Когда сбываются мечты

— Справедливо, — кивнула я. — Все это время я старалась быть честной и милой, старалась рассказывать о своих достоинствах, говорила Дженовицу, что делала для своих детей в прошлом и что собираюсь сделать для них в будущем. А Дэнис тем временем вещал с трибуны откровенную ложь. Значит, Дженовиц прислушивается к клеветнику. А честные люди оказываются в проигрыше. Надо что-то делать. Давай пригрозим ему судом.

— Это отнимет много времени.

— А что, если угроза подействует? Что, если мы нащупали тот самый необходимый рычаг, который позволит, наконец, достигнуть соглашения?

— Дэнис может пересмотреть свою позицию. А может придерживаться прежней. Заставит тебя почувствовать себя неловко. Свалит все на Сильви, спасая собственную шею.

Я поднялась со стула и подошла к окну. Зазвонил телефон Кармен. Она взяла трубку, и я сознательно перестала прислушиваться, чтобы дать ей возможность спокойно поговорить.

Кармен тронула меня за плечо. Что-то в этом прикосновении неуловимо говорило о переменах. Ее лицо искрилось от восторга.

— Морган едет к нам.

— Он что-то нашел?

Кармен усмехнулась и кивнула.

ѕ Что?

— Он уже едет к нам. Давай выпьем кофе.

На этот раз ожидание того стоило.

— Что касается угроз Адриенн, — начал Морган. — Их отношения с Дэнисом строились не только ради секса. Это был секс в обмен на секретные сведения с биржи. Дэнис нуждался в сведениях, Адриенн — в сексе. Она знала, что ее муж придет в ярость, — и эта часть истории полностью правдива, — но ей нравилось играть с огнем. И она добывала сведения, подслушивая разговоры мужа, и передавала их Дэнису.

— Кто рассказал вам об этом?

— Информация достоверна. Поиск осведомленных людей и занял столько времени. Один из них — старинный друг Адриенн, второй — коллега Дэниса, третий — сокамерник мужа Адриенн.

Я чуть не подавилась.

— Сокамерник?

— Вскоре после изумительно быстрого подъема Дэниса по карьерной лестнице Ли Хадли обвинили в незаконной торговле. Дэниса, как и всех остальных, опрашивало руководство. И он принадлежал к числу тех немногих, с кого сняли обвинение в обмен на дачу свидетельских показаний против Ли. Ли проводил время в тюрьме Алленвуд достаточно легко, но поток его доходов остановился. Однако Адриенн уже настолько привыкла к роскошной жизни, что была вынуждена шантажировать Дэниса угрозами о разоблачении.

— Так что, он не рассказал об этом Федеральному ведомству? — спросила Кармен.

— Нет. Утаил. И платил Адриенн.

Я нервно выдохнула. О да, нам не хватало именно такой информации, но победа оказалась горьковатой на вкус.

Кармен сжала мою ладонь.

— Все хорошо?

Я взяла себя в руки.

— Все прекрасно.

— Мы можем передать эти сведения Сильви, но, поскольку они не подлежат рассмотрению в суде, судья снимет с себя всю ответственность. Лучше предоставить ее Дженовицу в качестве характеристики твоего мужа.

Я кивнула.

— Клер?

— Я так и сделаю.

— Ты думаешь о чем-то другом. Ты продолжаешь воспринимать Дэниса как своего мужа и чувствуешь себя расстроенной, даже преданной. Не надо, Клер. У нас в руках сильнейшее оружие в борьбе за твоих детей.

Дженовиц не хотел встречаться со мной. Я оставляла сообщение за сообщением на его автоответчике, но он не перезванивал. После многочисленных попыток дозвониться ему в течение трех дней моя настойчивость была вознаграждена. Он вдруг неожиданно взял трубку, но даже после этого мне еще пришлось долго его уговаривать.

— Не знаю, миссис Рафаэль. Я очень занят.

— Всего один час. Это все, что мне надо.

— Зачем? Я уже задал вам все необходимые вопросы.

— Мне только что стала известна информация, которую я должна непременно сообщить вам.

— Приближаются праздники. Неудачное время.

— Один час. Я заплачу вам за три.

— Дело не в деньгах, — чопорно заявил Дженовиц.

— Знаю. Извините. Я просто в отчаянии. Речь идет о моей жизни.

Он сдался, хоть и без намека на вежливость.

Полное отсутствие вежливости и любезности сопровождало и весь наш разговор. Дженовиц выглядел раздраженным и нетерпеливым. Он снова начал сосать конфетки и дольше десяти минут не мог усидеть на одном месте, потягивался, вскакивал и выбегал из кабинета.

Я многословно поблагодарила его за то, что он соизволил уделить мне время. Затем пересказала ему информацию, которую нашел Морган, стараясь припомнить мельчайшие детали. Я так часто перечитывала отчет Моргана, что наизусть знала все даты и названия мест. Закончив, я положила копию отчета ему на стол.

Дженовиц взглянул на нее, поднял руку и вышел из комнаты. Он отсутствовал несколько минут. Вернувшись, снова уселся в кресло, откинулся назад и уставился на меня.

— Итак, что вы думаете? — не выдержала я.

— Я поражен. Для чего вы решили нанять детектива? Почему не спросили об этом своего мужа?

— Дэнис больше мне не муж, мы живем раздельно. Но я спрашивала его. Четырнадцать лет назад. Он солгал.

— Вы всегда подозревали его?

— Поначалу да. Когда решилась на аборт. А потом постаралась отбросить свои подозрения ради нашего брака.

Дженовиц постучал пальцами по столу, кивнул и снова пристально посмотрел на меня.

— Мой муж совершил такие вещи, что спокойно мог бы сидеть сейчас за решеткой, если бы правда стала известна вовремя. Он виновен. Он лгал. Лгал под присягой. Вас это не волнует? Я бы на вашем месте подумала дважды, прежде чем давать опеку над двумя маленькими детьми человеку, который способен нарушать закон подобным образом.

— Разве сейчас он нарушает закон?

— Нет. Но в прошлом нарушал. Где гарантия, что не нарушит снова?

— Он стал старше. Стал зрелым. Ему есть что терять. Тогда у него не было детей. А сейчас есть. И опека над ними дает ему основание жить честно и открыто.

— Но… но как же я? — спросила я.

Дженовиц глубоко вздохнул. Его кресло медленно покачивалось. Не оставалось никаких сомнений: он скучал.

Сдерживаясь из последних сил, я проговорила ровным голосом:

— Известно, что именно мать считается наиболее подходящим родителем для опеки. Почему же в моем случае это не так?