, не подумав, попытался выскрести застрявшие между зубами последние кусочки пищи. Да уж, глупостей он натворил — будь здоров!

Фред с отвращением покачал головой и постарался ни о чем не думать. Глаза он оставил открытыми, и вот тут-то совершил самую большую ошибку за весь день. Он посмотрел налево. А там стояло огромное, во всю стену высотой, зеркало.

Из него на Фреда глядел ничтожный доходяга с бледной кожей, спутанными волосами и запавшими, налитыми кровью глазами. Он был обнажен, потому что форма швейцара стала ему слишком велика. Тело жило целиком за счет собственных жировых запасов.

Ты неудачник! Никаких мышц, один только жир, да волосатая кожа свисает складками.

Слабак! Ничтожный кусок дерьма!

За спиной Фреда на противоположной стене также имелись отметки. День Номер Два, когда он оставил попытки расширить при помощи зубов и ногтей небольшое, двенадцать на двенадцать дюймов, окошко. День Номер Четыре, когда он последний раз ел твердую пищу. День Номер Пять, когда он перестал звать на помощь. День Номер Восемь, когда он попробовал съесть собственный кожаный ремень, — видел в кино, как это делали паломники. Хороший был ремень, прочный. Подарок на день рождения от…

Нет, и не думай о ней!

День Номер Тринадцать, когда прекратились рвота и понос. Черт, что же добавляют в эту кожу? День Номер Семнадцать, когда он ослаб настолько, что уже не мог мастурбировать. И каждый день был наполнен плачем и мольбами, мысленными сделками с Богом и жалкими криками о…

Нет!

И каждый день он ложился спать, свернувшись в позе эмбриона, потому что руки и ноги было некуда деть.

НЕ ДУМАЙ О НЕЙ!

Но конечно, Фред думал. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Разговаривал с ней во сне и в том пограничном состоянии, что находится между сном и явью.

Но с ней все в порядке! Должно быть все в порядке. Она знает, как о себе позаботиться. И она ведь до сих пор заботится о нем, разве не так? Вот почему он по-прежнему еще жив и находится более или менее в безопасности. Он в ней нуждался, а не наоборот. Но с ней все будет хорошо. Конечно будет.

Он попытался не думать о ней, но он всегда о ней думал, и, разумеется, следом приходили другие мысли.

Неудачник! Надо было прислушаться к предостережениям! Надо было бежать, пока еще мог!

Неудачник! Ты в итоге запер себя в этой маленькой клетушке, которую даже не назовешь полноценным санузлом — так, жалкий сортир размером со стенной шкаф, — и теперь пьешь из долбаного толчка!

Неудачник! У тебя даже не хватило духу разбить это чертово зеркало, совершить единственный достойный поступок, на который ты еще способен! Черт, да если они сюда вломятся, у тебя даже не хватит сил сопротивляться!

Неудачник! НЕУДАЧНИК!

— НЕУДАЧНИК!

Черт! Он произнес это вслух.

Громкий стук в дверь заставил Фреда забиться в самый дальний угол. Их было очень много. Из холла доносились стоны и невнятное бормотание. Им вторили бубнящие голоса с улицы. Когда Фред последний раз забирался на унитаз, чтобы посмотреть вниз с высоты девятого этажа, ему показалось, будто он глядит на бесконечный океан. По улице двигалась плотная волна, и конца-краю ей не было. Здание отеля теперь наверняка кишит этими тварями — каждый этаж, каждый номер. Первую неделю Фред слышал шарканье множества ног наверху. В самую первую ночь до его слуха доносились крики.

По крайней мере, они не догадались, как открыть раздвижную дверь. В этом ему повезло. Если бы в туалет вела обычная, распашная дверь, а не уходящая в сторону; если бы она была сделана из фанеры, а не из массива дерева; если бы у тварей хватило ума открыть; если бы дверь находилась в задней части ванной комнаты, а не в боковой стене…

Чем больше нажимали те, что собрались в спальне, тем сильнее, но без всякого толка бились в заднюю стену те, что толклись в ванной. Вот если бы они выстроились в колонну и всем своим весом, своим числом…

Нет, он в безопасности. Они не проникнут в его убежище, сколько бы ни бились и ни царапались в дверь и ни стонали. Да, стонали… Туалетная бумага, которую он затолкал в уши, больше не помогала. Слишком много ушной серы и масла — и она уже не так плотно прилегает к стенкам ушных каналов. Вот если бы он сохранил побольше бумаги, а не пытался ее есть…

Но возможно, в этом есть и свои плюсы, убеждал себя Фред. Когда наконец появится помощь, он должен заранее услышать звук приближающегося вертолета.

