Когда усталая подлодка...

Через полтора часа, под зубовный скрежет Б.П., и я хвалился парочкой заполненных графочек. Б.И., отвергнув притязания Б.П. на сдачу зачета, отправился в каюту. Передохнуть.

Б.П., затолкнув меня в штурманскую рубку, учинил разбор полетов. Внешне Б.П. был совершеннейшим симпатягой. Среднего роста. Ладно скроен и крепко сшит. Всегда с аккуратной прической белокурых, вьющихся волос. Глаза — серо-голубые, с белыми, но длинными ресницами. Ариец, да и только. Говорит четко и понятно. Не мусорит свою речь лишними междометиями. Матерным языком не злоупотребляет, кроме случаев крайнего возбуждения или гнева. В гневе его прекрасное русское лицо преображается далеко не в лучшую сторону. От внешних дужек ноздрей, двумя скобами до подбородка образуются уродливые складки. Голос, баритон, начинает заполняться желчной скрипучестью. Симпатяга остался за дверью штурманской рубки, а передо мной скрипел и громыхал громом непосредственный и старший начальник в одном лице.

— Штурман, бля! Ты какого х… не оповестил меня, а сам полез к Борису Ивановичу?…

— А что, нельзя? Чего это ты уготовил для меня роль оповестителя?…

— Да ты что дуриком-то прикидываешься?… Я пою, кормлю Б.А., чтобы он проигрывал, а ты будешь пожинать плоды? Вот те х…!… — в запальчивости раскалывается Б.П.

— Вот те раз! Ты что, и в самом деле ченчуешь с Б.А. таким образом?… — изображаю удивление.

— Ты только об этом не проболтайся. Иначе нам всем хана … — разом сникает Б.П.

— Не проболтаюсь. Ну, а ты, Борис Петрович считай, что это был мой ответ лорду Керзону …

— Какой ответ и какому еще Керзону?…

— А помнишь, как ты меня науськал заявиться к флагминеру флотилии с «протокольным» коньячком?…

— А-а! Ха-ха-ха! … — развеселился Б.П., и вновь стал обаятельным мужиком.

— Подписываем конвенцию о предотвращении инцидентов в море? … — продолжая смеяться, предложил Б.П.

Весьма своевременно. Ибо Борис Иванович начал охладевать к игре в одни ворота. Подвернувшийся случай вновь разогрел его интерес.

— Не найдется ль для мальца полстаканчика шильца … — промурлыкал Б.А., как-то появившись в штурманской рубке. В руках он мял хорошую тараньку.

— Шила в мешке не утаишь! Сейчас, Б.А., спроворим. В самый раз будет, обед на носу. Перо — сам Бог велел!… — поддержал я его усмирения, достав канистрочку из сейфа.

— А ты что, не будешь что ли? … — завидев на прокладчике один стопарь, удивился Б.А.

— Извини, нет. В море у меня это дело организм не принимает. Даже вино не пью…

— Не может быть! Ты либо больной, либо малахольный. Впрочем, как знаешь … — Б.А. выверенным движением отправил содержимое стакана по прямому назначению. Крякнул, нюхнул тараньку и стал ее чистить.

— Ты, вот что … скажи вестовым, чтобы они твое вино мне отдавали. Идет?…

— Где наше не пропадало? Идет. Только ты должен будешь выигрывать у Б.И. тогда, когда я скажу. Идет?… — выставил я свое условие.

Для чего? Я и сам не знал. Видимо из подспудного духа противоречия, Б.П. просит об одном, а я о другом.

Посасывая ломтик тараньки, Б.А. уставился на меня несколько удивленным взглядом, что-то прокрутил в мозгу и молвил:

— Это не проблема. Отдеру, будь спок. Только на фига это тебе надо?

Но ни словом не обмолвился о том, что Б.П. просит о противоположном. Как к концу похода признался нам Б.А., в этой ситуации он мгновенно просчитал открывающиеся перспективы.

Выиграл — получил приз, проиграл — опять приз. Не жизнь, а малина!

— Ну-ну, сказал я сам себе. — Я этих салаг раскручу так, что они с ночи будут думать о том, как обеспечить мой предстоящий день. Чтоб все было чин-чинарем: перзав, перо и перу. Небольшое пояснение. Перзав — лечебно-профилактический стопарь перед завтраком, перо — законный, наркомовский, перед обедом, и перу — поощрительный, после трудов ратных, перед ужином.

