Когда плачет небо
Шрифт:
– Яна Станиславовна, вы можете назвать конкретные имена? Кто, как вы выразились, ухаживал за Кариной?
– Например, Илья Титов, - в голосе Яны появились какие-то странные, не слышимые до селе нотки.
– Вы знакомы с ним?
– Знакома. Он учился на одном факультете с Кариной. Поначалу это был такой однобокий, затяжной и совершенно бесперспективный роман. Илья тогда был безумно влюблен в Карину, таскался за ней по пятам, дарил цветы, приглашал в кино, ну и тому подобное. Но Кара была неумолима, - например, она вполне могла выбросить в мусор букет, подаренный Ильей, или разорвать билеты в театр.
– Вы осуждали ее за это?
Она подняла на него свои больные опухшие глаза.
–
– Яна Станиславовна, вы уверены, что мы с уверенностью можем говорить именно о дружбе? Может там все-таки было нечто большее?
– Не думаю. Кара и Илья очень тепло относились друг к другу, но это трудно было назвать страстью. По крайней мере, с ее стороны.
Повисло недолгое молчание, и вдруг Яна, словно очнувшись, вскинулась:
– Вы что, думаете, что это сделал Илья?! Это абсурд! Он никогда не смог бы даже словом обидеть Кару! Вы его просто не знаете! Это очень порядочный и добрый человек.
"А вот ты, дорогая, очень даже неравнодушна к этому самому Титову, - видно невооруженным глазом. Вон, как глаза-то загорелись! Вырисовывается забавный такой треугольник. Есть над чем подумать" - пронеслось в голове у Березина.
– Успокойтесь, Яна Станиславовна, мы пока никого не подозреваем, а только собираем информацию. Скажите, но ведь наверняка у Витковской, кроме Титова, были и другие...
– он слегка замялся, - мужчины? Она была красива, независима, успешна. Трудно поверить, что она была одинока.
– Она не была одинока, - тихо проговорила Яна, - У нее была я. А у меня - она.
Встретив недоверчивый взгляд Березина, она усмехнулась:
– Я знаю, что большинство людей не верят в женскую дружбу. Но она действительно существует, Алексей Дмитриевич. Со стороны наши отношения могут показаться странными, ведь обычно подруги делятся друг с другом всеми секретами и тайнами. А вот я о прошлой жизни Кары ничего не знала, но это не мешало мне принимать и ценить ее такой, какой она была. И, кажется, она была мне за это благодарна. Это не было равнодушием или безразличием. Это было уважением, если вы понимаете, о чем я говорю.
Яна замолчала и в изнеможении откинула голову назад. Было видно, что разговор ей неприятен и дается с трудом. Лоб ее покрылся мелкой испариной, а под глазами залегли чернильные тени
В эту секунду дверь кухни приоткрылась и в нее просунулась голова взъерошенная седая голова эксперта.
– Алексей Дмитрич, я закончил. Все материалы у Королева и Емельяненко. Как только будут готовы результаты, - позвоню. Будь здоров, я уехал.
– Погоди, Лев Валентиныч, - подхватился Березин, - Зайди на пару минут.
Алексей быстро шепнул ему что-то, и острые проницательные глаза Погодина немедленно уставились на Яну, спустя мгновение прохладная суховатая ладонь легла на ее лоб.
– Э-э, милая барышня, да у вас жар! Так дело не пойдет.
С этими словами он открыл свой неизменный чемоданчик и выудил оттуда градусник и пару ярко-красных таблеток.
– Градусник ставим, пилюли глотаем!
– сказал он своим непередаваемым надтреснутым голосом.
Некоторое время Погодин, сложив руки на груди, молча смотрел на Яну, супил свои косматые брови и покачивал головой.
– Что вы на меня так смотрите?
– наконец не выдержала Яна.
– Надо, вот и смотрю, - добродушно отозвался Лев Валентинович.
– Пытаюсь понять сколько вы еще протянете.
– На что вы намекаете?
Погодин рассмеялся. Смех его напоминал скрип рассохшейся старой деревянной телеги.
