Когда пируют львы. И грянул гром

1

От Питермарицбурга они повернули на север и по открытой всем ветрам, заросшей высокими травами равнине стали неуклонно подниматься к горам. На третий день на фоне неба показались вершины Дракенсберга, выщербленные и черные, как зубы старой акулы.

Похолодало, и Мбежане, закутавшись в кароссу [21] , плелся далеко позади. Миновав Питермарицбург, они не обменялись и парой дюжин слов. Шон все о чем-то думал, и Мбежане, зная, что в такие минуты его лучше не трогать, благоразумно держался в сторонке. Он не обижался: человек, который покинул собственный дом и все свои стада, имеет право поразмышлять. У Мбежане была своя печаль – он тоже покинул дом, а в доме постель, а в постели одну аппетитную толстушку.

21

Каросса – накидка из звериных шкур или кожи, которую носят туземцы в Южной Африке.

Мбежане вынул затычку из тыквенной бутылочки с табачком, отсыпал щепотку и осторожно втянул ее носом. Потом посмотрел на горы. На закате снег на вершинах окрасился в розовый цвет. Это означало, что скоро привал. Хотя, с другой стороны, может, и нет. Впрочем, какая разница.

Скоро совсем стемнело, а Шон и не думал спешиваться. Дорога пересекла еще одну впадину вельда, и внизу, в глубокой долине, показались огни.

«Город Данди», – равнодушно подумал Шон.

Приближаясь к городу, он не стал пришпоривать лошадь, и она продолжала идти все тем же легким шагом. Уже доносился запах дыма из угольной шахты, смолистый и оставляющий горький привкус во рту и в горле.

Войдя в город, они двинулись по главной улице. В таком холоде все люди куда-то попрятались, и город казался пустынным. Останавливаться Шон не собирался, привал можно устроить и за городом, но, проезжая мимо гостиницы, он призадумался. Там тепло, оттуда слышится смех, мужские голоса… до него вдруг дошло, что пальцы его совсем окоченели.

– Мбежане, возьми-ка ты мою лошадь и найди за городом приличное для стоянки местечко. Да костерок разведи, а то не найду тебя в темноте.

Шон сошел с лошади и прямиком направился в бар. Он был полон, и основную часть посетителей составляли шахтеры – угольная пыль глубоко въелась в их кожу. Шон прошел к стойке и заказал бренди. Все повернули к нему голову, хотя и без всякого любопытства. Он пил медленно и молча, не делая никаких попыток присоединиться к звучащим вокруг громким разговорам.

Вдруг к нему подошел какой-то выпивоха, приземистый, сбитый плотно, как Столовая гора, – этакий невысокий, квадратный крепыш. Чтобы положить руку Шону на плечо, ему пришлось приподняться на цыпочки.

– Выпей со мной, а, boetie? [22]

От него несло кислым перегаром.

– Спасибо, не стоит. – У Шона не было никакого желания разговаривать с пьяными.

– Да брось ты, давай выпьем, – продолжал приставать выпивоха.

Он пошатнулся, и напиток Шона пролился на стойку.

22

Братишка (африкаанс).

– Отстань! – Шон сбросил с плеча его руку.

– Ты что, меня не уважаешь?

– Уважаю. Но выпивать хочу один.

– Может, тебе моя морда не нравится?

Выпивоха подвинул морду поближе. Шону она не понравилась.

– Ну-ка, подвинься, будь хорошим мальчиком. – Выпивоха хлопнул ладонью по стойке. – Чарли, налей-ка этому горилле. Двойной. А не выпьет, забью ему стакан в глотку.

Перед Шоном возник еще один стакан, но он и бровью не повел. Проглотил остатки из своего и повернулся к двери. Выпивоха схватил этот стакан и выплеснул бренди ему в лицо. От спирта защипало в глазах, Шон обиделся и, недолго думая, вонзил свой кулак этому шкафу в живот. Тот согнулся пополам, и Шон добавил прямо в морду. Шкаф покачнулся и рухнул, окрасив пол кровью, хлестнувшей из носа.

