Когда сбываются мечты

— Что именно тебя интересует?

Он даже голову в мою сторону не повернул. И как этому человеку, извиняюсь, не-человеку можно не хамить?

— А как ты сам думаешь? Естественно, меня интересует все то, чего я не знаю, в том числе и о самой себе. — Получилось весьма мило, несмотря на настрой, даже удивилась собственному дружелюбию.

— Ну то, что оборотни существуют, ты не глупая, уже поняла.

Только волки, никаких львов рысей и тому подобных.

— Вампиры? — перебила его.

— Боже упаси, никаких вампиров, и что там еще в сказках напридумывали… Байки про серебро тоже чушь.

— Продолжительность жизни? — выгнула бровь и, не удержавшись уточнила: — Истинные пары? — после чего фыркнула от собственной наивности.

— Около трехсот, если доживаем до старости. Убить нас намного сложнее, чем людей, но все же возможно. Истинные пары есть, но не в том понимании, как пишут в фэнтези и показывают в кино.

— И в каком понимании?

— Правда? Да что с вами женщинами не так? — Неужели я видела проявление эмоций?! С ума сойти. — Часа не прошло, как ты узнала о существовании оборотней и своем возможном отношении к ним, и единственное, что тебя волнует, это тема парности.

— Что-то более серьезное ты, видимо, и так не горишь желанием рассказывать.

Он промолчал и съехал на обочину.

— Твой отец, мой друг, попал в серьезную аварию и был фактически при смерти, поэтому я здесь. Не думаю, что нужно было начинать разговор именно с этого.

— Мой отец? — Занавес просто. — Ты знал, кто мой отец, а сам все это время нес какую-то лабуду. Стоп! Ты сказал, он умирает?

— Попал в аварию, после которой долго не мог перекинуться в волка и запустить процесс регенерации, слишком людно было на дороге, затем и в больнице. К тому моменту, как мы смогли его забрать, состояние значительно ухудшилось.

— Боже, только со мной такое могло случиться, двадцать один год не знать ничего о родителях и вдруг получить весть об умирающем отце. Серьезно?!

Нет, ну правда, как можно быть такой неудачницей?

— Не утрируй, я сказал, был при смерти, а не умирающий. Если быть точнее, когда я уезжал, его шансы были достаточно велики. И он, кстати, ехал за тобой!

— Да ты что? — протянула каждое слово. — Я сейчас типа проникнуться должна была этим или что? Долго он как-то ехал, не находишь?

— С тобой невозможно разговаривать, — взмахнул руками и завел машину, — как ты вообще смогла проработать целый год в школе с твоим-то лексиконом? Я бы тебя к своему ребенку не подпустил и на километр.

— У тебя есть ребенок?

— Нет, но это ничего не меняет, общение с тобой опасно для детской психики.

Машина тронулась, а у меня пропало всякое желание что-либо узнавать. Что он понимает. С детьми я другая, только рядом с ними я могу позволить себе быть заботливой и любящей. Лексикон ему мой не понравился… Пожил бы моей жизнью, я бы посмотрела, как он запел после этого или завыл, он же волк… Альфа, ему по статусу положено только выть. Смех вырвался сам собой. Васильев взглянул на меня, нахмурился, но ничего спрашивать не стал.

— Зачем он ехал за мной?

В душе начала зарождаться надежда, совсем легкая и невесомая, но так мне необходимая. Неужели я все-таки кому-то нужна в этой жизни? Моя самая заветная мечта — обрести семью. Я не мечтала, как многие дети в интернате, о том, что однажды появятся родители и заберут меня, нет. О них старалась не думать, ведь они отказались от меня, бросили, это означало лишь то, что я им не нужна. Днями и вечерами напролет представляла свою взрослую жизнь и семью, которую создам сама. Я непременно видела себя заботливой матерью троих (как минимум) карапузов и идеальной женой при не менее идеальном муже, который бы заботился о нас каждую секунду своей жизни…

— Любой ребенок должен жить в стае, даже полукровка. — Голос Васильева неприятно резанул по ушам и оторвал меня от столь прекрасных фантазий.

