Когда молчат экраны

Леона, полулежа в плетеной качалке, молча глядела на темнеющий океан. Ее покрытое загаром тело казалось бронзовым в лучах заходящего солнца.

– А тебя могут пригласить для участия в экспедиции?- вдруг спросила она, и ее голос показался Юрию странно изменившимся и далеким.

Он ответил не сразу. Следил за полетом большого яркого мотылька. Мотылек приблизился и начал совершать стремительные круги вокруг ионного светильника, вспыхнувшего под тростниковым навесом.

– Кандидатов будет очень много,- сказал наконец Юрий.- И, разумеется, строжайший отбор... У каждого, кто захотел бы, шансы попасть в экспедицию невелики.

– А сколько человек могут полететь в вашей ракете?

– Лететь могло бы много. Но в первый полет едва ли пошлют больше трех-четырех. Обязанности остальных астронавтов будут выполнять автоматы.

– Ты лучше других знаешь новую систему ракет. И у тебя есть свидетельство пилота-космонавта.- Она сделала долгую паузу.- У тебя много преимуществ перед другими, Юр...

Он молчал.

– А ты хотел бы лететь?

– Вместе с тобой - да.

Она засмеялась.

– Триста лет назад это, кажется, называлось галантностью. Смешное слово, правда? В нем есть что-то искусственное, как в этом курорте... Нет, серьезно, ты хотел бы лететь?

– Вместе с тобой - да,- повторил он и закусил губы.

Она удивленно посмотрела на него:

– Но меня не возьмут... Даже в случае твоей настоятельной рекомендации. И потом, скажи, ты действительно считаешь полет на фотонной ракете настолько безопасным, что...- Она не кончила.

– Безопасность - понятие относительное, Лю,- он старательно подбирал слова.- Первый полет всегда остается... первым полетом... Всего предусмотреть нельзя... Но я думаю... мне кажется... для нас с тобой было бы безопаснее... нет - не то слово, было бы... лучше, понимаешь, лучше лететь вместе, чем одному лететь, а другому остаться...

– Не понимаю,-сказала она, заглядывая ему в глаза.- Ты считаешь, что ваши три ракеты, с которыми потеряна связь, они... вернутся?

– Я думаю, что они вернутся,- твердо сказал он.

– Папа тоже так думает... Но тогда объясни, почему они не вернулись в назначенный срок? Космическая навигация не допускает опозданий. Значит, расчеты были неточны, а в таком случае...

– Расчеты были точны. Однако в них не учтено возможное "несоответствие времени". Мы еще твердо не знаем, существует ли оно и как учесть его... Многое станет ясным по возвращении одной из фотонных ракет... Конечно, если "несоответствие времени" влияет на курс, ракета может затеряться в космосе. Автоматы в этом случае окажутся бессильны: введение поправки на время не предусмотрено их программой... Но если в ракете будет находиться человек, он сможет, даже не зная величины "несоответствия времени", ввести необходимые исправления в курс и рано или поздно найдет путь к Земле. Вот почему в четвертой фотонной должны лететь люди...

– А это "несоответствие времени" может быть велико?

– Не знаю... Никто этого не знает... Впрочем, если оно существует, то, вероятно, зависит от скорости ракеты.

– Оно имеет практическое значение?

– Если бы не. имело, вероятно, наши ракеты уже возвратились бы.

– Увы. Все эго гипотезы... Но ты не ответил на мой вопрос об участии в экспедиции - только твоем участии, Юр.

Он колебался:

– Ты задала трудный вопрос, дорогая... Разумеется, я хотел бы лететь. Но... Если бы ты попросила остаться,-может быть, я не стал бы настаивать на полете.

Она испытующе глянула на него и чуть отодвинулась.

– Но второго такого случая не представится. Вернее, второй полет будет обычным полетом по проторенному пути... Ты мог бы отказаться от единственного шанса?.. От участия в великом свершении... Ради меня?

