Когда растаяли цветы

– Будут вам цветы, - сказал я русалке.
– Непременно будут!

– Сейчас?
– спросила она.

– Постараюсь.

Я исторг из себя миллионы слов, благозвучных и прекрасных, чистых и неж­ных, и они разлетелись во все стороны, устилая замерзшую землю, впитали в себя дивную структуру ледяных кристаллов и обильно оросили каждую снежинку своей животворной влагой.

И свершилось чудо.

На ветвях деревьев, на высоких сугробах, на льду озера возникли вдруг тонкие побеги с набухшими почками, которые лопались на глазах, сменяясь восхититель­ными белыми цветами - из снега и слов.

– Ой, до чего же красиво!
– захлопала в ладоши русалка.
– Все-таки вы насто­ящий волшебник, я чувствовала! И, пожалуйста, не спорьте!..

Я улыбнулся и, сорвав самый большой цветок, преподнес его русалке.

– Просто не верится, - шептала она, прижимая цветок к груди.
– Какой чудес­ный запах!..

Я стоял и глядел по сторонам.

Мне внезапно показалось, что тяжелые клубящиеся тучи и в самом деле умча­лись с неба, что светит теплое майское солнце, и я засмеялся, забыв и о темном холодном Доме, куда мне предстоит вернуться, и о вязанке дров, необходимой для камина, и о словах, которые я должен поймать и спрятать затем на бумаге.

Вот они, все мои неуловимые, заветные слова, эти белые снежные цветы - кто отныне посмеет сказать, что они не прекрасны?!.

– Ну как, - спросил я русалку, - уж теперь-то, надеюсь, тебе тепло?

– Да!
– воскликнула она.
– Я согрелась. Спасибо!

И, счастливо улыбаясь, она исчезла вместе с цветком в полынье.

Я остался один и подумал тогда, что, в сущности, нет смысла возвращаться в Дом, что я добился своего, даже большего, чем хотел: пусть камин по-прежнему стоит нетопленый и жмутся по стенам цветастые слова-шары - они в итоге оказа­лись не при деле, ну и ладно.

Зато я создал нечто совершенно новое и непривычное, и с этим приду к людям, и скажу им так: «Вот вам цветы - вместо вьюги и лето - вместо зимы. Я сам их со­творил. И это, я надеюсь, навсегда. Отныне - радуйтесь и согревайтесь, ибо цветы рождают в мире счастье!»

Я отправился в Город и еще засветло прибыл туда.

– А, пропащая душа!
– обрадовались мне.
– Давненько не слыхали о тебе! Ну, с чем пожаловал теперь?

– Я ушел из Дома, - ответил я.
– Окончательно ушел. Мне нечего там делать.

– Да неужто?!
– подивились сказанному мной.
– Тому, кто поселился в Доме, всегда найдется дело. Вы, пожалуй, слишком возомнили о себе.

– Отнюдь нет, - ответил я.
– Я сделал то, что мог, и большее мне не под силу.

– Вот беда. Вы потеряли веру, переутомились?
– посочувствовали мне.

– Нет-нет! Решимости во мне хоть отбавляй. Я ощущаю в себе силу и талант как никогда, но все это направил на одно. Глядите!

Я отверз пошире рот, и потоки звучных слов промчались над Г ородом, и там, где они касались земли, на заснеженных улицах и площадях, распустились цветы, белые нежные цветы, наполнившие воздух сказочным ароматом.

– Вот, - сказал я, - вот то, что я сумел создать!

– Занятно. Но зачем все это?

– Как?
– изумился я.
– Как так - зачем? Зимой я вырастил цветы - я уничтожил зиму! Туда, где распускаются цветы, всегда приходит лето!

– Вот уж нет, - ответствовали мне.
– Там, где уже есть лето, могут распускать­ся цветы. А это вовсе не одно и то же. Вы сохранили стужу и лишь вырастили цветы, не гибнущие при ней. Да и что это за цветы?! Они - из снега, они холодны, значит - мертвы. Вы создали мертвую красоту, дружище, но кому это нужно? Страшась смерти, человек льнет к живому - пусть и не столь прекрасному - и при­емлет только живое. Так было, есть и будет. Возвращайтесь-ка обратно в Дом. Мы верим в вас и потому говорим: ваше место там, а не в лесу, где каждое дерево - год неведомо какой эпохи и каждый ельник - минувшее либо грядущее десятилетие; не возле полыньи, где плещется русалка, - ей вольготно лишь в волшебных сказ­ках, да и то умело сложенных. Не заглядывайтесь на призрачную красоту - в ней проку нет. Сидите в Доме и ловите изначальные, вам только и принадлежащие слова-шары. К чему выходить за дровами в стылый лес несуществующих времен? Перетерпите, скрепите бумажные листы верными словами, и, когда их станет много, - огонь в камине вспыхнет сам.

– Значит, цветы вам не нужны?
– спросил я тихо.

– Нет. Можете взять их с собой. Они вас не согреют, не развеселят, но, в конце концов, у них действительно недурной аромат.

И я ушел, вернулся в тот пустой, холодный Дом.

Я вновь уселся в кресло у решетки некогда потухшего камина и положил перед собою чистую бумагу, чтобы занести на нее новые слова.

Дом теперь - мой мир, по стенам которого жмутся робкие слова-шары; за ок­ном - прошлое, а будущее.
– что ж, если я пройду по бесконечной анфиладе комнат, может, я и выберусь к нему - не знаю, оно покуда смутно и далеко; только настоящее со мной.

А цветы и вправду тают.

Как ни холодно в Доме, их становится все меньше, меньше, и лишь запах, странный, но прекрасный, остается после них - да и то, надолго ли?

Я посижу еще немного в мягком старом кресле, вспомню бедную русалку, улыбнусь своим наивным давешним восторгам, а потом закутаюсь получше в оде­яло, чтобы хоть чуть-чуть согреться, прежде чем пойду ловить по Дому убегаю­щие в никуда слова-шары.