— Почему именно сейчас?

— Он только недавно узнал о твоем месте нахождения.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказал! Он не знал, где ты живешь. — Максим тяжко вздохнул и продолжил: — Там какая-то запутанная история. С твоей матерью они были мало знакомы, и он ничего толком о ней не знал, кроме имени. Женщина не была волчицей, но то, что она знала о существовании оборотней, навело его на мысль, что она полукровка, и зверь его как-то странно на нее реагировал.

— Как их зовут?

— Кого? А-а… — Он действительно не сразу понял, о чем я, а еще говорит, что женщины странные. — Олег и Марина.

— Яна Олеговна, красиво, — задумчиво пробормотала я, — что дальше?

— А дальше они поругались, и Марина ушла. Олег уехал обратно в Новосиб. О том, что есть ты, он узнал, когда Марина позвонила перед самыми родами. Но мы с Олегом как раз вместе занимались делами клана в Бразилии, и когда он приехал в Омск, там уже не было ни тебя, ни твоей матери. Сначала твой отец подумал, что Марина просто сбежала к родственникам, и время было упущено. Искал не в том, направлении и только спустя пять лет узнал, что она умерла родами. В итоге собирал информацию по крупицам и сводил воедино целых двадцать лет. Сама понимаешь, даже то, что ты оказалась так далеко, странно. Обычно просто так детей из области в область не кидают.

— Да уж, печальная история, хоть бери и книгу пиши. Но почему тогда я по всем документам прохожу как отказник, если мать умерла?

— Еще одна нестыковка, значительно затруднявшая твои поиски, — ровно протянул он, как будто говорил о какой-то мелочи.

Интересно, скольких возможных счастливых лет жизни, стоила мне эта нестыковка. Могло ли и у меня быть счастливое детство, пока я росла? Рядом с отцом не было бы так горько от одиночества всю мою сознательную жизнь. Мне, конечно, грех жаловаться. Наш детдом был образцово-показательным, и девчонки, попадавшие к нам из других мест, рассказывали откровенные ужастики. Маленькой я слушала их с замирающим от страха сердцем, как страшную историю.

А немного погодя, когда подросла, осознала, как же мне и всем воспитанникам нашего интерната повезло. Да, воспитательницы были строгими и не заменили нам матерей, но они были добрыми и справедливыми, это ли не главное в месте, где обитают обиженные и одинокие дети? Но, несмотря на это, из довольно странного ребенка я выросла закрытым человеком, очень тяжело шла на контакт и обычно никому не доверяла. Вот и сейчас поверить Максиму было непросто…

На улице давным-давно стемнело, за окном мелькали огни проезжающих мимо машин и светили фонари, а я сидела и пыталась осмыслить море новой информации. Существование мифических оборотней и даже то, что спустя четыре года я встретила и узнала имя когда-то самого желанного и одновременно с этим ненавистного мужчины в моей жизни, уходило на второй план и терялось где-то на задворках сознания. У меня есть отец, и была мать, никто от меня не отказывался. Олег и Марина. Господи, а если он не доживет до моего приезда и я никогда его не увижу? Паника нашла на меня внезапно, раньше такого не случалось. Стало невыносимо тяжело дышать, и в глазах периодически темнело. Машина успела остановиться и припарковаться на обочине, а я не замечала этого, продолжала вдыхать и выдыхать.

— Что с тобой? — словно сквозь дымку услышала голос.

Подняла голову и увидела расплывающегося передо мной Максима, даже не сразу поняла, что вокруг все такое мутное из-за слез, застилающих глаза.

— Мы же успеем? Я увижу его? — прерывающимся голосом спросила.

Я ждала ответа, а он подвинулся ко мне, обняв, и принялся гладить по волосам. Я больше не слышала его слов, только чувствовала прикосновения рук к голове и вдыхала запах, от него исходили сила и спокойствие. Дружеские объятия и моральная поддержка — именно в этом я сильнее всего нуждалась в данный момент. Я почти расслабилась в его руках, пока не вспомнила, чьи именно руки меня обнимают. Эта мысль меня отрезвила.