Когда смерть – копейка…

– Ты в курсе, что Марек в аварию попал?

– Да ты чо?! В самом деле? Марчелло кого-то на своей развалюхе цапанул? Или его бортанули?! Он же ездит, как примерный пионер, под всеми знаками останавливается. Не, первый раз об этом слышу.

– Вот, холодца ещё тебе немного положу, ладно? Хрен в баночке, вот, бери. Марека-то самого сбили. Он пешком был тогда, выходил уже из своей машины, кто-то промчался рядом, около самого его дома, ну, и вот…. Не совсем, правда, не очень страшно с ним получилось-то, не переехали ведь, а так, немного, весь в синяках дома лежит. Галина около него в истерике.

Не особенно стараясь прожевывать, Данилов хлебал суп, одновременно подцепляя на вилку куски холодца и торопливо отправляя их в рот. Показав рукой Виталику, чтобы тот продолжал рассказывать и налил бы ему вторую, он немного отдышался.

– А с чего это Мареку так значительно нюх-то начистили? Назаровским парням он опять не понравился или это Галькины кобельки его потихоньку рихтуют?

Схватив рюмку, Данилов повернулся к хозяину.

– Витёк, ты будешь?

– Не, я до тебя уже пару раз хорошо глынул.

Не заходя окончательно в кухню с балкона, Глеб с весёлым изумлением оглядел Германа.

– Скажи, пожалуйста, мон шер, а тебе случайно вчера вечером скучно не было?

– А чего такое-то?

– Ты ведь в городе вечером появлялся? Так? Я угадал? В хвойный лес, небось, опять захотелось?

– Да брось ты такие вещи вспоминать.… Ну да, правильно, дома собрался, потом съездил к Серому, ну, дельце у меня там было к нему небольшое, а потом на яхту уже окончательно завалился. Спать там так неудобно, в натуре, бока все отлежал!

– Точно?

– Зуб даю.

– Во сколько ты был у Серого?

– Да около десяти, в темноте еле к нему на фазенду по грязище-то проехал.

– А с семи до десяти что в городе делал?

– Послушай, чего-то я тебя не догоняю! Ты следил за мной, что ли? Откуда знаешь, что я в городе-то вечером был?

Глеб Никитин с состраданием посмотрел на Данилова.

– …Или паяльник? Твои кореша этим старинным инструментом всё ещё продолжают баловаться?

Данилов крутил на столе перед собой вилку и тщательно пытался сердито нахмуриться.

– Ну да, правильно.… Ещё кое-куда заехал.… Ненадолго. Твоё-то какое дело?! Ты вот на самолет сейчас прыгнешь и через два часа уже в другом государстве, а мне тут целую неделю без бабы в этом баркасе корячиться… Вот я и заехал напоследок, к этой, из паспортного стола, вроде как за допингом… А чо, нельзя, что ли! Нет, ну, правда, мужики, а?!

– Ладно, кончай истиной исходить, проехали.

Глеб прикрыл за собой балконную дверь.

– Лучше поясни-ка нам, что ты про Галину только что трепанул. Про её поклонников и прочее.

– А чо?! С ней и так всё ясно. Верняк, что это сама Галька кому-то из своих бывших раззвонила про то, что Марчелло наследство-то уже на себя оформил; вот они его и начали прессовать. Если он эту шалаву из дома срочно не погонит, то в ближайшие дни закопают его в лесу эти ребята, а денежки и особнячок через его законную супругу им достанутся. Фактически.

– Думаю, что до этого дело не дойдет. И всё-таки. – Глеб с грохотом пододвинул стул, снова сел за стол, по очереди пристально посмотрев на Виталика, и на Данилова.

– Что мы имеем? Непонятный взрыв месяц назад; во-вторых, вчера утром случился удивительный выстрел в Назара; в-третьих, вечером – наезд машины на Марека. Не многовато ли для такой скромной компании?! Как вы считаете? Да и наша пятничная встреча в парке с молодежью какая-то не совсем случайная была, тут ты прав, Виталик…

Панасенко не успел согласно кивнуть головой, как снова тихо пискнул звонок в прихожей. Дверь в кухню очень скромно приоткрылась и Антонина, с извинениями поглядывая на гостей, махнула мужу, показав, что откроет сама.

Мельком прислушавшись к голосам, Виталик поморщился.

– Соседка…

Продолжить он не успел.

Данилов даже вздрогнул и уронил на стол свою недопитую рюмку, когда страшно, в голос, запричитала в дальней комнате Антонина.

Мягко шурша тапочками, Виталик мгновенно выкатился из кухни. Во внезапно наступившей тишине было слышно, как он о чём-то громко говорил с женой, что-то спрашивал соседку. Антонина рыдала, потом опять с силой вскрикнула и, уже глуше, ровно заплакала. Голос Виталика тоже как-то потускнел, он перестал требовательно расспрашивать женщин, забормотал и через некоторое время вышел на кухню, к мужикам, бережно и плотно прикрыв дверь в комнату.

Растерянно начал мять ладошки.

– Это соседка наша, с третьего этажа, приходила… Фая, на кондитерской фабрике в сбыте работает… Говорит, что дочка её сегодня на дачах была, с детишками. Ну, мол, и сама, ну, дочка-то её, сама и видела… Серёжу-то нашего, Серова, ведь убили. Полиции там, в обществе-то, много, говорит, к его домику никого не пускают. Вот.

Стараясь не выпускать близкие слёзы из глаз, Виталик очень жалобно посматривал по очереди на своих друзей. Прислонился к косяку и, чтобы как-то занять беспомощные руки, по инерции поднял трубку зазвеневшего телефона.

– Марек. Говорит, чтобы тебя позвали.

Даже не стараясь полностью выслушать все далёкие телефонные крики капитан Глеб Никитин приказал:

– Приезжай. Мигом. Мы все здесь, у Панаса. Кончай сопли пускать, собирай свои костыли и быстро сюда.

И, не заметив, что положил трубку на самый край стола, растерянно взглянул сначала на Виталика, потом, быстро отводя глаза, и на Данилова.

Воскресенье. 17.30.

Мальчишник

– Да что же это такое?! Прямо напасть какая-то свалилась! Нет, с этим что-то нужно делать! Совсем распустились, никого не боятся, сволочи проклятые! На власти городские нужно давить, чтобы расследовали подробно всё, чтобы ответ полный дали! Поехали, мужики, сами разберёмся, что ли!

Виталик, полосато побледнев лицом и покраснев одновременно, кипятился, размахивая над столом короткими ручками.

– Отморозки эти, молодняк…

– Заткнись.

Не подымая глаз, Глеб Никитин тёр подбородок.