Когда стреляют гаубицы

Он мечтал о том счастливом времени, когда жители всего села войдут в кооператив. Некоторое время назад он начал следить за специальной литературой, вырезал статьи, в которых, как ему казалось, содержались вопросы, интересующие его, и хранил вырезки в специальной папке. Вся беда заключалась в том, что ему не с кем было посоветоваться, а говорить о том, что задумал, на собрании членов кооператива он не решался. Кто с ним согласится? Назовут мечтателем, пошутят, да и только.

Скажут, что сейчас есть и поважнее работа. Но уж кто–кто, а он–то знает, что структуру почвы нужно улучшать, иначе не получишь хорошего урожая.

Шихтенберг усмехнулся: рассуждает, спорит сам с собой.

Он остановился перед воротами, над которыми был прибит фанерный лист, а на нем крупными черными буквами написано: «Сельхозкооператив «Свободная земля».

Во дворе Шихтенберг увидел свояченицу Грунделова, Герду. Она шла от амбара. Увидев его, она приветственно помахала рукой и сказала:

— Скотный двор уже начали строить, я только что оттуда. Начать–то начали, вот неизвестно только, когда закончим.

— Закончим, и гораздо быстрее, чем предполагали.

Герда провела обеими руками по зачесанным назад волосам и засмеялась, приоткрыв красивые губы, отчего редкие веснушки на лице будто пропали. В темных добрых глазах появились приветливые огоньки.

— Хорошо бы! — сказала она и побежала к амбару.

Шихтенберг смотрел ей вслед и думал: «Какая она молодая и красивая! Собственно, в селе все девушки такие, но в Герде есть что–то особенное. Она образованная, интересуется всем новым. А не сказать ли ей о моем плане?»

И Шихтенберг быстрыми шагами пошел за Гердой.

* * *

У Грунделовых существовала традиция: за столом собиралась вся семья. Есть не начинали до тех пор, пока все не усаживались за стол. До начала еды о чем–нибудь разговаривали, шутили. Почему–то Герда чаще всего становилась объектом насмешек. Иногда она сердилась на это. Особенно зло подшучивал над ней сам Грунделов, который был уверен, что в кооператив она вступила по принуждению, а не по собственному желанию.

Несколько лет назад на занятиях в профтехучилище Герда рассказала своим друзьям о книге Шолохова «Поднятая целина». Для Герды люди, описанные Шолоховым, создававшие колхоз в невероятно трудных условиях, были настоящими героями. Все заспорили о том, можно ли сейчас, и не где–нибудь, а здесь, организовать крепкий кооператив. Когда спор закончился, Герда встала и во всеуслышание заявила:

— Я лично вступаю в кооператив.

Все на миг замерли, а затем раздался гром аплодисментов. Герда покраснела до корней волос и, смутившись, села на место. Ей пожимали руки, поздравляли.

Идя домой, Герда поняла, что первый раз в жизни она одержала победу над собой. Зато дома ее решение вызвало бурю негодования: в пятнадцать лет девчонке не положено самовольничать! Однако в ней нашлось мужество, чтобы настоять на своем.

Тогда в их селе кооператив просуществовал всего–навсего несколько месяцев. Над членами кооператива смеялись, порой довольно зло. Особенно изощрялись богатеи.

Герда жила в семье Грунделова, который был женат на ее старшей сестре. Новая родня не нравилась Герде. Кузнец зарабатывал неплохо, но беда была в том, что его больше ничего не интересовало.

* * *

Герда с интересом выслушала рассказ Шихтенберга о том, как он собирается осушать заболоченный участок земли. Ее радовало, что он рассказал о своих смелых планах именно ей, а не кому–нибудь другому.

«Как хорошо, что есть люди, которых волнуют такие вопросы! Нужно будет все хорошенько обдумать. Прорыть каналы на полях — это полдела, нужно будет сделать переходы через эти каналы, а может, еще что…» — думала она, идя домой.

Герда не обращала внимания на лужи под ногами и не заметила, как дошла до дому. Она вошла в полутемные сени, где пахло сырой землей, железом и каким–то тряпьем. Держа под мышкой сверток с газетами, Герда вошла в кухню.

— Здравствуйте, — поздоровалась она и сняла с головы платок. Вымыв руки, бросила на себя беглый взгляд в зеркало и подошла к столу.

Села она напротив фрау Энгель, матери Грунделова, и его отца. Взяла кусок хлеба.

— Ну, что нового? — повернулся к Герде Грунделов.

Все присутствующие уже привыкли, что кузнец всегда одной и той же фразой начинает очередные нападки на Герду.

— Скоро место за столом рядом с тобой пустовать не будет, — продолжал кузнец.

Все недоуменно переглянулись.

— Чего это вы на меня так уставились? — Кузнец отрезал кусок сала и положил на ломоть хлеба. — Скоро у нас появится постоялец.

— Что еще за постоялец? — Фрау Энгель нахмурила лоб. — Я ничего не знаю.

— Я и сам только сегодня об этом узнал, — ответил кузнец, отправляя в рот внушительный кусок хлеба. Он хитро улыбнулся, оглядев недоуменные лица родных. — Ну, что вы на меня уставились, будто я фокусник? Ешьте спокойно. Или вам еда не по вкусу?

И он снова откусил хлеба. Настала тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов да чавканьем кузнеца.

— Ты, наверное, выпил уже? — проговорила Герда.

— Нет, ни глотка. Корчма сегодня закрыта. То, что я вам сказал, это правда. — Кузнец отложил нож в сторону. — Ваш кооператив сегодня побираться приходил.

Герда перестала есть.

— Да, да, не удивляйся. Шихтенберг сегодня ездил к солдатам, просил помощи. Вот они и пришлют к нам солдат, так что в каждом доме будет постоялец, чтобы вы знали. — Кузнец, довольный, откинулся на спинку стула.

— Ну и мысли же тебе приходят в голову! — возмутилась Герда.

— Ты что, не веришь?! Спроси у Шихтенберга!

— И спрошу!

— Ого! Да ты, я вижу, в самом деле не веришь мне, а?

— Не говори так, Шихтенберг сам говорил мне…

— Конечно, к нам пришлют на постой не простого солдата, а офицера. Так где ты его положишь спать, а? — Гельмут рассмеялся и добавил: — Небось пришлют такого красавца, что просто залюбуешься!..

— Оставь меня в покое!

— Ты их еще не знаешь! — Грунделов задумчиво покачал головой.

— Гельмут, скажи наконец, правда это или нет? — спросила Анна–Мария.

— Если я говорю, то правда!

— Иногда ты шутишь…

— Сегодня я говорю серьезно!

Герда недоверчиво посмотрела на него и спросила:

— А что они здесь делать будут?

— Строить вам свинарник!

И тут Герда вспомнила, с какой уверенностью Шихтенберг говорил о том, что скотный двор будет построен. Видимо, Шихтенберг решил сделать сельчанам приятный сюрприз.

— Ну что ж, будет очень хорошо! — громко произнесла она.