Когда осенние печали. Часть 2

– Я всё-таки думаю, что она немного приукрасила… - желая, скорее, избавить жену от излишнего самоистязания, Семён сделал вид, что готов оправдать и её, и сына. – Всё-таки замуж она добровольно пошла… её никто не заставлял, значит, не всё так трагично…

– Я заставила… - Вероника Григорьевна сморгнула накатившую слезу и шмыгнула носом. – Вернее, не заставила… а уговорила… но так уговорила, что у неё не было шансов отказаться…

…Ответную исповедь супруги Дзюба слушал молча, поджимая губы и уставившись в одну точку. Оказывается, Таня многого не знала, принимая все возникшие обстоятельства за чистую монету.

После визита её соседок, Вероника решила ничего не рассказывать мужу, а на следующий день сама нашла Таню и, услышав из её уст подтверждение этой истории, вечером вызвала сына на откровенный разговор. Узнав, что девушка, которой он «оказывает знаки внимания», беременна, Олег выразил искреннее изумление – он этого не знал… В своё оправдание он признался матери, что Таню он и в самом деле любит, и что запугивал с одной единственной целью – добиться её расположения. Понимая, что, если эта история дойдёт до ушей отца, то тот не будет церемониться даже с родным сыном, Вероника Григорьевна предложила Олегу либо жениться на Тане, либо оставить её в покое навсегда. К её удивлению, тот вполне искренне выбрал женитьбу, и теперь уже пришлось обхаживать саму Таню – та даже слышать не хотела о замужестве… Она твёрдо решила сделать аборт, а, в случае, если Олег не прекратит свои притязания на её личность, Таня мужественно пригрозила вынести эту историю наружу – так научили её соседки, ведь теперь они являлись свидетельницами её нравственных и физических мучений. Возможно, Таня откровенно блефовала, но Вероника Григорьевна вполне допускала такой исход дела – зная своего сына, она могла не сомневаться, что в покое Татьяну он не оставит.

Ей ничего не стоило «поговорить» с Таниным врачом – уже в следующее посещение женской консультации девушка с удивлением и ужасом узнала, что у неё осложняющие обстоятельства в виде обнаруженного заболевания, и что аборт ей делать нельзя категорически…

Во время следующего визита к предполагаемой невестке Вероника приложила максимум усилий к уговорам, рассказывая расстроенной девушке, как тяжело одной воспитывать ребёнка, и как огорчится её мама, узнав, что дочь принесла в подоле… Она красноречиво расписывала Тане, как любит её Олег, и делала она это вполне искренне – Олег, и правда, влюбился не на шутку. Простое происхождение Татьяны вовсе не пугало будущую свекровь, которая сама была из рабоче-крестьянской семьи, и прошла со своим грозным супругом весь его нелёгкий путь от простого участкового до главы целого ведомства. Она была уверена, что и Семён не станет требовать родословную невестки, а покладистый, уступчивый характер Тани будет залогом мира и спокойствия в их семье.

Таня была не просто уступчивой… она шла на поводу у обстоятельств, совершенно не противясь им, а принимая с обречённой покорностью… Через пару недель после того, как в её судьбе начала принимать участие Вероника, она поддалась на её уговоры и смирилась с участью… Перспектива вернуться в родной городок с нагулянным ребёнком показалась ей страшнее, чем перспектива стать любимой женой будущего юриста, сына всемогущего отца, к тому же, вполне обеспеченного уже сейчас – молодым сразу дарились новая квартира и ключи от автомобиля…

Ни Семён Ильич, ни Александра тогда так и не узнали всех подробностей – для них история женитьбы Олега сводилась к одному: невеста беременна, и он, как честный человек, не может бросить её на произвол судьбы.

Под венец Таня шла уже немного повеселевшей, и все последующие десять лет супружества честно пыталась полюбить своего мужа… до тех пор, пока попытка не закончилась любовью совсем к другому человеку.

