Когда мы остаемся одни
Шрифт:
Янка не спала всю ночь. Ворочалась на скрипучей раскладушке, потом не выдержала, стащила бельё на пол.
– Что ты там возишься? – проворчала мама. Янка не ответила. Она весь день с ней не разговаривала. Нашарила в темноте спальник, расстелила, даже не стараясь всё делать тише.
– Дашь ты нам поспать в конце-то концов!
И опять Янка промолчала. Только обиделась ещё сильнее. Сегодня днём они с Ростиком разговаривали. Янка ему говорит:
– Оставайся со мной, чего тебе там делать?
А он:
– Там же папа.
Потом подумал и говорит:
– Тебе бабушка не разрешит остаться. Она маме всю неделю говорила, что
Так… понятно. То есть ни бабушка, ни Ростик ей не союзники. Если бы Ростик остался с ней, мама бы тоже осталась, никуда бы не делась.
Янка смотрела в побелённый потолок с подтёком дождевой воды в углу. Глупо, как всё глупо! Они вернутся теперь, и что? Что она скажет одноклассникам? Майке? Варе? «Я буду жить у Конопко», – подумала Янка и тут же отбросила эту мысль. Конопко она теперь тоже не нужна. У них теперь родственников полно. Таль говорил, что каждые выходные кто-нибудь из тёти-Нияриных приезжает, и всегда с подарками. Хотят даже ту половину дома обратно выкупить у Аверко. Нужна им теперь Янка с её апельсинами и творогом! Никому не нужна. Даже с Дашей нормально общаться после дня рождения уже не получалось. Светка уедет через две недели. Таль… Таль уйдёт работать с Тарасом в заповедник. Будет раз в неделю спускаться на побережье на сутки – и всё. Что же ей делать?!
Потихоньку, день за днём, из Янки выдавливали мысль о том, что можно не поехать, остаться, быть самой по себе. Бабушка радовалась, что «семья воссоединится», Ростик радовался, что увидит папу, по которому соскучился, и «тех» деда с бабушкой, мама делала вид, что ужасно любит папу и просто счастлива вернуться, краснела и смущалась, как невеста. Дед молчал. Янке было противно.
Дед с бабушкой, конечно, не разрешат ей остаться. Потому что маму надо слушаться. А она уже взрослая! Она – взрослая!
И вдруг её осенило. Минуту она думала. Потом достала телефон. Надо срочно переговорить с Майкой и всё уточнить.
Майка от идеи пришла в восторг! Ещё бы! Янка сама была в восторге. Только бы всё получилось!
«Да не боись! Я же говорю: недобор у них в этом году. Возьмут, куда денутся!»
«А ГИА? Я же не сдавала. Здесь другие экзамены».
«Ну и что? Там у них вообще какая-то система своя. Приедешь и сдашь! Слушай, ну как здорово, а! В общаге в одной комнате будем жить, да?»
«Ага… А если я не сдам? Я же тут весь год так училась… всё равно, что не училась».
«Янка, ну ты чего? Ты же у нас умница! Там и сдавать-то всего русский и математику. Ну и собеседование. Вот тут караул! Мурыжат так, что будь здоров! Но ты пройдёшь, с твоим-то обаянием! Знаешь, что? Я скоро поеду туда и поговорю с деканом, она нормальная тётка, расскажу всё про тебя в красках…»
«Не надо в красках…»
«Всё будет оки. Не переживай».
Но Янка переживала. Чем больше она думала о колледже, тем больше её захватывала эта идея. Свобода! Самостоятельная жизнь! И никто уже не сможет решать за неё, куда ей ехать, где жить и что делать! И ну и что, что колледж? Может, так даже лучше? Институт и потом можно закончить. Вот только как сказать об этом маме?
Янка разбирала сумку, в которой за год скопилось много всякого мусора, и нашла на дне стопку писем от бабушки. Перелистала, усмехнулась. Как только они приедут, этот её обман вскроется. И мама будет кричать, что это подло. А бабушка непонимающе спрашивать: «Но зачем, Яночка?». И Янка
не сможет объяснить. Тогда она знала, зачем. Тогда это казалось очень важным. А сейчас… сейчас ей всё равно. Сейчас ей только одно и важно: чтобы её отпустили в колледж. И чтобы Таль её ждал.– Мама, я решила поступать в педагогический колледж.
Ростик поперхнулся супом. Мама подняла на неё испуганные глаза.
– Он в Новореченске, всего сто километров от нас, буду приезжать на выходные.
Теперь уже и Ростик смотрел на неё во все глаза. Даже рот приоткрыл. Без одного зуба… Янка специально выбрала такое время, когда вся семья в сборе. Лучше сразу всё решить.
– Учителем, что ли, будешь? – спросил дед. – Хорошая работа. У меня сестра всю жизнь учительницей проработала.
Янке хотелось отмахнуться от него как от надоедливой мухи. Ну при чём тут сестра?
– Яна… а как же одиннадцатый класс? – беспомощно пробормотала мама.
– А зачем? После колледжа легче в институт поступить, там сразу на третий курс переводят, если хорошо учишься.
А здесь я учебу забросила, никакой институт не потяну на бюджет. Майка тоже туда поступила.
– Ну, с подружкой-то веселее, – сказала бабушка и внимательно посмотрела на маму. Так внимательно, будто хотела передать ей взглядом свою мысль.
– Но нет, Яна, такие вопросы так сразу не решаются, надо подумать, надо с папой посоветоваться, я…
– Я уже посоветовалась, – соврала Янка. И тут же решила, что вечером ему напишет. Так и напишет: «Я поступаю в колледж. Надеюсь, ты не против». Янка знала, чувствовала, что он не будет против.
Ей вдруг стало противно, что надо врать и выкручиваться. Она села за стол напротив мамы, отодвинула тарелку с остывшим супом и сказала:
– Ладно, я ещё не советовалась с ним. Я хотела поговорить сначала с вами. Потому что весь этот год я жила с вами, а не с ним. Мама, я уже взрослая! Даже Майку отпускают.
– Ой, да что ты мне про Майку, у неё свои родители есть!
– Да, и они дают ей право выбора. Мам, это хороший колледж. Правда.
– Ты уезжаешь из-за нас с папой?
Она говорила так, будто они были на кухне одни. Врать трудно, когда такой разговор.
– Я не знаю, – вздохнула Янка. – Отпусти меня, пожалуйста.
– Яна, давай мы потом об этом поговорим, – сделала мама ещё одну беспомощную попытку, и Янка еле сдержалась, чтобы не закричать: сколько можно юлить и прятаться за спину папы, бабушки, неизвестно кого?!
– Нет, мам, давай сейчас. Мне надо написать Майке, что я решила.
– Ну, так ты и решай, – сказал вдруг дед. Бабушка шикнула на него, но было поздно. Янка ему благодарно улыбнулась.
– Значит, я еду. Приятного аппетита.
Таль ничем не мог себя занять. Вот уже два дня, как они вернулись из похода. Потолки казались низкими, стены давили. Всё стало маленьким и тесным. В их доме жили две семьи – отдыхающие, а сами они ещё в июне перебрались в летнюю кухню. Так, сарай, который отец собирался снести, да всё руки не доходили. Теперь вот пригодился. Мама посветлела лицом, радовалась, что постояльцы у них, деньги на зиму будут. Курицы, которые привёз симферопольский дед, деловито ходили в загончике у забора. У Пашуни чесались зубы, он пускал слюни и гулил. Таль ходил между всем этим как неприкаянный. Мучался ревностью – что он, дурак? Не видел, что ли, как Рябинин на Янку смотрит? Терка Ивлин сказал как-то: