Когда взорвется газ?
Шрифт:
Внимательно перечитав написанное, Марч подправил текст в нескольких местах, убрал одну запятую и две добавил, потом включил систему кодирования. Через несколько секунд буквы на экране запрыгали, меняясь местами и образуя совершеннейшую абракадабру. Но это было еще не все. Кевин задействовал второй уровень кодировки. Теперь изменились сами буквы: некоторые превратились в иероглифы, некоторые — в арабские письмена, некоторые в непонятные значки. В таком виде особо секретная депеша ушла в штабквартиру ЦРУ. Теоретическая вероятность ее перехвата и расшифровки равнялась 0,3 процента. На практике это означало невозможность несанкционированного прочтения.
В середине недели короткий, совершенно
Зал дорогого ресторана «Гостиный двор» на Максимилиан-штрассе был пуст, только в углу, у окна, сидела хорошо одетая пара.
— Ты практически не изменилась, — широкоплечий костистый мужчина с орлиным профилем и холодными прищуренными глазами, улыбаясь, поднял большой шарообразный бокал с густым красным вином на донышке. Улыбка мало смягчала его облик, а взгляд, как наждак, царапал лицо сидящей напротив высокой бесцветной женщины.
Женщина держала перед не знающим косметики лицом бокал другой формы и с белым вином, но большой, как у Джулии Робертс, рот все равно был красным, как будто она злоупотребляла яркой помадой.
— Ты тоже, — произнесла она низким голосом. — Только седины прибавилось…
— Годы идут, — философски произнес Кевин Марч. — Давай выпьем, девочка, за нашу молодость!
Он пригубил вино. Женщина последовала его примеру.
Официанты принесли блюда, синхронно подняли блестящие колпаки. Заказ делал Марч. Себе он выбрал стейк средней прожарки, а Инге полдюжины виноградных улиток. Сердце женщины растаяло: он помнил ее вкусы…
— Ты все так же здорово метаешь нож? — дождавшись, пока официанты отойдут, спросил Кевин.
Инга Шерер поморщилась и пожала плечами.
— Если и хуже, то ненамного. Тренируюсь часто.
— Но объясняешь, что выучилась на курсах восточных единоборств. Зря. Там совсем другая техника броска, чем в Форт-Брэгге. [8] Не жалеешь, что ушла из Фирмы?
— О чем жалеть? Что не успела никого отправить на тот свет? С меня хватило тех восьми недель первоначального курса…
8
Форт-Брэгг — центр подготовки «зеленых беретов» в США.
Женщина зажала изогнутыми щипчиками закрученный известковый домик, а узкой вилочкой ловко извлекла и отправила в рот упругое тельце его хозяйки. Сделала глоток вина, так же ловко вылущила следующую улитку.
— Зачем я тебе понадобилась?
— Соскучился. — Кевин отрезал кусочек розового на срезе мяса и с аппетитом проглотил.
— А-а-а… Это все объясняет. Так что от меня требуется?
— Для начала копии документов по русскому проекту, — буднично ответил Марч. И на всякий случай пояснил то, что и так было понятно: — По «Синему потоку».
Инга допила свой бокал, из-под паркетного пола мгновенно появился официант, тут же вновь его наполнил и исчез. Она равнодушно принялась жевать очередную улитку, как будто не расслышала сделанного предложения.
— …Потом ряд консультаций и, возможно, еще какие-нибудь незначительные услуги, — невозмутимо продолжил Кевин. Он хорошо знал свою старую знакомую. — За все это ты получишь гонорар — сто тысяч евро!
Инга усмехнулась.
— Почти столько составил мой бонус за подписание контракта!
Кевин покачал головой.
— Бонус всего десять тысяч,
на него не купишь собственный домик. А за сто шестьдесят — вполне можно подобрать что-нибудь приличное. С учетом твоих заслуг и нашего давнего сотрудничества я уговорю начальство на полторы сотни…Он снова поднял бокал.
— Надеюсь, мы договорились?
Инга Шерер усмехнулась еще раз:
— Ну, с учетом твоих заслуг и давнего сотрудничества…
Они выпили, и разговор пошел по совсем другому руслу. Собственно, теперь говорила только Инга, а Кевин внимательно слушал. В его нагрудном кармане крохотный цифровой диктофон бесшумно фиксировал каждое ее слово. Потому что «Лошадь» рассказывала не о своей личной жизни, а о тонкостях строительства газотранспортных систем.
За десертом Инга приступила к рассказу о самой главной части проекта, его сердцевине.
— В трубопроводе очень важно поддерживать постоянное давление. Если оно снизится — падает объем прокачки, если повышается — возникает опасность взрыва, — со знанием дела объясняла она, ковыряя ложечкой клубничное парфе и смакуя сотерн. — Чтобы обеспечить нормальную работу магистрали, необходимо согласовывать работу сотен насосов, тысяч задвижек, вносить коррективы с учетом температуры окружающей среды, словом, обеспечить оптимальный режим перекачки… Для этого существует специальная компьютерная программа, которая разрабатывается индивидуально для каждого трубопровода. Она — мозг любой газотранспортной системы, интеллектуальный продукт, который, в отличие от тысяч километров труб, фиддингов, вентилей и заслонок, не имеет материального воплощения. Его невозможно увидеть, пощупать, проверить…
— Это очень интересно, девочка, — задумчиво проговорил Кевин Марч. Он курил сигару и пил арабский кофе с портвейном «Черчилль». — Думаю, мы еще не раз поговорим об этом. А теперь я хочу выпить за твой ум… — Поймав ждущий взгляд женщины, он добавил: — За твой ум и красоту…
Щеки Инги раскраснелись от изысканной еды и хорошей выпивки. Она даже опьянела и утратила обычную сдержанность.
— Я хочу у тебя кое-что спросить, Кевин, — отставив рюмку, спросила фройлян Шерер. — Только обещай мне, что ответишь правду!
— Конечно, обещаю! — с предельной искренностью заверил Марч, который, в силу рода деятельности, ежедневно лгал и как минимум раз в неделю совершал клятвопреступление.
— Это правда, что мне дали рабочий псевдоним «Лошадь»?
— Что за глупости?! — убежденно возмутился Кевин, который сам этот псевдоним и придумал. — У тебя красивое личико и великолепная фигура!
— Ты умеешь быть милым, когда захочешь…
«Лошадь» протянула через стол руку и погладила ладонь своего куратора. Марч сдержал тяжелый вздох и изобразил страстную улыбку. Хорошо Джеймсу Бонду — он работает и спит исключительно с сексапильными красавицами. В жизни так не бывает. Личные и служебные интересы, как параллельные прямые, никогда не соприкасаются. Разведчику далеко не всегда приходится делать то, что нравится. Но деваться некуда!
Центральное разведывательное управление США, как и любая спецслужба мира, является строго засекреченной организацией. Но и внутри «Фирмы» имеются разные уровни секретности, что наглядно проявляется в цвете пропусков сотрудников. Гражданский обслуживающий персонал — уборщики, курьеры, повара — вставляют в прорезь турникета желтый пластиковый прямоугольник. У машинисток, секретарш и референтов оперативных отделов пропуска розовые. У офицеров-оперативников — красные. У агентуристов — зеленые. У военных планировщиков — синие. У стратегических разработчиков — фиолетовые. У шифровальщиков — черные. У старших менеджеров — серебряные. У высшего руководства — золотые…