…Рассказав сейчас всё это, Вероника Григорьевна с внутренним содроганием наблюдала за реакцией супруга. Казалось, тот превратился в каменное изваяние… Они оба сейчас представляли довольно драматичную картину: убитый откровениями жены старик и раскаявшаяся пожилая женщина… Всегда такие бодрые, сейчас они выглядели ещё более постаревшими…

– Знаешь, Вера… - Семён, наконец, нарушил тяжёлое молчание, - Если мой сын был таким подонком, как рассказала Таня… то сейчас я не имею права тебя осуждать. И, наверное, скажу… что ты его спасла… Кто знает, что было бы с ним, не женись он на Тане…

– Я думала так же, Сеня… только, видишь, как всё вышло…

– Тане я помогу… - Семён Ильич попытался встать, но супруга схватила его за руку и слабо потянула назад.

– Это ещё не всё, Сеня…

– На сегодня – всё, - чуть пожав её ладонь, Дзюба решительно поднялся с дивана. – Достаточно и с меня, и с тебя…

– Я хотела поговорить о Мише…

– В следующий раз… - покачав головой, супруг направился к двери тяжёлой походкой. – Отдохнёшь, придёшь в себя… у нас ещё будет время обо всём поговорить…

– Сеня!..

– Отдыхай, Верочка…

…Этой ночью Семёна Ильича не стало. Оставшись из-за плохого самочувствия матери в квартире родителей, Аля долго сидела рядом с Вероникой Григорьевной. Думая, что отец в соседней комнате спит, она не тревожила его, раздумывая, как уговорить мать не возобновлять тяжёлого разговора. Александра понимала, что речь теперь пойдёт о ней и о Мишином родном отце… Судя по решительному настроению, Вероника была настроена исповедаться перед мужем до конца, открыв ему неизвестные до сих пор тайны их детей, в которых она принимала рьяное участие…

Аля даже подумала, что мать собралась умирать – об этом говорили и её настроение, и самочувствие… Александра всю ночь не отходила от больной, устроившись в кресле напротив… и лишь под утро забылась тревожным сном.

Проснувшись оттого, что затекли ноги, она убедилась, что Вероника Григорьевна спокойно дышит во сне, и отправилась в свою бывшую комнату, чтобы ещё немного поспать, но уже лёжа на кровати. Заглянув по пути в спальню, где находился Семён Ильич, Александра машинально скользнула взглядом по кровати и уже собралась закрыть за собой дверь, как почувствовала неясную тревогу…

Свет… спросонья она не поняла, почему в спальне горит свет, ведь отец должен был его выключить ещё вечером… Да и сам он – почему-то лежит как-то неестественно, безжизненно свесив ноги…

Бросившись к отцу, она тщетно пыталась привести его в чувство… разбудив Мишу, вдвоём с ним отчаянно делала массаж сердца, искусственное дыхание…

Но было поздно…

…После похорон деда Миша окончательно перебрался к бабушке – она нуждалась в уходе и внимании, как никогда. В один из вечеров, незадолго до своего шестнадцатилетия, Миша присел напротив Вероники Григорьевны – та рассматривала семейные фотографии, на которых они с Семёном Ильичом были ещё молодыми и полными сил…

– Знаешь, бабушка… - парень взял у неё из рук фото деда в форме капитана милиции. – Я решил… после армии буду поступать в школу милиции…

– Почему не в университет, Мишенька? – смахнув со щеки слезу, та удивлённо посмотрела на внука поверх очков.

– Я так решил.

– А военным… Тебе никогда не хотелось стать военным?.. – Вероника Григорьевна задала этот вопрос неожиданно для себя самой, и уже в следующий момент пожалела, что вовремя не прикусила язык.

– Почему – военным?.. – внук поднял настороженный взгляд, потом, как будто о чём-то догадавшись, едва заметно усмехнулся. – Мой родной отец – военный?..

– Как ты повзрослел… - нарочито громко вздохнув, вместо ответа Вероника провела ладонью по русой, коротко стриженной макушке внука. – Как же ты повзрослел…

– Бабуль… ты не ответила.

– Да, Мишенька… - понимая, что от случайно начатого ею же разговора не уйти, женщина нехотя кивнула. – Твой родной отец… он учился в военном училище…

– А сейчас?.. Где он сейчас?.. – Миша бросил на бабушку пытливый взгляд.

– Я не знаю… - Вероника вдруг поняла, что пока не готова открыть абсолютно всю правду вот так – без подготовки… Неопределённо пожав плечами, она невольно отвела глаза. – Мы о нём ничего не знаем.