– Шучу. Юмор у меня такой, своеобразный. Не обращайте внимания, - издержки профессии. Давайте градусник! Ну,
так и есть, - тридцать восемь и девять. Вот, что я скажу тебе, любезный Алексей Дмитрич, - обернулся он к Березину, - Давай-ка побыстрей заканчивай допрашивать свои допросы и доставь барышню домой. Иначе, голубь мой, рискуешь остаться без ценного свидетеля. Ну а вы, милая моя, по прибытии в родную берлогу, немедленно начинаете изображать из себя медведицу в глубокой зимней спячке. Я сейчас дам вам некоторые пилюльки и напишу, как их принимать. Но настоятельно рекомендую проконсультироваться с врачом. Потому как судмедэксперт, коим я и являюсь, - для пущей убедительности он ткнул суховатым пальцем себе в грудь, - больше привык иметь дело с покойниками, нежели с живыми привлекательными барышнями.С этими словами он вырвал их своего видавшего виды потрепанного блокнота страницу и записал на ней что-то корявым неразборчивым почерком.
– С этим завтра в аптеку, а пока - вот, держите. Примите сейчас, потом перед сном, а в случае температуры, повторите еще и ночью. Честь имею!
Выложив на стол еще несколько таблеток, Погодин церемонно поклонился Яне и скрылся за дверью.
– Мы можем продолжать, Яна Станиславовна?
– осторожно спросил Березин.
– Всего лишь пара вопросов.
– Конечно, спрашивайте.
– Как складывались отношения Витковской в издательстве?
– Кару очень ценили. Она была безумно талантлива. У нее был замечательный стиль и острый язык. Рейтинги в последние годы просто зашкаливали, да и гонорары были весьма солидными.
– Вы несколько раз упомянули пресс-секретаря Карины. Романова, кажется?
– Все правильно, Юлия Сергеевна Романова.
– Они дружили с Кариной? Что вы можете сказать о ней?
Яна пожала плечами:
– Ничего особенного. Мы никогда не были близко знакомы, встречались всего лишь несколько раз. Она - типичная карьеристка. Для нее Кара была прежде всего источником дохода и полезных связей. Мне иногда казалось, что она завидует Карине, но это только мое мнение... Справедливости ради надо сказать, что сама Кара не смогла бы так организовать рабочий процесс, как это удавалось Юле. Романова была ее правой рукой, занималась всеми контрактами, организацией рекламы ее книг и прочим, что касалось работы в издательстве. Но это были чисто деловые отношения, ни о какой дружбе речи не шло.
– Мог ли кто-нибудь из ее коллег желать ей смерти?
– Бог с вами! Не удивлюсь, если Голубев, узнав о том, что произошло, схлопочет сердечный приступ. Да и Юля тоже. На Кару в "Синем попугае" буквальном смысле молились, - Господи! Неужели ее больше нет?! Даже я уже говорю о ней в прошедшем времени!
– вдруг воскликнула она и, словно осознав до конца, что произошло, буквально забилась в рыданиях.
"Все, надо сворачиваться. Больше я от нее сегодня ничего не добьюсь"
Березин снова наполнил стакан водой и заставил ее проглотить оставленную Погодиным пилюлю.
– Пойдемте, Яна Станиславовна, я отвезу вас домой.
Подхватив ее под руку, он помог ей выйти из квартиры, откуда, несмотря на открытые настежь окна, до сих пор веяло скверным, тошнотворным запахом смерти.
***
Яна вошла в квартиру, прижимая к себе большую трехлитровую банку с рыбками, которых ей позволили забрать из осиротевшей квартиры Карины. Она поставила ее на пол, а сама не раздеваясь, опустилась на низенькую табуретку возле вешалки и закрыв глаза бессильно откинулась назад. Слез уже не было. Только невыразимое чувство пустоты и страшная, невыносимая боль. Эта боль занимала все тело, выжигала душу. Казалось, что в самое сердце загнали огромный раскаленный добела железный прут.