Когда плачет скрипка. Часть 2
Шрифт:
– В Израиле много хитрых евреев и лучше, если мы узнаем раньше, что они придумают.
– Он переменит фамилию и сбежит, если ничего другого не изобретет.
– В современном мире трудно затеряться.
– Если есть деньги, не трудно.
– Откуда у него деньги? На зарплату профессора провинциального вуза сильно не разгонишься…
– Он давал концерты, записывал пластинки…
– Может быть, вы правы и у него по нашим меркам есть деньги, но все же тактика открытой игры для нас выгоднее.
– Опять твоя настырность! Впрочем, решайте с Манюней этот вопрос сами… Потом снова
Инженер ЖЭК полистал старую книгу нарядов и сообщил, что в подъезде Крамара была замена труб горячей воды в апреле восемьдесят седьмого года. Менее чем за месяц до убийства.
Большая делегация в составе Михаила, экспертов, инженера, сантехника и сварщика ЖЭК посетили квартиру Крамара. После предъявления ордера была снята кафельная плитка в районе стояка горячей воды. Экспертам повезло. Сварщик при замене на новую оставил несколько сантиметров старой трубы на выходе из стояка, чтобы упростить себе задачу.
Для начала насверлили стружки и договорились с ЖЭК, что по команде Михаила они вырежут фрагмент старой трубы целиком. Такая команда поступила в тот же день, так как анализ стружки дал положительный ответ – это была та же марка стали. Теперь нужен был весь образец для более тщательного сравнения химсостава. Как объяснили Михаилу эксперты-химики. каждая марка стали определяется содержанием, кроме железа, еще примерно десятка химических элементов. Причем количество каждого в процентах задается диапазоном значений. По этой причине каждая партия труб из одной плавки неповторима по своему химическому составу.
– После такой находки Крамар не устоит, хотя у меня сомнения остались… Если он убил Ларису, то он же наиболее вероятный убийца ее матери… Железобетонного алиби на время убийства у него не будет, но как он смог повесить ее в одиночку… – Манюня говорил медленно, с паузами между предложениями
– Вот случай, когда Сумченко нам помог. Он сообщил мне, что Крамар опытный яхтсмен. У каждого яхтсмена найдется пара блоков, чтобы соорудить полиспаст и поднять тело, как говорится, одной левой. Достаточно прочная веревка тоже есть.
– Теперь, кажется, все сходится…
– Кроме убийства деда Стефана и покушения на вас…
– Деда Стефана, возможно, убила старуха сама, а покушение – следствие моей мнительности, от которой, я надеюсь, избавлюсь после выздоровления…
– У меня тоже приступ мнительности. Не могу отделаться от ощущения, что за мной следят.
– Время лучший лекарь и от мнительности тоже. Извини, но ничего кроме банальности в моем положении сказать не могу. Да! Я уже попросил Фесенко организовать тебе разговор с Крамаром.
Разговора с Хайфой пришлось ждать всего три дня. Предыдущие два разговора позволили отработать организацию связи с Крамаром. За это время Михаил объехал несколько колхозных гаражей. Очередность выбирал, руководствуясь расстоянием от места аварии. Пока ничего, похожего на разыскиваемый самосвал, обнаружить не удалось.
Ожидание на переговорном пункте несколько затянулось, хоть выбрано было не самое загруженное время.
– Алло! Гражданин Крамар?
С вами говорит следователь Гречка. Вы меня хорошо слышите?– Хорошо. Как здоровье Манюни?
– Поправляется! Но это дело времени, а у нас возникло несколько вопросов и мы надеемся, что на этот раз вы будете более откровенным, чем в прошлый.
– Не могли бы вы более конкретно?!
– У нас есть основания считать, что вы дали ложные показания.
– Вы о чем?
– Вам не могла сказать о студентах мать Ларисы. Вы их видели сами, так как встречались с Ларисой вечером еще раз незадолго до ее убийства.
– Это провокация!
– Ваше право сказать да или нет, но квалифицировать как провокацию, а точнее, как ложь наше утверждение может только суд. Вы будете отвечать по существу?
Крамар ответил после длительной паузы. Возможно, он с кем-то совещался.
– Буду. Я действительно с ней встречался. Но это была не моя инициатива. Вахтер мне принес записку. В ней было написано чужим почерком примерно следующее: “ Лариса просила передать, что срочно хочет видеть вас вечером у себя дома”. Когда я пришел, выкроив полчаса между выступлениями моих учеников, она еще не вернулась. Мне пришлось ее ждать десять минут или несколько меньше. Я видел сцену со студентами, хотя не разобрал слов. Лариса была в слезах и удивилась, увидев меня. Я посоветовал ей зайти домой переодеться. Был чудесный вечер, и мне захотелось поговорить с ней на улице, посидеть на той же лавке, где я ожидал ее. Но она не стала переодеваться. Оставила только скрипку, ноты и, как я узнал потом от матери, кольцо. Она панически боялась его потерять…
– Вы сохранили ту записку?
– Нет. Выбросил сразу.
– Вы знаете, кто ее написал?
– После всего, что случилось, я боялся попадаться на глаза вахтеру, не то что расспрашивать, кто ее передал.
– Каким путем вы шли к дому Ларисы?
– Через санаторий.
– А каким возвращались?
– Тем же.
– Вас кто-нибудь видел? Вы с кем-нибудь встретились на дорожке парка?
– Нет. Не помню.
– Не помните, или не встречали?
– Не помню. У меня не было причины запоминать!
– О чем вы говорили с Ларисой?
– Разговор не получился. Я торопился, она была расстроена и сослалась на усталость. Но мы договорились все обсудить при первой же встрече. Я пообещал помочь вырваться из ее окружения. Было не просто решиться, но она была так красива в тот вечер, что я отбросил всякие сомнения.
– И убили ее обрезком трубы, которую принесли с собой.
– Какой трубы? Что вы говорите?!
– Трубой, которую вы отрезали от старой водопроводной трубы, после замены на новую…
– Это какое-то недоразумение!
– Помните, как в конце апреля того года в вашей квартире заменили трубы подачи горячей воды. А вы еще договорились в частном порядке с сантехниками и передвинули ванну.
– Передвинули. Ну и что?!
– Мы располагаем неопровержимыми доказательствами, что Лариса убита трубой из вашей квартиры. Вы это уяснили?! Отпирательство бесполезно и только усугубляет ваше положение…
– Какие доказательства?
– Химический анализ стали, из которой изготовлена труба.