Когда он проснется

– Вали наверх, – ответил Богдан.

– Она все равно еще чмурная, ничего бы не помнила!

– Ну и говно же ты, Гера…

Оля взглядом проводила человека в черной маске, который с трудом вылез из подпола и исчез где-то в глубине дома. Затем она перевела взгляд на Богдана. Она подумала, что он и должен быть тем самым блондином, что гулял возле ее дома с собакой. Но перед ней стоял чужой, неизвестный человек. Своего лица он не прятал. На вид ему можно было дать лет двадцать – двадцать пять.

– Этого не должно было случиться, мы не этого добиваемся! – резко бросил он ей в оправдание.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Оля все еще дрожала всем телом.

– Ты есть будешь? – уже спокойнее спросил парень.

Оля ничего не ответила. Она все еще находилась в глубоком шоке.

Богдан на всякий случай принес ей из дому тарелку с едой и банку пива.

«Может, выпьет и успокоится», – решил он, хотя у самого на душе кошки скребли.

Он не думал, что все окажется так…

При его приближении Оля содрогнулась и закрылась руками, словно ожидая удара.

Богдан даже разозлился.

– Чего ты шарахаешься? – крикнул он, ставя на край матраса тарелку с едой. – Я же сказал, больше этого не повторится. Ну выпил он, немного перебрал, ничего же с тобой не случилось? На вот, выпей, расслабишься…

Он протянул девушке банку пива, но Оля с визгом шарахнулась от его руки, спряталась за лестницу. Зубы ее мелко стучали, широко раскрытые глаза смотрели на Богдана с безумным ужасом.

Богдан не знал, что с ней делать. Он оставил пиво на матрасе и медленно, стараясь не делать резких движений, чтобы окончательно не напугать пленницу, выбрался по лестнице из подпола.

Вечером в подпол, кряхтя и вздыхая, спустилась бабка. Не обратив ни малейшего внимания на девушку, она сосчитала разбитые бутылки с самогоном и ушла. Кошелек Богдана облегчился еще на десять долларов.

6

– Так ты говоришь, что познакомился с Ольгой Мартемьяновой недавно?

– Да.

– А поточнее, когда именно?

– Недели три назад. Я вам это уже говорил.

– Значит, ты с ней учился, учился полгода, а потом вдруг решил познакомиться?

– Да.

– За несколько недель до похищения?

– Выходит…

– Ты знал, что она дочь депутата Госдумы Елены Мартемьяновой?

– Догадывался.

– А когда узнал точно, до знакомства или после знакомства?

– После знакомства.

– Точно после знакомства?

– Не помню. Наверное, я тогда не обратил на это внимания. Когда я знакомился с Ольгой, я не помнил об этом разговоре. После нашего знакомства она сама мне сказала, что ее мать – депутат Мартемьянова. Мне было все равно, кто ее мать.

– Наркотики употребляешь?

– Я? Нет.

– А Ольга Мартемьянова употребляла?

– Не знаю. Думаю, что нет, это на нее не похоже.

– Чем занимаешься в свободное время?

– Конкретно ничем.

– Подрабатываешь?

– Вы что, из налоговой полиции?

– Слушай, мы хотим только одного – как можно скорее найти Ольгу.

– Я вообще не обязан отвечать без адвоката на ваши вопросы!

– А я и есть адвокат. Меня зовут Гордеев, Юрий Петрович.

– Все, что касается похищения, я уже рассказал по пятому кругу. Назвал номер машины, марку, описал внешность того, кто заталкивал ее в машину. Что вы еще хотите услышать? Кем был мой дедушка со стороны двоюродной тети? Я вам говорю, за ее домом следили, я сам видел, как за нами от метро до подъезда шел какой-то тип. Оля сказала, что с недавних пор он каждое утро гуляет с собакой перед ее подъездом. До этого к ней в кафе подсаживался какой-то подозрительный тип, предлагал сняться на телевидении, оставлял ей свою визитку.

– Ладно, ладно, хватит, не сердись… Я тебя сейчас отвезу домой..

…На другой день после разговора с Гордеевым и другим человеком, который не представился, Костя с утра попросил у отца машину и отправился на Рублевское шоссе.

Часа два он прогуливался мимо Олиного подъезда, сворачивал в соседние дворы, прошелся по аллейке мимо гаражей-ракушек до ближайшей булочной. Он внимательно присматривался ко всем встречным мужчинам, в этот ранний час выгуливавшим своих четвероногих питомцев, но парня с овчаркой, о котором рассказывала Оля, он не увидел.

В этот день Костя решил не ехать на занятия, а из ближайшего таксофона позвонил Янке, с которой однажды познакомила его Оля.

– Ты случайно не сохранила визитку с номером того телевизионщика, что приглашал вас в рекламе сниматься?

Яна еще не знала, что случилось с ее подругой.

– Нет, Костя, я сама уже все в своей комнате перевернула, но визитки не нашла, – расстроенным голосом сказала она. – Наверно, выбросила.

Узнав, что он звонит из таксофона возле дома Мартемьяновых, Яна предложила встретиться:

– Можешь зайти сейчас ко мне? Дом рядом с Олиным, номер сто девяносто семь. За булочной, мимо универмага, в сторону метро, поворот в арку. Седьмой подъезд. Может, вместе еще что-нибудь вспомним?

Костя согласился.

К его приходу Янка успела сварить кофе.

– Проходи в мою комнату, – кивнула она, придерживая за ошейник лохматого любопытного чау-чау, торопящегося обнюхать вошедшего незнакомого человека.

– Оля не звонила? – как бы невзначай спросил он. Гордеев и тот, другой, по-видимому милиционер, строго-настрого наказали никому не говорить о том, что Оля похищена.

– Нет… А ты ей не звонил? – удивилась Яна.

– Нет.

– Странно.

– Ничего странного, – небрежно ответил Костя, – может быть, на дачу уехали.

Брови Яны удивленно взметнулись вверх.

– Ты что, серьезно? Среди недели?

– Не знаю. Мало ли, – пряча глаза ответил Костя.

Яна внимательно и пристально посмотрела на него:

– Что-то случилось?

– Н-нет, – неуверенно произнес Костя.

Яна села напротив него.

– Ну давай, колись. Я никому не скажу, обещаю.

Костя вздохнул и выложил ей все, что знал. В конце концов, подумал он, вряд ли от Яны может быть какой-то вред. А вместе они, глядишь, что-то и придумают.

– Ну дела, – выдохнула Яна, когда он закончил, – и что же теперь делать?

– А ничего. Не верю я этим ментам. Они всегда заодно с преступниками.

– Ты им все рассказал?

Костя отрицательно покачал головой:

– Рассказал, конечно. Но не совсем. Не до конца. Спрашивали, когда я с ней познакомился, намекали, почему стал встречаться с Олей за пару недель до похищения? Как у меня с деньгами? Не колюсь, мол, случайно?