– Тебя это удивляет?

Она рассмеялась:

– Нет-нет, я слишком хорошо знаю тебя. Иначе могла бы поверить... Значит, у тебя действительно нет шансов. Поэтому так легко из двух возможных ты выбираешь меня, хитрец...

Он сокрушенно покачал головой:

– Ты ловко уличила меня. Но скажи, а ты хотела бы лететь?

– Нет... И знаешь почему? Потому, что меня все равно не возьмут.

– Это верно... В составе первого экипажа будут только мужчины. Но если бы, если бы ты могла лететь?..

– Не знаю, не думала об этом,- она замолчала, отвернулась.- Не знаю... На Земле так много прекрасного и столько надо сделать... Не каждому дано прокладывать пути... в неведомое. А я так люблю нашу милую Землю. Всю ее... Этот океан и наши снежные горы, дни и ночи и рассветы над морем. И этих цикад, ты слышишь... А там,- она вздрогнула,- мрак, и холод, и пустота. Вечная пустота и тишина. Мне кажется, я не могла бы жить без синего неба над головой... Понимаешь, это трудно выразить словами. Наверно, я уж очень земная,- она улыбнулась и смущенно опустила глаза.

– Полет на фотонном корабле не означает разлуку с Землей навсегда,- тихо сказал Юрий.- Скорость этого корабля даст возможность исследователям Большого космоса снова вернуться на Землю. А участники Первой звездной, вспомни, ведь они принесли себя в жертву. Улетая, знали, что не увидят Земли...

– Я не могла бы так, Юр... Мне страшно подумать о разлуке с Землей даже на несколько лет. Я преклоняюсь перед работниками внеземных станций... И совсем не потому, что их жизнь полна опасностей, которых уже нет на Земле. Они нашли в себе силы расстаться с Землей надолго. По-моему, это высший героизм... А я на такое, кажется, не способна.

– Когда-то я спросил тебя, Лю, почему ты выбрала письменность атлантов. Тогда ты ответила шуткой. Дело конечно не в том, что они были пришельцами из космоса. Проблема атлантов и твоя любовь к Земле - как это совместить?

Она протестующе замахала руками:

– Я не шутила, Юр. Меня действительно больше всего интересует, почему они выбрали именно Землю. Наверно, они посетили множество миров, а выбрали Землю... Почему? Если удастся прочитать первые тексты, может быть, мы поймем...

– Когда-нибудь ты обязательно прочитаешь их.

– Не знаю. Это очень трудно. Ведь это символы неземного языка. Даже в эпоху поздней Атлантиды, о которой писал Платон, их, вероятно, уже никто не понимал. Но я буду стараться, очень стараться, Юр. И может быть, помощь академика Кранца...

– А я часто думаю, почему же все-таки он - старейший звездолетчик Земли заинтересовался твоими атлантами?

– Пожалуй, он просто хочет испытать совершенство своих новых электронных машин. Проблемой ранней письменности атлантов уже несколько лет почти не занимаются. Кибернетика оказалась бессильной. Кранц сконструировал новые, более совершенные устройства -для расчетов межзвездных трасс. Сейчас он проверяет их на решении всяких головоломных задач. Мои атланты для него - одна из таких задач, не больше...

– А может, он хочет узнать, на каких кораблях прилетели на Землю предки атлантов. Если они пришельцы с планет иного, солнца, у них, скорее всего, были фотонные корабли.

– Но, Юр! Ведь Кранц... не очень верит в успех опытов отца. Он считает фотонные ракеты слишком дорогими и... не очень надежными.

– К сожалению, не он один. И многие еще... Мне иногда кажется, что и ты тоже.

– Я слишком мало знаю, чтобы судить...

– Пока мы все мало знаем. Но существует еще внутренняя убежденность. В тебе ее нет. Что ж, может быть, ты окажешься права. Будущее покажет. Она запротестовала: