Когда я узнаю об этом

Лене недавно нашел небольшую подработку, успел сосватать для фотосессии своего бывшего студента, нынче фэшн-фотографа для бренда нижнего белья… она была очень рада.

И вот такая трагедия.

…Объявился маньяк, – затащил ее на стройку, надругался, вышел, но кого-то увидел, вернулся и добил ножом. Это все недалеко от моего дома. Если честно, то ни «кого-то увидел», а меня увидел он, я проходил случайно. Он испугался, что его разоблачат и вернулся к своей жертве…

Не могу поверить. С ней не должно было такое случиться. С кем угодно, но только не с ней.

Как затащил? Почему она не закричала, не отбилась, не убежала?

Столько вопросов…

Она сейчас стоит у меня перед глазами, живая и такая энергичная. …Пересекались часто, она жила в том соседнем доме, который видно из окна. Улыбнемся друг другу и дальше по своим делам. А теперь что? Она никогда не выйдет из подъезда? Я никогда не увижу ее искрящуюся флюидами походку?

…Из ворот кладбища выходил, как во сне, и тут меня подхватили под руки два бритоголовых детины. Я – высокий ростом, но эти два типа реально, были как два циклопа. Схватили как в клешни. Что-либо предпринять, сообразить, было нереально. Нападавшие, видимо, до этого уже потаскали таких как я, по улицам, наверняка имели опыт в правоохранительных органах. Дальше они мне ловко заломили руки и затолкали в машину, – перед глазами видел только асфальт и почему-то бычки с отпечатками помады.

В машине все по сценарию: повязка на глаза, угрозы в ухо и тычки кулаком в бок.

Ситуация нелепая.

В машине я понял, что родственники Лачинской вымогают у меня 10 миллионов и наняли исполнителей. У них якобы есть доказательства, что насильник и убийца – это я. На ноже мои отпечатки. Но главная улика, – запись с камеры наблюдения. По какой-то нелепой случайности я там проходил именно в ту ночь, три дня назад, и попал на камеру.

Тот проклятый вечер. Возвращался домой, и черт меня дернул свернуть в переулок, где стройка. Очертания громоздкого «недостроя» напоминали крепость из «Игры престолов», решил сфотографировать для соцсетей. Вот дурак. Потом подошел ближе – разглядел зияющие дыры вместо окон, кран, бетонные плиты, горы песка и строительного мусора.

И тогда я услышал хриплые крики. Прислушался, из здания шли какие-то звуки, и как обычно я все свалил на бомжей. И когда увидел того человека – действительно принял его за бомжа.

– Она была еще жива, маньяк убежал, но наткнулся на тебя и вернулся, чтобы ее добить…, – упрекнул меня голос с переднего сиденья машины.

– …Из-за тебя пырнул ножом, – упрекнул меня голос слева.

– Нож у нас, на нем будут твои отпечатки, – заверил меня голос с переднего сиденья.

– Вы не того взяли. Маньяк на свободе, – я при чем?

– Молчи, сука, – попросили они.

– Ты напугал его. Это еще полбеды. Ты мог ее спасти, вызвать скорую, ее бы откачали. Она умерла не сразу, а в реанимации.

…По голосам я определил, что их трое, то, что они озвучили сумму давало мне надежду, что не убьют. Меня завезли в лес, выбросили с машины на поляну и отошли на несколько шагов, видимо, для разбега.

Я как бычок на скотобойне, ждал, от какого удара буду падать.

Первый удар мне нанесли кулаком в живот. Сбили дыхание. Согнулся. Встал враскорячку. Дыхание перехватило. Но тут ударили ногой в голень и я, наконец, повалился. Начали пинать по ребрам, ногам, голове.

Потом, как мешок с дровами, таскали по лесу и повторяли свою мантру – 10 «лямов» за 10 дней. Плюс максимальное соблюдение конфиденциальности. Или… Даже сложно за ними повторить. В завершение они не удержались, чтобы меня чем-нибудь не проткнуть и в боку появилась дыра от какой-то острой палки. Резануло так, что я заорал и заполучил еще пару ударов по лицу. Когда к дальнейшей транспортировке груз стал непригоден, его привязали к дереву, – так я потерял сознание.

