Когда спящий проснется. Медики шутят

Не особенно задумываясь, как это выглядит со стороны, Патрацкий почесал голову, взбив на макушке остатки волос, дернул плечом, шумно выдохнул через нос и тоже залез в рот, вспомнив, что еще с ужина между зубами, где-то в глубине застрял рубленый бифштекс с яйцом…

Мужик в горячке почуял в докторе своего и доверительно спросил:

– Ты их тоже видишь?

– Кого? – спросил доктор, нервно озираясь. Пока Двое-из-ларца примеривались, как надо мужика вязать.

– Червяков, – ответил мужик, «доставая» очередного «нематода» изо рта и внимательно рассматривая.

– Конечно, вижу. – Не стал переубеждать больного опытный доктор. – Ишь, как извивается, зараза!

Женщина с ужасом смотрела на чудного доктора, сопоставляя его с мужем.

Откуда ей было знать, что с психами спорить нельзя!

Патрацкий забегал кругами по комнате, при этом он крепко чесал голову, оставляя ногтями на лысине багровые полосы, подлетел к «трехногому» столу, припертому к стене и комоду, стукнул кулаком и сказал, как можно убедительнее:

– Мужчина! Надо срочно ехать в больницу. Червяков могут вывести только там!

Мужик не возражал. Женщина тоже.

«Светлое окно» проявило себя – понимание возобладало над галлюцинациями, потому запойный без всяких споров побрел к машине, по пути смахивая с головы «тараканов» и отплевываясь «червяками». В машине Патрацкий усадил больного в салон рафика, туда же загрузились на привычные места Саша с Гошей. А сам доктор устроился рядом с водителем, чтобы показывать дорогу в психоприемник на Потешной улице, куда обычно и отвозили алкашей еще задолго до Ивана Бездомного.

Патрацкий был уверен, что водители все тупые, города не знают и им обязательно надо показывать маршрут. Поэтому водители его тоже ненавидели. А кому понравится, когда тебе под руку постоянно говорят:

«Притормаживай, прибавь газу, направо, налево, перестраивайся, вон знак. Куда ты гонишь? Подуди ему! Включи сирену! Обгоняй, обгоняй»!

Садясь, Патрацкий все тем же начальственным голосом дал указание фельдшерам:

– Сопроводительный лист оформите!

Сопроводительные листы или сопроводки, которые в те времена валялись везде и в кухне вместо подкладки под горячий чайник, и в туалете, и в водительской комнате, для записи счета при игре в домино, лежали у фельдшеров во всех карманах…

Неизвестно, кто это сделал, ясно только, что кто-то из них написал одну сопроводиловку на больного, а другой – на доктора, в примечании которой в творческом порыве добавил, «больной в халате самовольно сел в машину 03 и выдает себя за врача».

В приемное отделение Патрацкий вбежал, оставив запойного мужика с фельдшерами. Зачем-то потрогал и раскидал журналы, лежащие на столах, несколько раз хлопнул дверью, убедившись, что спец-замок не сломался, а заклинен нарочно, и налетел на дежурную медсестру, которая пришла выяснить – что там за шум в приемном?

– Где врач? Мы больного привезли! – медсестра хлопала глазами, зевала, а доктор Наполеон, не получив ответа, выскочил в длинный коридор, чем совершил непростительную, можно сказать – роковую ошибку.

Коридор психоприемника – это сакральное место, куда больному можно пройти только в сопровождении санитара, только в одном направлении в сторону палат. А вот так бегать, да еще и кричать, размахивая руками – запрещено, потому что такое поведение работников психиатрической службы отвлекает от дела и злит.

Купцов с Короедовым, которые отлично помнили все правила поведения в психушке, придерживали под руки мужика с «белочкой», двери в коридор не касались. Они остановились в смотровом кабинете психиатра, и терпеливо ждали, покаа их примут.

Обе сопроводиловки они положили на стол.

Патрацкий, который помчался по коридору, выкрикивая «Где врач?», вернулся, так и не найдя никого. То ли от усталости старый скоропомощник забыл правила, то ли наплевал на них, не знаю. Он еще несколько раз выскакивал в коридор, кричал: «Кто-нибудь, примите больного!»

Наконец явился одуревший от безумных суток, сверкающий исцарапанной лысиной и добролюбовскими очками в железной оправе, психиатр.

Он подошел к столу, взял верхний сопроводок, прочитал и спросил, зевая:

– Патрацкий, кто? – он вопрошающе поглядел на двух из ларца.

Влетевший в смотровой кабинет следом за психиатром и успевший проверить все незапертые комнаты, Наполеон, плечом саданул шкаф и, долбанув по обидевшей его дверце кулаком, сказал:

– Ну – я! Я – врач Патрацкий!

– И давно он с вами? – спросил психиатр, обращаясь к стоящим фельдшерам.

– С утра, – предельно честно ответили Двое-из-ларца.

Патрацкий, не придавший значения этому диалогу, поскреб затылок, а потом, больно тыкая пальцем в грудь психиатра, сказал:

– Мы больного привезли. У него – белая горячка. Вы понимаете? Принимайте его скорее! И мы поехали! Нас ждут больные люди! – Патрацкий умолчал, что больше всего надеется хоть часик подремать на подстанции.

Психиатр поглядел на Наполеона и, с его сопроводиловкой в руках, молча вышел.

Спустя пару минут, в смотровую, хрустя суставами и зевая, вошли два здоровенных санитара, которые спросили:

– Кто, Патрацкий?

– Я – Патрацкий! – немедленно отозвался Наполеон.

– Пошли! – пригласили санитары.

– Пошли, – согласился он. Но на всякий случай добавил, – Я – врач!

– Да, мы знаем, – ответили «братья-санитары», и доктор, совершенно успокоившись, и ничего не подозревая, пошел с ними.

В санитарной комнате парни ловко вытряхнули врача скорой помощи из халата и одежды, оставив в одних трусах, потом также ловко напялили на него лиловую байковую пижаму без воротника и карманов с растянутой резинкой на штанах, так что они спадали при каждом шаге. Потом санитары завели доктора в отделение, где в палатах без дверей и с решетками на окнах пытались спать еще с полсотни различных психов, принятых днем и ожидающих подробного осмотра и сортировки по отделениям.

– Вон свободная койка, ложитесь.

Вот только тогда Патрацкий понял, что попался.

Он рванулся к двери, но не тут-то было. Открывалась она специальным ключом, и этот замок работал отлично.

Доктор поскребся, поорал, что он – врач! Ему ответили, что это всем известно и, в конце концов, когда впрыснули в ягодицу аминазину, он подергался и затих.

А Двое-из-ларца тем временем сдали мужика в горячке, спокойно доработали смену до восьми утра и, с чувством выполненного долга, уйдя с подстанции, завернули до ближайшей пивной.