Когда миллиона мало

А ярмарка, куда в итоге приехали, с виду и правда ВДНХ. Только павильоны в стороне, а на центральной площади веселье. Музыка, ароматы такие, что прямо хоть воздух режь и лопай. Посредине столы длинные, вокруг них очаги пылают, и там чего только не варганят повара в белоснежных колпаках! Пиццы всех видов, креветки на гриле, лапша удивительная, коричневая, рис непонятно с чем.

Мирон просвещал:

– Ризотто называется. А лапша – это вообще китайская, называется вок.

Еды набрали целую гору. Парень безропотно оплатил. Еще и вина принес, огромную пятилитровую бутыль. День весенний, воздух теплый, Мирон за всеми ухаживал, подкладывал, подливал, просвещал:

– Для пиццы приборы не нужны. Все итальянцы руками едят. А спагетти, наоборот, – их на вилку накручивать надо, в несколько слоев.

Дамы наелись, поддали. Разговоры становились все громче, смех визгливее. Богдана в общем веселье не участвовала. Сидела в дальнем конце стола, смаковала королевских креветок, разглядывала итальянцев – сюда, на ярмарку, целыми семьями приходили. Женщины чаще дородные, властные, на мужчин своих покрикивают. Те вроде слушают смиренно, но глазами так и шустрят по сторонам. И тараторят, тараторят все – с такой скоростью, что ни слова не разберешь.

Мирон, наконец, закончил с ролью распорядителя. Подошел к ней. Спросил:

– Чего приуныла?

Она ответила честно:

– Сложно мне будет в итальянской семье.

Поводырь присел рядом:

– Поэтому и не хотел тебя брать.

Богдана осторожно спросила:

– А кто решает, где я работать буду?

– Мы сегодня ночью переедем в Козенцу, это восемьсот километров отсюда. Там у меня помещение снято. Домохозяйки тамошние знают, что завтра заезд, со всех ближайших городов поедут себе помощниц выбирать. Посмотрели друг на друга, пообщались, понравились обоюдно – контракт подписали.

– Значит, я тоже могу выбирать?

– Конечно, можешь! Я в бизнесе давно. Подскажу, к кому тебе точно не надо.

Он подумал секунду и добавил:

– А хочешь, вообще не ходи на смотрины. Я девочек пристрою, и вместе вернемся в Москву. Ничего мне должна не будешь.

– Мирон, – она захлопала ресницами, – ты такой чудесный!

Может, не искать счастья за тридевять земель, но остаться с ним, таким милым, добрым?

Но тогда ведь точно не встретишь итальянского миллионера из предсказания цыганки.

И Богдана покачала головой:

– Нет, Мирон. У меня есть цель. Мотивация. Я не могу: даже не попробовать – и сразу сдаться.

Не от души говорила, но он поверил. Взглянул с восхищением, грустно сказал:

– Конечно, Богдана. Я сразу понял: слишком мелко для тебя плаваю. Ты другого полета птица.

«Ничего ты не понял».

Но отыгрывать назад было поздно.

* * *

Никого из товарок не смутило, что только с утра прилетели, время позднее, а впереди еще ночь в дороге. Поворчали для приличия, поскидывали обувку, развалились в креслах, да и захрапели.

Богдана сидя спать не умела и ночь в автобусе еле пережила. То проваливалась в сон, то выныривала. Водитель – с виду итальянец – лихачил, как новый русский. Сумасшедше разгонялся, резко тормозил. Шоссе петляло, извивалось, вино с креветками бултыхалось в желудке.

На рассвете въехали в Козенцу, но море и чаек Богдана увидела только краем глаза – автобус сразу свернул на окраину, попетлял и остановился подле унылого трехэтажного здания. Выглядело оно, пожалуй, даже уродливее, чем подобные в России. И внутри тоже никакого намека на заграницу – обычная общага.

Расселили их по четыре человека в комнате – стены голые, штор нет. Мирон велел: пока отдыхать, но к трем быть во всеоружии.

Целую речь толкнул: что судьба будет решаться. И день сегодня даже важнее, чем смотрины у родителей жениха. Нужно, чтобы тебя купили, а для этого – выглядеть милой, работящей, исполнительной. И скромной, обязательно скромной.

Пугал:

– Кто напялит лосины, сразу штраф!

И тетки – нет бы самим поспать и ей отдохнуть дать – все утро галдели, перебирали чемоданы, искали подходящие шмотки.

Но все равно нарядились на невольничий базар, как в провинциальный ресторан. У одной белые штаны и блуза с бантом, у другой юбка (спереди разрез почти до пупа) и бархатный пиджак.

Мирон пришел в ярость. Бегал по комнатам, надрывался:

– Я сказал: неприметно! Неярко! А вы что напялили?!

Богдана тоже про себя хихикала. Сама она надела единственные свои джинсы (черные) и безразмерный свитер бабушкиной вязки. Волосы заплела в косу, глаза красить не стала. Мирон взглянул одобрительно, переодеваться не погнал. Но все равно пришлось ждать, покуда остальные пройдут фейсконтроль. Бедные будущие горничные смывали тушь-подводку, а Мирон лично перетряхивал чемоданы, ловко вылавливая самое неприглядное.

– Чего уродок из нас делаешь? – причитали тетки.

– Не нравится – могу тебя на порностудию продать, хочешь? – огрызался он и кидался на грудастую Эльвиру: – Куда, куда ты свой пятый размер обтянула? Быстро снимай облипку, ищи что-нибудь свободное!

Богдана устроилась на подоконнике в коридоре и завела:

– Подмосковный городок,Липы желтые в рядок,Подпевает электричкеТкацкой фабрики гудок! [5]

5

Стихи Михаила Танича.

Кто уже был одет, песню подхватил и – но получалось без оптимизма. Тоскливо, по-бабьи.

Эльвира – обряженная в безразмерный балахон – с отвращением отвернулась от зеркала, буркнула:

– Да уж лучше б я в России на фабрику подалась!

– Приватизируют скоро все фабрики, – заверил Мирон, – людей на улицу вышвырнут. А тут Европа. Стабильность. На свою зарплату семью сможете содержать.

Тетки притихли. У всех дома полна коробочка нахлебников – только закидывай корм. Детей надо поднимать, родителей немощных поддерживать.

Богдане посвободней – бабушка велела:

– Ничего слать даже не думай. Вообще про меня забудь, я не пропаду. На себя откладывай. Может, правда в музучилище поступишь. В итальянское. А потом и в Ла Скалу возьмут – хоть в пятый ряд хора.

Богдана ни в какое училище идти больше не собиралась. Замуж и безо всяких дипломов возьмут. А еще – ей Мирон рассказал – можно на круизный лайнер устроиться. Путешествуешь по всему миру забесплатно, днем гуляешь, по вечерам – поешь в ресторане, питаешься на халяву и зарплату получаешь. Неплохой запасной вариант – если принца найти не удастся.