Когда роботы человечнее
Шрифт:
– Тера Саю, как бы Вам объяснить… - Я помялся. – Я жил во Фронтире, в том самом Фронтире, до которого, отсюда, пара прыжков, на пару дней. Никакой особой цивилизации, никаких новинок. Мне даже в Центральные миры можно было появляться один раз в пару-тройку лет, хотя у меня и был совместный бизнес…
Что-то снова коротнуло в моих мозгах и я вспомнил свой «чебурековый бизнес», который, по идее, должен был даже после моего исчезновения приносить проценты на счет, номер и пароль к которому знал только я, да мои вголовежители…
– Ну, Центральные миры и сейчас… Выделяются… - Пэм вздохнула и кокетливо
Я только пожал плечами в ответ – государства остались те же самые. Все так же банчат рабами негры, создают суперчеловеков – делусцы, кабалит своих жителей кредитами – Аратан, Минмаатар – воюет, а желто-раскосые государства строгают контрафакт и детей.
Да, границы и размеры – изменились, а где-то, внезапно, сменились и названия, но менталитет остался все тот же.
– Простите, тера, но сейчас я бы хотел поговорить о Ваших проблемах, а не моих воспоминаниях… - Я решил вернуться к теме нашей встрече. – Что у вас с решением по остающимся-отбывающим?
– Все ровно так же, как и два часа назад. – Пэм прекратила наматывать локон на палец и устало вздохнула. – Люди устали бегать, жить в кораблях, но…
– Именно так их проще всего контролировать. – Понятливо кивнул головой я. – У меня для вас есть два предложения, тера. Одно простое, быстрое и понятное. Второе – жестокое и кровавое.
– Я не позволю убивать своих людей! – Взвилась Пэм Саю.
– Значит, «легко и быстро» не получится. – Я широко улыбнулся. – Тогда, будет жестоко и кроваво…
Я скинул женщине несколько записей, честно скоммуниженных с закрытого искина корабля, перевозящего криокапсулы.
Судя по спазмам, Пэм решила посмотреть те, что с пометкой «особо».
– Они едят человечину?! – В голубых глазах плескался безразмерный ужас. – Это… Не может быть, это – подделка!
– Да. – Согласился я. – Но знать об этом будем только мы двое. Решайте. Одно ваше слово и все записи пойдут в эфир, а дальше уже вы вводите военное положение, получая в свои руки единоличное управление флотом. Или начинайте договариваться, меняться кораблями и выторговывать себе какие-то преференции, пока еще есть время.
– Это – шантаж, подлость…
– Это – реальность. – Я поднял руки вверх, давая понять, что теперь только ей решать, что делать дальше. – Либо вы сожрете их, либо вам устроят несчастный случай, как вашему супругу. А уж в том, что его уже готовят, у меня сомнений нет.
Пэм умеет держать удар, этого у нее не отнять.
Мне даже симпатична стала эта блонда, в глазах которой читалась такая гамма чувств…
Жаль только, что ее спутники так держать удар не могут.
Ни ее заместитель, ни оба алефа, ни те трое, что были в третьей машине – никто не отказался от возможности нанести удар в спину своему противнику, но…
В этот раз мои симпатии были не на стороне справедливости, а на стороне здравого смысла.
Так что, ровно такое же предложение получили и остальные.
И уж они точно не задумываясь, согласились.
Осталось всего ничего – заставить Пэм найти тот самый третий путь, который я уже нашел, но озвучивать не стал.
– Пэм… - Позади меня нарисовался сполот, посвежевший и какой-то умиротворенный. –
Мой народ решил остаться здесь.Если бы под задом теры Саю разорвалась граната, она бы так не удивилась.
– Администратор Хом… - Сполот поклонился мне. – Хоть вы и провокатор, но… Третий вариант тоже не лишен слабых сторон и глобальное голосование – отнюдь не панацея от разумных, привыкших повелевать.
«Бог создал людей, а Сэм Кольт уравнял их в правах»…
Звезды! Я смотрел на двух идиотов! Распинался им о том, что если нельзя убить, то нужно купить, а получил в ответ «демократические выборы»…
Как-то я стал сомневаться в необходимости нахождения на моей планете существ, развращенных демократическими мыслями.
Уж лучше – коммунисты, у них и с честью, и с совестью все нормально…
Или… Стоп!
Это они – МЕНЯ?! – посчитали демократом?!
Отмотав разговор и внимательно изучив, со вздохом развел руками.
Да, точно.
Стоящий напротив меня сполот действительно, на полном серьезе подумал, что предлагаю созвать референдум и устроить глобальное голосование!
Пришлось с ними, как с убежавшими из дурки, медленно, по слогам.
– Я предлагаю вам купить ваших недовольных. Кого-то деньгами, кого-то властью. А вот уже тех, что не купятся – тех можно и прикопать. – Я оценивал варианты и понимал, что не смотря на все различия между прибывшими ко мне на встречу разумными, общий язык между ними давно найден, так что…
– Ну, вы же понимаете, что тогда придется делиться властью уже Вам?! – Напряглась Пэм, чувствуя подвох. – А разумные, ратующие за продолжение бегства и поиск отдельной планеты, очень любят власть и чем больше ее, тем больше хочется.
– Пэм… Сдается мне, ты не поняла… - Сполот вздохнул. – Он имеет ввиду, что мы можем покупать что угодно, что угодно обещать, но… Стоит им спуститься на планету, как все НАШИ обещания станут сотрясением воздуха.
– Нет, вы, конечно, можете устроить размен и отпустить недовольных, но… Мне как-то не светит через десяток лет отбиваться от пиратов, заполучивших себе не плохие корабли. – Я развел руками и вздохнул.
– Гм… Есть и еще вариант. – Сполот так азартно блеснул глазами, что мне стало страшно. – Пока еще Пэм – главный военачальник, вы можете пожениться и…
– НЕТ!
– Да!
– Млять!
– Даешь!
– Ату его!
– Вариант!
– Согласен!
– Подписываюсь!
– Сработает!
Как вы уже поняли, единственное «нет» принадлежало мне!
Зря, зря я недооценивал сполота, который, мало того что оказался менталистом, так еще и аналитиком из того числа, что хочется убить, но лучше держать поближе.
Если все срастется, я этого сполота, Ави Таглоссиэльского, сгною в самом глубоком бункере, чтобы до него ни одна, гм, падла, не дотянулась! Он у меня, за это предложение, лет пятьсот будет работать за проживание-пропитание!
А еще, этот чертов сполот держал связь между всей командой Пэм, оставив меня в дураках, чего я ему вовсе не прощу!
– А вас не смущает, что я – искин?! – Прибегнул я к последнему аргументу, надеясь на лучшее.
– Как я понял, это уже ненадолго…
– Преког… - Вырвалось у меня всего одно слово, которое объясняло все.