– За что ты его? – спросил еще один шахтер, помогая выпивохе принять сидячее положение. – Он же тебя угостить хотел, мог бы и выпить…

Со всех сторон на Шона смотрели недобрые глаза, – понятное дело, он тут чужак.

– Сам напрашивается парень.

– Крепкая обезьянка… а с обезьянами мы знаем, что делать.

– Ну-ка, ребята, разберемся с этим мордоворотом.

Выпивоху Шон ударил не думая, непроизвольно, и теперь уже жалел об этом, но как только увидел, как на него надвигается целая шайка, чувство вины мгновенно испарилось. Куда девалось уныние, где тоска – дышать стало легче, словно камень с души свалился. Вот чего ему сейчас не хватало!

Всего их было шестеро, шли они на него плотной стенкой. Полдюжины – цифра круглая, значит нормально. Один сжимал в руке бутылку; заметив это, Шон усмехнулся. Они громко кричали и подталкивали друг друга, наверно для храбрости – кто начнет первым.

Краем глаза Шон увидел какое-то движение и, сжав кулаки, отпрыгнул назад, чтобы встретить.

– Спокойно, – услышал он голос с чистым английским выговором. – Хочу предложить вам свои услуги. Мне показалось, у вас тут завелись недруги. Поделитесь со мной.

Говорящий встал из-за столика за спиной Шона. Это был человек высокого роста, с худым лицом, облаченный в безукоризненный серый костюм.

– Самому мало, – ответил Шон.

– Не жадничайте, прошу вас, – покачал головой незнакомец. – Покупаю троих слева, за разумную цену конечно.

– Ладно, дарю двоих, и считайте, что вам повезло.

Шон улыбнулся, и джентльмен улыбнулся в ответ. За приятной беседой они уже чуть совсем не забыли о надвигающейся драке.

– С вашей стороны это очень мило. Позвольте представиться: Даффорд Чарливуд.

Он переложил легкую трость в левую руку, а правую протянул Шону.

– Шон Кортни, – пожал ее Шон.

– Ну, вы, козлы, драться будем или как? – нетерпеливо прорычал один из шахтеров.

– Как же, молодой человек. Конечно будем, – ответил Дафф.

Помахивая тросточкой, он легко, как танцор по сцене, двинулся к нему. Тоненькая на вид тросточка щелкнула шахтера по голове, будто удачно отбила бейсбольный мячик.

– Ну вот, – сказал Дафф, – осталось пятеро.

Он еще раз взмахнул тростью: утяжеленная свинцом, она свистнула в воздухе; Дафф, как опытный фехтовальщик, сделал выпад и попал прямо в горло второму. Хрипя и задыхаясь, тот растянулся на полу.

– Остальные ваши, мистер Кортни, – с сожалением в голосе проговорил Дафф.

Шон низко нагнул голову, растопырил обе руки, сделал нырок и зачерпнул сразу все четыре пары ног противника. Потом взгромоздился на кучу валяющихся тел и давай месить кулаками и ногами направо и налево.

– Грубовато… грубовато, – неодобрительно бормотал Дафф.

Глухие удары и короткие вскрики очень скоро сменились молчанием, и воцарилась тишина. Шон встал. Губа его была разбита, лацкан куртки оторван.

– Что-нибудь выпить? – спросил Дафф.

– Бренди, пожалуйста, – улыбнулся Шон, любуясь его элегантной фигурой у стойки бара. – Сегодня вечером почему-то не могу отказать себе повторить.

Переступая через валяющиеся вповалку тела, они отнесли стаканы за столик Даффа.

– Ваше здоровье!

– Поехали!

Они выпили, посмотрели друг другу в глаза. Обоим искренне хотелось узнать друг о друге побольше, и они не обращали внимания на суетившихся вокруг них работников бара, старающихся немного очистить помещение.