Когда ты была рыбкой, головастиком - я...
Шрифт:
I
Когда ты была рыбкой, головастиком — я,
там, в палеозойской мгле,
мы, рядом поплыв сквозь суровый отлив,
через слякоть и слизь — к земле,
хвостами били изо всех сил
в глубине кембрийских болот,
жизнь была молода, и уже тогда
я любил тебя, не зная забот.
II
Мы любили и жили без всяких тревог
и умерли без труда,
в щелях ордовикской коры до поры
дремали мы в толще льда.
Поднялись континенты, согрелся мир
по прошествии долгих лет,
и, припомнив свой пыл, из наших могил
мы выползли вновь на свет.
III
И вот мы амфибии, в чешуе и с хвостом,
и желты как смертный венок,
мы вились кольцом под каждым стволом,
мы ползли через грязь и песок.
Слепые, безгласные, трехпалыми лапами
чертили мы наугад,
в сплошной темноте, в тишине, в пустоте
путей не знали вперед и назад.
IV
Всё
не была наша смерть горька,
сохранили наш след на тысячи лет
мезозойские берега.
Но прошла за эпохой эпоха, и вот
сон растаял, сгинула мгла,
и спешим мы встречать утро жизни опять,
и ночь смерти опять прошла.
V
И в джунглях мы средь лиан много дней
порхали, легки и сильны,
ароматы впитав деревьев и трав
даже ночью, не видя луны.
Эти годы прекрасны были, мой друг,
и сердца наши бились в такт,
мир был многолик, и придумать язык
мы пытались то так, то сяк.
VI
Жизнь и любовь, одну за другой
мы по странным кругам прошли,
были рядом всегда, через дни и года,
новый облик мы обрели.
Настало время, и жизни закон
пробудил в нас душу, как мог,
и исчезла тень, и забрезжил день,
и душе приоткрылся Бог.
VII
Я топтался, как тур, я ревел, как медведь,
и бродил, не ища наград.
и не было слёз, и волны волос
тебя укрывали до пят.
И в пещере нашей ни огонька,
ночь спутала все следы,
и краснеет луна, и река холодна,
и кости зверей тверды.
VIII
Взял обломок я камня и заточил,
нет инструмента грубей,
нашел берцовую кость и, лелея злость,
подогнал ее поточней,
и после спрятался в тростниках,
где у мамонтов водопой,
бугры мышц и жил мой камень пробил,
зверя я победил, и он — мой.
IX
Над долиной лунной разнесся крик,
звал я родичей и друзей,
и пришел весь наш мир на багряный пир,
племя наше, что всё смелей.
Над каждым куском, над каждый хрящом
мы дрались, а потом легли
и, щека к щеке, рыча на песке,
о чуде мы речь вели.
X
Я вырезал ту битву на лопатке оленьей
жестокой, мохнатой рукой,
и на пещерной стене, тебе и мне,
и всем, кто придет за мной.
Наш закон был — кровь, и сила, и мощь,
тогда, на рассвете дней,
и эпоха Греха была далека,
пока не стали клыки слабей.
XI
Было это всё миллион лет назад,
никто не помнит о том,
в мягком свете ламп так уютно нам,
и мы завтракаем вдвоем.
Твои глаза глубоки, как в девоне ручьи,
и волос черен, как смоль,
ты так юна и жизнью полна,
душа невинна твоя — но, позволь,
XII
в юрской глине таятся твои следы,
в эоценских плитах — твой взгляд,
и бронзовый век помнит наш бег,
наши кости в песчанике спят,
стара наша жизнь, и любовь стара,
смерть всегда нас готова взять,
но если и так, кто решится дать знак,
что не будем мы жить опять?
XIII
Ведь еще в тремадок Господь даровал
крылья душам, из рода в род.
он посеял нас в предрассветный час,
и я знаю — никто не умрет,
хоть растут города, где цвели луга
и сражались копьем и пращой,
и телеги скрипят, где века назад
мамонт спал во тьме ледяной.
