Когда тают льды. Песнь о Сибранде

К чести моих спутников, ни один из них не позволил оторопи возобладать над здравым смыслом. Мгновения хватило обоим: Деметра глотнула сквозь ослабшие пальцы мучителя живительный воздух, Люсьен вскинул ладонь, выкрикивая заклинание.

Рыжеволосого отбросило назад, прочь от обрыва, – и рука, ещё не отпустившая горло бруттской колдуньи, невольно потянула её за собой, дёрнув обратно на безопасную твердь. Там же Деметра и осталась, пережидая приступ сухого, надрывного кашля, в то время как Люсьен с перекошенным от напряжения лицом сделал несколько быстрых шагов вперёд.

Что делал молодой колдун, я не понимал – но то, как корчился от невидимых мук рыжий альд, сказало мне о многом. Но и я не позволил оторопи взять верх: выхватил двуручник из-за спины, раскрутил над головой…

– Нет! – хрипло выкрикнула Деметра.

Меч, уже почти опустившийся на голову вражеского колдуна, дрогнул в моих руках, отклонился от цели, царапнув кромку шлема и разрубив плотную кирасу на плече. Рыжий повалился наземь, клацая зубами. Победить Люсьена самоуверенному альду оказалось не под силу, что бы тот ни говорил: гильдия воспитывала прекрасных адептов, будущих свободных магов бескрайних земель.

– Он нам нужен живым, – отстранённо пояснил молодой брутт, подбирая свой посох. – Пока что…

Пока вязали по-прежнему обездвиженного альда, который всё силился, но так и не мог произнести ни слова, меня вопросами не донимали. Когда отволокли пленного к деревьям, где уже стояла, пошатываясь на нетвёрдых ногах, Эллаэнис, и я для надёжности дал рыжему предводителю нелюдей по макушке – заклятие заклятием, но я доверял лишь собственным методам – Деметра первой накинулась на меня, как рысь на близкую добычу:

– Ты – маг! Почему нам не говорил?

Я угрюмо молчал, лишь теперь осознавая случившееся. В тот момент продумать свои действия у меня не получилось: увидел врага, вспомнил нужные слова, сделал, как учил нахальный молодой брутт… и поразился результату не меньше окружающих. Вот только в отличие от них, чуда в своих действиях не увидел, и поступка этого стыдился, как и положено всякому честному человеку. Замарать свои руки и мысли тёмными силами – до такого ты, Сибранд, ещё не опускался…

– Говорил же – не такой он и деревянный! – хмыкнул Люсьен. – Поддаётся обучению! Хотя, по-честному, никогда бы не подумал…

– Быть не может! Я встречала самородков со стонгардской земли и почувствовала бы в нём искру! А он… он просто…

– Источник просыпается, – вдруг негромко, но так, что вокруг тотчас упала тишина, проговорила Элла. – Возможно, поэтому наш друг легко овладел… родной ему стихией. Сердце воздуха бьётся… всё громче…

И Деметра, и Люсьен мгновенно потеряли интерес к забавному недоразумению. Позабыв и про меня, и про альдского пленника, подошли к девушке, заглядывая ей в лицо. Эллаэнис стояла с закрытыми глазами и напряжённо хмурилась, кусая губы. Молчание затянулось; я заскучал. Сняв шлем, тряхнул головой, с благодарностью встречая холодный воздух: остудит горячие виски, взбодрит после жаркого боя.

Рыжий нелюдь в чувство приходить не собирался. Рука моя всегда была тяжёлой; в этот раз я силу свою и вовсе не рассчитал – двинул альда от души, не скупясь. Даже вражеский шлем для этого снять не поленился – чтобы удар уж точно цели не миновал. Отчего-то злился я на нелюдя больше, чем он того заслуживал; что-то возмущённое, гневное поднималось изнутри, когда я вспоминал высокомерного альда, едва не положившего обоих бруттских магов в одиночку… И как по капле выдавливал жизнь из неприветливой дочери Сильнейшего – тоже помнил.

В конце концов ждать мне надоело. Пока Эллаэнис колдовала, ни разу не шелохнувшись и не распахнув глаз, а двое её спутников что-то тихо обсуждали за девичьей спиной, я, не находя себе места, занялся делом: поймал испуганных коней, жмущихся у обрыва, привязал к обледеневшим деревцам. Альдские трупы перенёс подальше от Живых Ключей, за пределы равнины; обыскал да заложил камнями. Ни единого письма при нелюдях не оказалось; всё, что я нашёл – несколько самоцветов в карманах одного из них. Наших самоцветов, стонгардских – в альдских горах таких не сыщешь.

Пока я раздумывал над тем, как мне поступить дальше, и какие планы у моих бравых спутников – уже вечерело, и тени бросили свои краски на истоптанный за время боя снег и обледенелые скалы – Эллаэнис вдруг шумно вздохнула.

– Здесь, – с тихой уверенностью произнесла она, открывая глаза. – Как мы и думали. Это здесь…

Альдка, пошатываясь, прошла на середину ледяной глади озера, ступая по возможности мягко и осторожно, и раскинула руки, щёлкая пальцами. Тотчас заплясали весёлые огоньки на меховых рукавах, перебрались на плечи…

– Тхае, – невнятно выплюнул вдруг связанный альд. Я глянул на пленника с нескрываемым удивлением: после моего удара нелюдь пришёл в себя слишком быстро. – Долго же ты будешь взывать к сердцу стихии! Мы старались двое суток – сколько уйдёт у тебя, прежде чем понять?

– Как бы ты ни плевал ядом, почтеннейший Нуарэ, – отозвалась вместо альдки Деметра, – а только не сумел добыть сердце воздуха. Знатный род да древняя кровь оказались бессильны против простейшей головоломки? Так и не сумел найти верный путь?

– Сумел, дражайшая Деметра, – осклабился рыжий, – просто ключ долго подбирал…

Я из их разговора понимал примерно половину. Оба говорили на альдском, и у дочери Сильнейшего он оказался превосходным – беглым, уверенным, с дивными гортанными звуками и переливчатыми слогами, без мало-мальски различимого акцента. Даже сам Нуарэ подбирал слова чуть дольше – хотя, возможно, всё ещё сказывался крепкий удар по голове.

– Не говорите с ним, – подала голос от озера Эллаэнис, не глядя на пленника. – Он путает вас нарочно. Не мешайте…

– Бездарность, – лениво бросил рыжий, окинув тонкую фигуру альдки мимолётным взглядом, – постигшая в полной мере лишь воровскую науку. Выучилась нескольким простейшим трюкам, какими ярмарочные колдуны зарабатывают свои медяки – какой позор для представительницы одного из древнейших альдских кланов…

Элла вспыхнула от нелестных слов, и яркие блики, охватившие девичью фигурку, разом погасли. Впрочем, отвечать сородичу она не стала – вновь напрягла последние силы, щёлкнула пальцами, нахмурила серый лоб, быстро шевеля побледневшими губами…