В целом же могло быть и хуже. Когда слышать стоны и бормотание становилось совсем уже невмоготу, Фред брал в руки книжку. И в этом ему улыбнулась фортуна — книжка попалась под руку, когда он бежал в этот чертов сортир. Вот выберется отсюда, надо будет найти владельца книги и поблагодарить за то, что он оставил ее возле туалета. «Чувак, да она помогла мне не свихнуться все это время!» — вот что скажет ему Фред. Ну, может быть, не буквально так. Он отрепетировал уже по меньшей мере сотню различных выразительных фраз. Его безмолвными слушателями была пара трупов или точнее, будет сказать, пара ПГУ. Так это называлось на странице 238: «Пища, готовая к употреблению». Интересно, их действительно готовили на гриле прямо в одежде? Надо вернуться назад и еще раз перечитать тот отрывок. Пожалуй, уже завтра. Страница номер 361 была его любимой. Страницы с 361-й по 379-ю.

Темнело. На этот раз он прекратит чтение еще до того, как разболится голова. Потом, наверное, сделает несколько глотков воды и пораньше отойдет ко сну. Большим пальцем Фред нащупал заложенную страницу.

— Их слишком много! — завопила Наоми, и ее крик напомнил Стиву визжание покрышек при экстренном торможении.

Перевод Тимофея Матюхина

Чарльз Коулмэн Финли ЧЕРВЬ-НАСИЛЬНИК

Чарльз Коулмэн Финли является автором романов «The Prodigal Troll», «The Patriot Witch», «А Spell for the Revolution» и «The Demon Redcoar». Рассказы Финли, большинство из которых вошли в сборник «Wild Things», публиковались в различных журналах, таких как «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Strange Horizons», «Black Gate», а также в антологии «The Best of All Flesh» и в вышедшем под моей редакцией сборнике «By Blood We Live». Дважды он добирался до финала премий «Хьюго» и «Небьюла», также номинировался на премию имени Джона Кэмпбелла как лучший молодой автор, премию «Сайдвайз» и премию Теодора Старджона.

Радиация, новый экзотический феномен, будораживший умы на протяжении почти всего двадцатого столетия, была взята на вооружение многими писателями в качестве причины появления различных монстров в остросюжетной литературе: от гигантских муравьев до Человека-паука. Конечно, не остались в стороне и зомби. В классической «Ночи живых мертвецов» содержится намек, что недавно умершие возвращаются к жизни в качестве зомби в результате воздействия таинственной радиации от пролетавшей мимо Земли кометы.

Идея о внеземном вторжении, в результате которого по Земле распространяется пандемия «чумы», превращающей самых обычных людей в злобных чудовищ, далеко не нова в научно-фантастической литературе. Пожалуй, самый известный пример — написанный в 1954 году роман Джека Финнея «Похитители тел». В нем злобные инопланетные стручки создают неотличимые копии ваших друзей и соседей, которые затем убивают людей и занимают их место. В 1956 году роман был экранизирован под названием «Вторжение похитителей тел» (а в последующие годы было снято несколько ремейков). Другой хорошо известный пример — опубликованный в 1951 году роман Роберта Хайнлайна «Кукловоды». Он повествует о слизнеподобных пришельцах, которые цепляются людям на спину и полностью контролируют их действия. Роман пришелся ко двору тем, кто раздувал в те годы антикоммунистическую истерию, — в нем проводятся недвусмысленные аналогии между угрожающими жизни на Земле слизняками и Советским Союзом.

Трудно сказать, по какой причине, но в последние десятилетия наблюдается тенденция отказа от «космического» объяснения причин появления зомби; как правило, авторы винят во всем созданные в секретных лабораториях супервирусы или же просто оставляют вопрос открытым. Следующая история возвращает нас к старой доброй традиции — зомби как результат воздействия космических сил. Она также напоминает, что мы никогда-никогда не должны забывать поглядывать на небо.

Когда черви-паразиты посыпались с неба Огайо, я затолкал в машину двух своих мальчишек, кинул туда же несколько коробок консервов и все наше походное снаряжение. Затем мы двинулись на юг, в сторону Хокинг-Хиллза, подальше от Коламбуса и других больших городов.

Подобная же мысль пришла в голову слишком многим. Мы обнаружили небольшой лагерь в районе Олдмэнз-Кэйва — скопление палаток, разбросанное вдоль ущелья от пещеры и вплоть до Купели Дьявола. Мужчины и женщины надеялись укрыться здесь от падающего с неба ужаса. Некоторые повели себя враждебно, но в итоге пара студентов вызвалась помочь нам разбить палатку.

Джош хватался за мой локоть и ерзал от волнения. Когда студенты не смотрели в нашу сторону, он пихал меня в бок и шептал:

— Папа, нам нужно уехать подальше.

Я внимательно посмотрел на сына и увидел, что он изо всех сил хорохорится и пытается выглядеть сильным и уверенным в себе. Надеюсь, он не подражал мне. Ему ведь всего тринадцать, и его лицо еще не огрубело и не приобрело мужественных черт.

— Не бойся, — сказал я Джошу.

— Я и не боюсь.

— И я тоже, — солгал я. — Здесь безопасно.

— Нет. Небезопасно.

Джош был настоящим фанатом новостных программ; после того как космический корабль (или что это было?) пролетел над Землей и на нас посыпались черви, он засыпал по ночам под новости Си-эн-эн. Поначалу ученые высказывали предположение, что в сторону нашей планеты летит астероид и готовится уничтожить все живое. Возможно, для всех было бы лучше, если бы так оно и оказалось.