XIV
И пока в «Дельмонико» мы сидим
среди всей этой красоты,
выпьем, радость моя, за года, когда я
головастиком был, а рыбкой — ты.
Постскриптум
Насколько я знаю, моя дань памяти Смиту осталась единственной статьей, когда-либо написанной о нем или о его поэме. Я планировал выпустить целый цикл очерков об «авторах одного стихотворения», а возможно, даже собрать их в отдельную книгу, но пока я сделал только три. Моя хвалебная песнь Эрнесту Тейеру и его «Кейси-отбивающему» впервые появилась в «Sports Illustrated», а позже расширенный ее вариант стал введением к моей книге «Аннотированный «Кейси-отбивающий» (1967). Историю рождественского стихотворения Клемента Мура можно найти в предисловии, написанном мною для сказки Л. Фрэнка Баума «Жизнь и приключения Санта-Клауса», которую переиздал «Dover» (см. главу 16 настоящей книги), а также во введении к моей «Аннотированной «Ночи перед Рождеством» (Амхерст, штат Нью-Йорк: «Prometheus», 2003).
В тот период, когда Смит писал свою балладу, тема пар, которые вспоминают свою любовь в предыдущих воплощениях, была широко распространена и в поэзии, и в художественной прозе. Самый известный пример — «Осада Вальхаллы» Киплинга, у которой строфика точно такая же, как в балладе Смита [109] . В «Осаде» есть, например, такая строка: «Ибо я был богом инков тогда, а она — Королевой Морей». Поэму У.Э. Хенли «К У. А.» [110] , завершающуюся словами «Когда я царем Вавилона был, а ты девой-рабыней была», также широко цитировали во времена Смита. Надо заметить, что среди бестселлеров начала 1890-х найдутся десятки романов, в которых так или иначе отражалась тема любви, проходящей череду реинкарнаций. Но лишь Смит придумал соединить идеи реинкарнации и эволюции. Если в английской художественной прозе или поэзии и существуют какие-то более ранние примеры такого сочетания, я с ними не сталкивался. Не знаю и о более поздних примерах, достойных хоть какого-то упоминания. Наверняка балладу Смита не раз пародировали, однако я знаю лишь средней руки пародию, вошедшую в книгу Грантленда Райса «Лишь самые отважные…» (1941).
109
В балладе Киплинга строки сдвоенные, так что строфа состоит
из четырех строк, а не из восьми, как у Смита.110
Уильям Эрнест ХЕЙЛИ (1849–1903) — английский поэт, критик, издатель.
Поначалу у меня возникло искушение откомментировать геологические термины, встречающиеся у Смита, но я решил, что это ничего не прибавит к его поэме. «Дельмонико» в строфе XIV — это, разумеется, знаменитый роскошный ресторан на Манхэттене. При Смите он располагался на углу Пятой авеню и Пятьдесят четвертой улицы, где и пребывал вплоть до 1923 года, когда заведение скончалось естественной смертью. В конце 60-х Лейтли Томас даже издал о нем целую книгу — «Дельмонико»: сто лет великолепия».
Я в долгу перед Джанет Джарист — это она разыскала первую публикацию «Эволюции» — в «New York Herald» 22 сентября 1895 года. Текст разбит на четверостишия и проиллюстрирован пятью рисунками. Подписи нет! Несколько лет спустя Смит добавил еще семь катренов, и этот окончательный вариант вышел в «New York Morning Journal». Можно разделить приведенные выше строфы на четверостишия и пронумеровать их (от 1 до 27); в первой публикации отсутствовали катрены 15–19, 25 и 26.
В полных восьмистишиях (от I до XIII) по сравнению с первоначальным текстом были сделаны следующие изменения:
Строфа I, строка 3: скользкийзаменено на суровый,
IV, 6: минул — на растаял,
V, 4: под светом луны— на не видя луны,
X, 8: тупей— на слабей,
XII, 8: встретимся мы— на будем мы жить.
Все пять исправлений явно пошли на пользу.