3.

Теперь лежу в сене и не знаю, что делать, куда идти. Все это похоже на бред.

Рана ноет и зудит, «скорая» сюда не доезжает.

Есть время раскинуть мозгами. Или иначе: есть время смотаться, пока тебя тут не прикончили. Но сознание работает по своему плану и мне об этом плане не сообщает.

Я, как клиент старенького салона диафильмов, просматриваю свои картинки.

Мама, которую весной потерял. Жена, которой я ничего не могу сказать, ибо все, что скажу, по устоявшейся семейной традиции обернется против меня. Дочь, которой в этой семейной истории ничего не понятно. Озабоченные коллеги по институту, – честь им и хвала, они сделали из меня монстра. Студенты с вопросом: «Зачем «сметать» с дороги популярного «препода»»?

Начальником я не был, все-равно подставляют. И снова вспомнил маму, она умела в таких ситуациях сказать «волшебное слово»…

…Похолодало. Под прилипшей к телу от пота и крови одеждой мне стало зябко, – снова начал бить колотун и скорее всего поднялась температура.

Тогда я услышал мужские голоса за амбаром, те самые, которые ожидал услышать. Люди курили и без затей спорили о том, что зря меня не добили, не сожгли, не закопали. Будто я был надоедливой мухой, которая проснется утром и продолжит жужжать. Выходило, им не нужны были деньги, хотя из сбивчивого разговора стало ясно, после моего убийства они собирались поставить условие моей жене, что выдадут ей меня, если она соберет им деньги. Какой-то бред, они не знают, что мы уже вместе не живем, и она им только доплатит, чтобы я не появлялся.

Заскрипели двери сарая, дед-предатель ввел моих истязателей и направил луч фонаря в то место, где я прячусь, вернее, прятался. Нашел перед кем выслуживаться, его же вторым закопают. Я вспомнил бедолагу мельника из «Князя Серебряного» Алексея Толстого, – тот хоть деньги со всех брал, но кончил плохо – казнили.

Они кинулись с вилами и стали тыкать ими в сено. Ребята не промах, если бы я там оказался, проткнули бы как шарик. Слава Богу я уже был за сараем и наблюдал в щель. Мне повезло: у деда несколько досок оказались непрочными, как и совесть. Только это мне помогло выбраться из сарая на волю. Деда ждала бандитская разборка под соусом «Ты что, хотел нас наебать?»

Я перекатился в овраг, не удержался в какой-то момент от тихого стона при столкновении с камнями, поднялся на другой стороне и далее спустился в низину. Следы крови они ночью не обнаружат, а там поминай, как звали.

– Бежать, бежать… – шептал я, и бежал, падая, запинаясь, вставая, не видя ничего перед собой. Кусты – не кусты. По хрену, шел, как зомби.

Мышление вернулось, мышление стало исправлять, все, что в мозгах искривилось. Как я попал в такую историю? Да просто. «Чем шире ты открываешь объятия, тем легче тебя распять». Это у Ницше.

…Бежал я долго, лицо горело, бок кровоточил, я вспотел и явно ослаб. Падал и лежал, распластавшись.

Бывают ситуации, когда у тебя нет сил продолжать движение, да и идти уже некуда. В такой момент ты услышишь трель соловья, предутреннюю трель соловья. Так случилось со мной после двух-трех-четырех часов пути.

И силы вернулись. Я шел и знал: мой соловей давно остался в том саду, но подарил мне пение, и я обходил деревни, одну за другой в надежде найти человека для перевязки раны и место, где можно передохнуть, и голос соловья все звучал во мне. В поле меня встретил ветер. Стало трясти от холода, даже пальцы озябли и трудно было их сжимать. От любой машины я отворачивался или прятался.