Когда взорвётся Кракатау

Потряс мешком. А что им трясти, двойка уже стоит.

– Но потерял.

Вот удивите меня. Расскажите, что в школе испытывали аннигилируемый порошок. Рассыпали над первым попавшимся мешком с физкультурой, и он исчез. Ненадолго. Пока изобретали порошок обратного действия, прошёл урок физкультуры.

– Я его по всей раздевалке искал! Под всеми куртками посмотрел.

Физкультура – второй урок. Сразу после неё и позвонил.

– Как живот?

Насупился, руку прижал к диафрагме, глаза стали изучать пол.

– Болит ещё.

– А голова?

Супиться дальше было некуда. Рука дёрнулась выше, но осталась на животе, глаза закатились.

– Поехали. Я с работы ушла.

Егор бодро подхватывается и топает к выходу. Прихрамывает. Надо погуглить, может, осложнения головной боли какие новые открыли. Отдаёт в ноги. Особенно в правую пятку.

– А что английский? – бреду я следом за сыном. Кажется, это заразно. В пятке стреляет, начинаю хромать.

Егор что-то подвывает. Наверное, это означает, что всё хорошо.

Дома раздеваемся, моем руки, пьём теплую водичку и забираемся под одеяло. Всё-таки голова… Или нога. Болит же что-то!

Температура нормальная.

Дездемона – спутник. Сильно. Какой-нибудь Отелло сходит с ума, постоянно глядя на него.

Телефон.

– Танюша, привет!

Кошусь на Егора и выхожу из комнаты. Дверь прикрываю – я же хорошая мать, пускай ребёнок отдохнёт. Попугая загнала в клетку и прикрыла тряпкой, чтобы не чирикал не вовремя. Но сейчас – звонок.

– Я уже дома, – шепчу. – У Егора живот болит.