Google выдает множество постов, авторы которых сообщают о своей беспредельной любви к этой поэме и о своих родственниках, которые знают ее наизусть, от начала до конца. Некоторые упоминают и о том, как Джин Шеферд читал «Эволюцию» в своей популярной радиопрограмме.
Смит умер 8 апреля 1908 года. Его сраженная горем вдова и июня покончила с собой, приняв яд. Это была ее вторая попытка самоубийства. Она умерла у себя дома, в нью-йоркском Флэтбуше [111] . Об этом было сообщено в «New York Times», 11 июня 1908 года.
111
ФЛЭТБУШ — район Бруклина.
Часть VI
РЕЛИГИЯ
Глава19
Занимательный случай Фрэнка Типлера
Трудно поверить, что Фрэнк Дженнингс Типлер действительно существует. Это весьма уважаемый физик, он работает в Университете Тулейна [112] и является автором многих научных статей. Кроме того, он выпустил две книги, принадлежащие к числу самых необычных и диковинных текстов о религии, какие когда-либо появлялись на свет: «Физика бессмертия» (1994) «Физика христианства» (2007).
112
Университет Тулейна располагается в Новом Орлеане.
Новообращенный католик, Типлер убежден, что все великие новозаветные чудеса объясняются с помощью законов физики! Христиане с давних пор верили, что чудеса — нарушение Богом законов природы; на самом же деле, говорит Типлер, Господь, являя чудо, использует эти законы. Моя рецензия на книгу Типлера 2007 года вышла в «Scientific American» (март/апрель 2008).
Физика христианства» Фрэнка Типлера, специалиста по математической физике из Университета Тулейна, явилась продолжением его же «Физики бессмертия», ставшей бестселлером в Германии еще до того, как в нашей стране ее в 1994 году опубликовало издательство «Doubleday». В предыдущей книге Типлер утверждал: всякий, кто разбирается в современной физике, волей-неволей вынужден поверить, что в некий момент отдаленного будущего (Типлер называет его «точкой Омега», заимствуя термин у палеонтолога-иезуита Тейяра де Шардена) Господь воскресит каждого человека, когда-либо жившего на земле, и даже всех, кто мог бы жить! Наш мозг будет сохраняться в виде неких компьютерных аналогов, и мы обретем новые духовные тела, чтобы во веки веков счастливо пребывать в раю, описанном в Новом Завете.
В новой же книге, изданной «Doubleday» в 2007 году, Типлер заходит гораздо дальше. Он заявляет, что современная физика способна еще и представить убедительные объяснения всех чудес, лежащих в основе христианской веры, подтвердив тем самым их историческую достоверность, а заодно и дать интерпретацию множества чудесных событий, которые якобы продолжают иметь место; особенно это касается явлений, связанных с католическими святыми. «С точки зрения новейших физических теорий, — пишет Типлер во введении, — христианство — не просто религия, но и экспериментально верифицируемая наука». Перевернитесь в гробу, Мэри Бейкер Эдди!
Неудивительно, что Типлер стал консервативным, ортодоксальным католиком. Свое религиозное обращение он объясняет влиянием Вольфхарта Панненберга [113] . «[Он] провел пятнадцать лет в неустанных попытках — и наконец сумел убедить американского физика (то есть меня) в том, что христианство, неразбавленное кристально-чистое христианство, на самом деле может быть истинным и наука способна это доказать».
Воспринимать чудеса, пишет Типлер, можно:
1) как сверхъестественные события (возможно, вымышленные), которые нарушают законы природы (на этом, как хорошо известно, настаивал Дэвид Юм);
113
Панненберг родился в 1928 году на территории нынешней Польши. Самые известные его труды — «Иисус: Бог и человек» (1968) и «Систематическая теология» (1994); оба написаны под большим влиянием Карла Барта [Карл Барт (1886–1968) — швейцарский теолог-кальвинист, один из основоположников диалектической теологии.], который в шестнадцать лет испытал переживание, сходное с обращением Савла (будущего апостола Павла) по дороге в Дамаск.