Турниры Б.И. и Б.А. приобрели более напряженный характер, но … завершались в рамках, строго оговоренных секретной конвенцией. Ничья — мой день сдачи зачетов. Победа Б.А. — променад по кораблю. Не без головомойки Б.П. Чего греха таить, в этот день и мне доставалось от Б.И. в результате круглосуточной близости. Не забывал в этот день спустить на меня собак и Б.П. Как-никак помощник командира, каптри и на пару лет старше по возрасту. Всегда, в любой день, был доволен и сладострастно потирал руки Б.А. Каплей. Групман. Как-то выявили слежение за собой и много суток носились по океану, пытаясь оторваться. Вроде бы оторвались, а может, американцы натешились погоней и решили дать передых своим противолодочным силам, да и уже пора было смещаться в сторону дома. Турниры возникали спонтанно и слабо соответствовали условиям конвенции. Несколько «ничьих» подряд, утвердившееся доверие Б.И. к работе штурманской боевой части позволили мне по графочкам сравняться с Б.П. Допустил непоправимый промах и сам Б.П. Как-то имел неосторожность упрекнуть Б.А. в борзоте и невыполнении конвенции:

— Не слишком ли много «ничьих»? Не оборзел ли ты Б.А.? Может мне пора лишить тебя стопаря? А?…

— Ах, так! Ну, ты еще побегаешь за мной, как половой в кабаке, с рюмочкой и икоркой на подносе!… — вскипел праведным гневом каплей Б.А.

Разносил он Б.И. на всех полях: шахматном, футбольном и коши. Променад по кораблю стал столь частым, что Б.П. почти не появлялся на ГКП. Убегал в корму до самого девятого и десятого отсеков. Лично руководил командирами отсеков по возвращению «лохани» в первозданный вид корабля-атомохода. Почему-то он решил, что в этом прослеживается рука штурмана.

— Ну, бля, штурман! Это твои ответы лорду Керзону? Ты у меня на берегу напляшешься, через день будешь носиться с «макаровым» (пистолет») на жопе, по патрулям и дежурствам, как баба с писаной торбой… — как-то выпалил он, ворвавшись в штурманскую рубку.

— ?!…

— Не делай вид, что ничего не понимаешь… — и убежал, не утруждая себя мнением второй стороны.

До прихода в базу мы не общались. Породнить меня с «макаровым» (помощник расписывает офицеров корабля на все наряды) ему не пришлось. В горячности он, видимо, забыл, что я был с другого экипажа и сойду с корабля сразу по возвращении в базу. Будем служить на одной флотилии, но на разных кораблях и на разных дивизиях. От наставничества Бориса Ивановича Громова, и не только в этом походе, мы очень много получили хорошего.

Через десяток с небольшим лет Борис Петрович Жуков приведет новейший и мощнейший рпк СН 667-БДРМ проекта на нашу флотилию. К этому времени я, четыре года откомандовав рпк СНом (ракетный подводный крейсер стратегического назначения) 667-БД проекта, уже два года был в должности замкомдива по подготовке командиров и стремился, хоть в чем-то, походить на моих адмиралов-наставников. Их наставления хотелось и надо было записывать в ЗКШ. И хранить вечно. Что я и делал. Сейчас, с удовольствием, озвучиваю.

Сироты

Октябрь-ноябрь, гнуснейшая пора для обитателей одной шестой части планеты Земля, под названием: Российская империя, СССР, Россия, — одним словом — Русь. Как она только не называлась, как не перестраивалась, но от злого рока ей не удается избавиться. Преследует родимую Русь всякая гнусь в эту пору, хоть плачь! Испокон веков, ежегодно и именно в эту пору, на нее сваливаются хляби небесные, вероломно и неожиданно. Этому явлению нашли объяснение — география, мол, такая. География — географией, но не мешало бы и предупреждать о дождях и снегах. Но чем объяснить сваливающиеся на нее напасти, право слово, как снег на голову — но другого плана и в эту же пору?! Всякие там перевороты, стрелки, разборки — после которых кровь людская, хоть и не водица, но плещется и льется через край, как хляби небесные. Разве это не злой рок?