Когда рыдают девы

– Продолжай, – выдавила она.

– Этот тип обычно приходил в «Ягнячий загон» в первый понедельник каждого месяца. Всегда в первый понедельник и ровно в девять часов. По нему часы можно было сверять. Настоящий чудик. – Шарлотта закусила нижнюю губу, возвращаясь глазами к блестящему ряду гиней на столе. – Хотите услышать еще что-то?

Подавив жгучее желание просто отдать девушке деньги и уйти, Геро опустилась в продавленное кресло напротив.

– Я хочу услышать все, что тебе о нем известно.

ГЛАВА 35

Леди Девлин остановилась на пороге читального зала Британского музея, пробегая глазами по рядам склоненных над книгами и манускриптами священнослужителей, врачей, юристов и ученых. Зал был темным, с застеленным тростниковыми циновками полом и пыльной коллекцией птичьих чучел, с высоты взиравших на посетительницу.

Бевина Чайлда здесь не оказалось.

– Мисс… Послушайте, мисс! – поспешил к даме низенький, полноватый служитель в порыжевшем черном сюртуке и пожелтевшем галстуке, в ужасе воздев кверху руки и приглушив голос до свистящего шепота. – Этот зал не входит в музейную экскурсию. Доступ в библиотеку разрешен только зарегистрированным читателям. Вам следует уйти, и немедленно.

Геро окинула коротышку взглядом, от которого тот не только остановился как вкопанный, но и отшатнулся на шаг.

– Я – леди Девлин, – спокойно представилась она. – Дочь лорда Джарвиса.

– Лорда Дж… – Служитель запнулся, сглотнул, растерянно хихикнул: – О-о… ну конечно, леди Девлин! – и отвесил такой глубокий поклон, что едва не коснулся напоминающим картофелину носом собственных коленок. – Чем… чем могу помочь?

– Мне нужно перемолвиться парой слов с мистером Бевином Чайлдом.

– Сожалею, но он в одном из наших приватных кабинетов для исследований.

– В таком случае не будете ли вы столь любезны сопроводить меня к нему?

– Боюсь, мистеру Чайлду не по душе, когда его отвле… – я хочу сказать, разумеется, леди Девлин, пожалуйста, сюда.

Проведя Геро по узкому коридору и за угол, служитель остановился перед закрытой облезлой дверью.

– Мистер Чайлд здесь, миледи, – прошептал он и прикусил слегка выступающими передними зубами нижнюю губу. – Мне объявить о вас?

– Спасибо, я сама. Можете нас оставить.

Бугристые черты коротышки затопила волна облегчения.

– Слушаюсь, леди Девлин. Если вам что-нибудь понадобится – что угодно, – не колеблясь обращайтесь ко мне.

Геро подождала, пока кланяющийся и пятящийся служитель не удалится по коридору, затем повернула ручку и тихонько толкнула дверь.

Небольшая комната освещалась только высоким запыленным окном и была по периметру заставлена грудами ящиков и переполненными стеллажами. Бевин Чайлд сидел на стуле с прямой спинкой, склонив голову над страницами потрепанной рукописи, которая удерживалась открытой при помощи обтянутого бархатом продолговатого грузика. В одной руке ученый держал перо, указательным пальцем другой вел вниз по ряду цифр. Не поднимая глаз, он язвительно заметил:

– Вы мешаете мне сосредоточиться. Как видите, кабинет уже занят. Будьте любезны немедленно удалиться.

Геро закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

Чайлд продолжал супиться над цифрами, по-видимому, в полной уверенности, что снова остался один. Посетительница пересекла комнату и отодвинула стул напротив антиквара.

– Вы разве не слышали, что я сказал?! – вскинул голову тот. Затем его близорукий взгляд сфокусировался на Геро, и Чайлд уронил перо, забрызгав чернилами листочки со своими записями. – Милостивый Боже, опять вы…

Леди Девлин с усмешкой устроилась на стуле, поставила локти на стол и, опираясь подбородком на сложенные ладони, подалась вперед:

– Какое милое, уединенное местечко для спокойной беседы. Весьма удачно.

Чайлд приподнялся.

– Сядьте, – велела Геро.

Он рухнул обратно на сидение, распластывая ладони по столу и выпячивая губы в хмурой гримасе.

– Когда же вы и ваш супруг оставите меня в покое?

– Как только вы перестанете нам лгать.

Чайлд одеревенел:

– Довожу до вашего сведения, что я уважаемый ученый. Весьма уважаемый! И ни одно слово из сказанного мною не было неправдивым. Ни единое!

– Неужели? Вы сообщили мне, будто ваша с Габриель ссора в прошлую пятницу была расхождением во мнениях относительно соотнесения Кэмлит-Моут с Камелотом. Это явная неправда. Вы разругались из-за гластонберийского креста.

Лицо собеседника побагровело.

– Мисс Теннисон была чрезвычайно вспыльчивой. По истечении времени трудно отделить в памяти одну вспышку ее холерического темперамента от другой.

– Я могла бы поверить вам, не закончи Габриель эту конкретную стычку вышвыриванием креста в пруд. Такая вспышка наверняка запомнилась.

Чайлд сжал губы в тонкую линию и свирепо вперился через стол в собеседницу.

Геро уселась поудобнее, переместив руки со стола на свой ридикюль

– Я могу понять, почему на главную роль в этой маленькой шараде выбрали вас. Ваше скептическое отношение ко всему артурианскому хорошо известно, а значит, если именно вы представите крест из Гластонбери и сундучок с останками – особенно сделав вид, будто они отыскались среди экспонатов коллекции Ричарда Гофа, – это, несомненно, придаст находке большую правдоподобность.

– Это оскорбление! – взорвался антиквар. – Будь вы мужчиной, я бы…

– И что бы вы сделали? Вызвали меня на дуэль? Учтите, я очень хороший стрелок.

– Насколько я могу судить, – процедил сквозь стиснутые зубы Чайлд, – крест, обнаруженный мною в коллекции мистера Гофа – именно тот артефакт, который явили миру монахи аббатства Гластонбери в тысяча сто девяносто первом году. Между прочим, члены научного сообщества вскоре получать возможность составить собственное мнение по этому вопросу. Крест удалось извлечь из пруда, и он будет доступен для ознакомления на следующей неделе.

– Сфабриковали еще один, да?

Антиквар откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

– Не вижу смысла удостаивать ответом подобную инсинуацию.

Геро усмехнулась:

– Но существует и другая причина, по которой вы были выбраны для этой шарады, не так ли, мистер Чайлд? Видите ли, я все раздумывала, с какой стати уважаемому ученому, обладающему приятной финансовой независимостью, вовлекаться в такую аферу? А потом поняла: у вас есть тщательно скрываемый грязный секретик, который делает вас уязвимым для шантажа.