Когда зацветает пустыня
Шрифт:
Карандаш в руке нервно зашаркал по полям конспекта, намереваясь прорвать дыру в нескольких листах сразу.
— Ну я пойду… — мама быстро чмокнула меня в макушку и, наконец, удалилась, а захлопнувшаяся за ней дверь, будто дала отмашку моим слезам, застилающим глаза непроглядной пеленой. И они шумно и хлёстко закапали на тетрадь.
— Ты чего такая унылая, Злат? — забубнило подёргивающееся изображение Эмбер на экране планшета.
— Да запарилась с этими конспектами. Скорей бы уже сдать! — соврала я подруге.
— Да уж… А у меня сегодня даже глаз дёргался от нервов. Слушай!
— Ну что там опять у тебя? — я улыбнулась и закатила глаза, готовясь к её классической, пятиминутной, бубнящей речи. Подруга любила посплетничать, а если было, что-то действительно "из ряда вон", могла тараторить, как старый заведённый будильник. Без продыху, минут пять.
— Готова? Слушай! Рэйчел Уорд встречается с папиком! — и судорожно захихикала. — Представляешь, ему в июле исполнится тридцать два! А ей восемнадцать! Вот умора! У него уже, наверно, начинаются морщины и седые волосы. Да и в постели, скорее всего, уже не огонь… Неет, я так точно не смогла бы! Их же в таком возрасте уже с дивана гвоздодёром не отковыряешь! Вот ты бы смогла, Злат? — меня спас от ответа недовольный голос мистера Харриса, где-то там. Далеко за спиной Эмбер.
— Ну всё! Я отключаюсь, надо заниматься, а то отец сейчас меня пришибёт! Давай! Все вечеринки после экзамена! Пока-а-а!
Родители вернулись около двух. Весёлые и шумные.
И, не замечая, что я на кухне, в нескольких метрах от них, принялись живо обсуждать счастье и взаимопонимание в семье Огановских. От каждого маминого "Как он на неё смотрел", "Джессику так красит беременность", "Боже, какая любовь", моя душа вздрагивала, как от острых, ранящих осколков.
Я поспешила выйти из своего укрытия и, быстро пожелав родителям спокойной ночи, поднялась к себе.
Прошло два дня, а вместе с ними остались позади волнения и переживания, связанные с экзаменами. Я сдала. На B. "Неплохо" — как выразилась мама.
И пока мои, теперь уже бывшие одноклассницы только и говорили, что о выпускном и о выборе платьев для него, я думала о Джессике и её животе, который должен был вот-вот начать расти.
Как бы я хотела всё забыть, перечеркнуть, выкинуть из головы и её и Виталия. Но не получалось… В прошлом году я даже начала встречаться с одним из одноклассников, но меня хватило ровно до того момента, как он полез ко мне с поцелуем. Не смогла переступить через себя. В мыслях был только он…
Целый год я отвергла все попытки парней сблизиться со мной. Но сегодня решилась — выпускной, всё-таки.
Нервно расправив подол светло-розового, вечернего платья, я спустилась вниз к ожидавшему меня Джеффри.
Выпускной бал со своими вычурными атрибутами, танцами, поздравлениями педагогов и пуншем, медленно и почти незаметно перерос в весёлую попойку в доме Сильвии. Я напилась. Спустя пять часов была в умат и едва соображала, где нахожусь. Помню только, как все собрались и потащились на пляж. Купаться.
А в чём? — промелькнула в парализованном алкоголем мозгу шальная мысль, когда вся наша дружная кампания, наконец, неведомым мне образом очутилась на пешеходной дорожке Venice Beach.
— Это океан шевелится или я? — громко и вызывающе спросил кто-то из парней. И когда я, ничем не отличавшаяся от говорящего, повернулась, чтобы узнать, кто же так нажрался, меня пошатнуло и кинуло на какую-то тёмную,
полноватую фигуру.Гадалка.
— Эй! Потише, дорогуша! — пожилая афроамериканка потянула меня за руку и заглянула в глаза. Замялась на несколько секунд, а потом проговорила, словно нехотя, борясь сама с собой:
— Боль и страдания в твоих глазах. Но зря не терзай себя. От судьбы не уйдёшь. Вижу, уже пытаешься, убегаешь, да не выходит. Терпеливо жди. Только жди, дитя…
Я одёрнула руку и заторопилась вернуться к друзьям.
Меня прошиб холодный пот от слов этой предсказательницы. Никогда не верила в подобное, но тут… Мурашки по коже…
Мысли о её странных словах сбила рука Джеффри, пустившаяся в исследование моей обнажённой спины… Самого её низа.
— Джеф, пе-ррес-тань!
— Да ладно тебе, Злат… Выпускной же! И мы уже не дети! — он продолжил ощупывать мой зад и довольно улыбаться. — Ты мне уже два года нравишься! Видишь, как долго я ждал…
— Отстань говорю! — отмахнулась я и чуть не потеряла равновесие, но он подхватил меня за талию и притянул к себе. Не знаю почему у меня в таком состоянии сохранилась быстрая реакция… Но я увернулась в последнюю долю секунды, не дав себя поцеловать. Точнее, его мокрый, слюнявый поцелуй пришёлся на щёку.
— Отпусти девушку! — мне что, уже мерещится?
— Виталий?
— Живо домой! — никогда не видела его таким злющим.
— Никуда я с вами не поеду! — запротестовала я, вжимаясь в Джеффри.
— Злата, быстро к мотоциклу! — взревел он, испепеляя взглядом моего сегодняшнего ухажёра.
Несколько секунд и мужчина, полностью справившись с собой, развернулся и, цепко схватив меня за запястье, потащил в сторону проезжей части.
— Злат, это твой отец? Или папик? — заржал кто-то в толпе.
— Отец! — рявкнул Виталий. И я чуть не сгорела со стыда.
Глава 5
— Вы откуда… здесь? — язык вязал морские узлы во рту, а ноги подкашивались. Такое ощущение, что при виде Виталия, моё хмельное состояние только усугубилось.
— Тренировался неподалёку! А ты?.. Хорошо отметила выпускной. — сам себе ответил он и пробежался по мне взглядом, немного дольше, чем позволительно в данной ситуации, задержавшись на глубоком декольте. Хотя, возможно, мне это просто показалось.
— Садись, пьянчужка! — кивнул он в сторону мотоцикла.
— Никуда я не поеду! Мать, если увидит меня такой, прикончит на месте!
Вместо ответа мужчина подтолкнул меня к байку, накинул на плечи свою кожаную куртку и сунул в руки шлем.
— Ты права! Домой нельзя! Не переживай, что-нибудь придумаем! — и ловко запрыгнув на свой спортивный BMW, скомандовал: — Залазь!
— Но… Как? Я не умею!
— Просто перекинь ногу и садись. И держись покрепче!
Боже! О втором даже и просить не надо — меня уже и так потрясывало от страха, а когда мы тронемся… Боюсь представить.
— В где Ваш шлем? — попыталась я отвлечь себя от осознания того, что впервые в жизни сажусь на мотоцикл.